Час гончей - Мэри Блум

который у них есть. История этих ребят началась давно — около шести веков назад, когда одному крайне предприимчивому итальянскому идиоту, который однажды заключил сделку с Темнотой, но сильно прогадал, попались в руки «Девятые Врата». Книга, рассказывающая о том, как гипотетически можно извлечь Темноту из человека, а следовательно, и освободить его от опостылевшей сделки.

Но идиоты на то и идиоты, чтобы проверять не думая любые гипотезы. В итоге итальянец настолько вдохновился прочитанным, что основал Братство Возвращения — этакое возвращение к обычности для тех, кому не понравился вкус Темноты. Книга уже давно исчезла в неизвестном направлении, а Братство все еще живет по усвоенным однажды принципам. Ходят слухи, что из некоторых адептов Темноту-таки удалось достать, однако большинство возвращенцев заканчивают свои дни весьма бесславно: одни в психушках, другие на кладбищах — слишком крепко Темнота оплетает душу, чтобы последнюю можно было без ущерба освободить. Надо ли говорить, что по всему миру деятельность Братства признана незаконной.

Однако желающих все равно достаточно, и ежегодно его ряды пополняются новыми членами, разочаровавшимися в Темноте. Людям бы следовать думать, какие сделки они заключают, до того как их расторгать. Темноту нельзя взять в долг и потом надеяться объявить себя банкротом, чтобы этот долг не возвращать. Нет, этот долг ты будешь платить не деньгами, а жизнью, своей душой. И Темноте без разницы, что она у тебя одна — все равно заберет.

Я сделал пару шагов вниз по мрачным ступеням, уводящим вглубь подвала, и меня словно оплело потусторонним холодом — я прямо физически почувствовал, что здесь зло. Темнота бывает разной: бывает спокойной, будто спящей, бывает бурляще-бодрой — в зависимости от того, как с ней обращаются. Здесь же она была напряженно-зловещей, затаившейся как перед нападением. В такие клоаки даже бывалому колдуну следует ступать с осторожностью, а без опыта — внутрь лучше вообще не соваться. Благо, подобный опыт у меня был.

Нормальные отцы берут своих сыновей на рыбалку или на охоту, в лучшем случае учат, как быть бойскаутами — меня же мой учил ходить по местам Темноты.

— Главное правило, — говорил он, затаскивая меня в очередную сомнительную дыру, — не приноси больше света, чем нужно. Мало ли, что ты можешь увидеть. Не буди Темноту, которая спит…

Сквозь крохотные окошки в подвал проникали закатные лучи, перерезая мрак тонкими линиями — большей яркости это местечко явно не хотело. Обычным человеческим глазам тут было бы сложно, но у меня имелись глазки и помощнее.

Наказав Ву быть крайне осторожным, я отправил кроху исследовать территорию, чтобы выяснить, стоит ли туда вообще спускаться — сам же пока остался на ступенях, давая глазам адаптироваться к мраку и изучая картинку, которая мышка передавала мне. Сразу под лестницей начинался темный узкий коридор с десятками дверей, на каждой из которых был выцарапан один и тот же символ: два в разные стороны перевернутых треугольника, вписанные в круг — фирменный знак возвращенцев. Облетая его, Ву шнырял то в одну, то в другую комнату и везде находил одно и тоже: хирургические скальпели, бинты, склянки с лекарствами, больничные утки и железные кровати с грязными матрасами и связками ремней, как в психушках. Ничего удивительного, Братство не всегда освобождает от Темноты добровольно — порой это происходит насильно.

Мои летучие глаза тщательно проходились по комнатам, не упуская ничего. Клоки длинных женских волос на полу, видимо, выдранных в попытках вырваться, обрывки белых женских сорочек, въевшиеся пятна крови на ремнях и матрасах. Довольно часто родственники девушек, ставших пифиями, обращаются за услугами к Братству, больше переживая за свою репутацию, чем за здоровье и жизнь своих невест и дочерей. Это не только незаконно, но еще и смертельно опасно. Сколько девушек здесь сошли с ума? Сколькие здесь погибли? Тишина, казалось, была готова в любой момент взорваться женскими воплями.

Ву то и дело шарахался от мутных зеркал на стенах — не везде целых: кое-где осталось лишь осколки. Не каждое зеркало способно удержать Темноту, и далеко не каждый колдун способен извлечь ее из человека и запечатать в зеркалах — все зависит от мастерства. И осколки вокруг показывали, что мастерство здесь было не слишком большое. Воображение дорисовывало картинку само: к железной койке ремнями была привязана девушка, кричащая, изворачивающаяся так, что руки и ноги раздирались в кровь, в то время как эти умники поднесли к ней зеркало, совершая обряд и пытаясь вытащить венома. А дальше что-то пошло не так — и зеркало треснуло. Страшно подумать, что случилось с той девушкой, веномом и всеми теми, кто был в этой комнате — хотя последних не жалко.

Ублюдки и отморозки, у которых свои счеты с Темнотой: она не сделала их достаточно сильными, поэтому они объединяются, чтобы иметь право измываться над теми, кто еще слабее. Не волки, чтобы охотиться, а шакалы, чтобы загонять жертв, прикрываясь их спасением. Одни верят, что так смогут расторгнуть свои сделки; другие уже ни во что не верят и хотят побольше душ унести с собой. Большинство же просто слабосильные фанатики, тащащиеся от насилия — вот и сбиваются в стаю и ищут себе приключений. Чаще всего они попадают к Темноте намного раньше, чем могли бы.

Мышка залетела в очередную комнату и среди зловещей темноты вдруг обнаружила тонкий луч света в углу. С фонариком в руке около высоких полок с документами, не все из которых унес Синод, топталась девушка, чью светлую косу и растянутый ворот футболки я узнал сразу. Похоже, крюка в одном месте ей не хватило — вот и ищет теперь, на что бы напороться в другом. Вздрагивая и озираясь по сторонам, Анфиса тем не менее продолжала целеустремленно копаться среди пыльных папок. Ага, так и чувствовал, что в комплекте к полудурку для полного счастья мне нужна еще и полудурочка. Как же жалко-то, что вместе с летучими глазами мне еще не достался и летающий рот. Как бы удобно было давать команды сразу, а не пробираться через всю эту темень самому.

Быстрым шагом, уже привыкнув к мраку, я добрался до нужной комнаты. Искательница проблем на свое явно не поротое седалище продолжала увлеченно перебирать бумажки. Я подошел и положил руку ей на плечо. Взвизгнув, она аж подпрыгнула на месте и резко обернулась — бледная, дрожащая, чуть не выронившая фонарик на пол.

— Ты что здесь делаешь? — поинтересовался я. — Атмосферу вообще не чувствуешь?

— Да я не из трусливых… Я храб-б-брая, — начала заикаться Анфиса.

Мне даже захотелось прикрыть глаза рукой, чтобы не видеть это отважное лицо с трясущимся подбородком. Да это же не дом ужасов, экстремалка ты недоделанная! Тут реально сдохнуть можно.