Мародеры. Как нацисты разграбили художественные сокровища Европы - Андерс Рюдель

Большинство жителей Парижа, Амстердама и Лондона чувствовали себя относительно спокойно — линия фронта пока пролегала на безопасном расстоянии. Разгром Польши — другое дело: в представлении союзников ее отсталая армия не шла ни в какое сравнение с французской, которую считали лучшей в мире (хотя на самом деле ее вооружение и стратегии давно устарели). Западные державы не сделали никаких выводов из польского поражения, и эта ошибка имела серьезные последствия.

Даже когда немецкое наступление все-таки началось, его не сразу приняли всерьез. Вечером 9 мая немецкие войска вошли в Люксембург, утром 10 мая перешли границу Нидерландов. Чтобы занять стратегически важные объекты, на нейтральную страну был сброшен многотысячный воздушный десант, в то время как 18-я немецкая армия продвигалась все дальше вглубь голландской территории. После трех дней наступления нидерландские войска оказали неожиданно жесткое сопротивление под Роттердамом и на время остановили немцев. В ответ последовал акт воздушного террора. Люфтваффе имело безусловное преимущество в воздухе, и голландцы оказались совершенно беспомощны, когда немцы сбросили на Роттердам примерно сотню тонн бомб, убив около тысячи человек и оставив без крова более 70 000. Похожая участь грозила Утрехту, но в тот же вечер Нидерланды подписали акт о капитуляции. Немцы двинулись дальше, на Бельгию, где к сопротивлению уже готовились франко-британские войска. Никто не знал, что нападение на Нидерланды и Бельгию было ловушкой, чтобы заманить войска западных союзников на север, тогда как главное наступление — при помощи танковых войск — готовилось через Арденнский лес, считавшийся непроходимым для танков. Несмотря на численное превосходство британских и французских войск, атака стала для них неожиданностью. Всего через две недели за спиной сосредоточенных в Бельгии сил немцы добрались до Ла-Манша, окружив на берегу полмиллиона французских и британских солдат. Битва на Западном фронте была окончена, едва успев начаться.

В то время как Дания и южные области Франции сохранили собственные правительства, а Бельгия была переведена в управление немецкой военной администрации, страну Рембрандта стали готовить ко включению в состав Третьего рейха. Поэтому оккупационный режим в Нидерландах был гораздо мягче, чем во многих других странах. Рейхскомиссаром (гражданским губернатором) страны был назначен австриец Артур Зейсс-Инкварт.

До этого Зейсс-Инкварт успешно провел аншлюс Австрии, и предполагалось, что интеграция Германии и Нидерландов под его руководством пройдет не менее удачно. Гитлер считал голландцев чистокровными арийцами, и его удивило, насколько холодно местное население приняло приглашение войти в общегерманскую семью. Нацисты хотели завоевать симпатии голландцев, используя в качестве общего символа великого Рембрандта, создать с его помощью новую нидерландско-немецкую идентичность. Подобные «культурные проекты» проводились и в других оккупированных странах, с которыми немцы признавали расовое родство. В Бельгии с той же целью использовался Рубенс, а чтобы завоевать сердца датчан и норвежцев, немцы прибегли к наследию викингов. Но затея с Рембрандтом была самой масштабной. Сразу после вторжения в Нидерланды пропагандистская машина Геббельса начала извергать все новые проекты, связанные с именем художника. Стремясь склонить на свою сторону голландцев, Геббельс использовал самый эффективный в то время пропагандистский инструмент — кино. В 1941 году в Амстердам приехал немецкий кинорежиссер Ганс Штайнхофф с целой командой актеров, операторов, костюмеров и сценографов. С точки зрения немецкой пропаганды Штайнхофф был абсолютно благонадежным режиссером. Известность ему принесла картина 1933 года «Квекс из гитлерюгенда» — первый официальный нацистский фильм, где рассказывается о молодом человеке, члене молодежной нацистской организации, который погибает от рук коммунистов. Выбор Штайнхоффа был очень верным стратегическим решением. Перед отъездом в Нидерланды он как раз закончил другую пропагандистскую картину — «Дядюшка Крюгер»[14]. Речь в ней шла о том, как британцы угнетали буров (голландских поселенцев) в Южной Африке. Немцы надеялись, что следующий фильм Штайнхоффа — историческая драма «Рембрандт» — понравится голландцам еще больше. Это была попытка «обелить» Рембрандта за его связи с евреями. Нацисты решили не отрицать эти отношения, а показать их порочную подоплеку. В фильме «Рембрандт» именно евреи становятся причиной банкротства великого арийского мастера и, в конце концов, его смерти. В крахе художника виноваты именно евреи, ободравшие его как липку, — это было распространенной темой антисемитской пропаганды. Такие карикатурные еврейские черты, как хитрость и алчность, противопоставлялись чистой энергии и гению Рембрандта. Во всем проекте, связанном с Рембрандтом, звучал отголосок слов Лангбена:

Но нацистам показалось, что одного фильма недостаточно, поэтому сценарий переработали в либретто и поставили одноименную оперу. Немцы также прибегли к помощи нидерландского Национал-социалистического движения (НСБ), которое превозносило Рембрандта как национального героя и проводило торжественные ритуалы у его надгробия в церкви Вестеркерк в Амстердаме. Один из ведущих членов НСБ Тоби Гудеваген заявил во время подобной церемонии:

Нацисты даже выпустили почтовые марки с портретом Рембрандта и учредили ежегодную премию его имени «за вклад в национал-социалистическую культуру». Но самым смелым проектом нового режима была попытка заменить национальный символ Нидерландов. До сих пор таким символом была королевская семья. Нацисты хотели сделать символом Рембрандта. Королева Вильгельмина, голос голландского Сопротивления, жила в изгнании в Лондоне. В отличие от многих других представителей правительства в изгнании, она отказалась вести переговоры с оккупационными властями. В ответ на это нацисты запретили традиционное празднование Дня рождения королевы и вместо этого учредили другой национальный праздник — День рождения Рембрандта (15 июля).

Попытки нацистского режима использовать имя Рембрандта для укрепления «общегерманских уз» обернулись полным провалом. Наоборот, это только усилило антигерманские настроения. Большинство голландцев возмутились тем, что немцы хотят «украсть у них Рембрандта», и художник стал символом национального объединения. Только 1,5 % голландцев вступили в местную нацистскую партию, движение Сопротивления крепло с каждым днем, а оккупационный режим в свою очередь становился все более жестоким и агрессивным.

В оккупированных Норвегии и Дании старания немцев завоевать симпатии населения посредством культуры тоже ни к чему не привели. У нацистов были большие планы, особенно на Норвегию, которая должна была стать частью великой германской империи. Гитлер хотел превратить Тронхейм в «северный Сингапур», и архитектор Альберт Шпеер работал над особым проектом, который назывался Nordstern, «Полярная звезда».