Час гончей - Мэри Блум

class="p1">— Ну раз храбрая, то значит, сможешь самостоятельно выйти отсюда, дотопать до моей машины…

— Я на моп-п-педе, — все еще заикаясь, вставила она.

— Значит, до своего мопеда. И дождаться меня там, а еще лучше уехать домой. Поняла? — я заглянул ей в глаза.

А затем слегка коснулся ее души и надавил, чтобы прониклась побыстрее. Анфиса торопливо закивала, вместе со своим фонариком послушно вышла в темный коридор и удалилась. И чего ей не сидится как сестре? Пока одна жарится на солнышке и переворачивается, как курочка на гриле, другая, как общипанный цыпленок, бегает по всяким свалкам. Разве близняшки могут быть настолько непохожи?

Ву, тем временем облетавший папки с документами, скользивший тенью между ними, вдруг замер у одной и захлопал перепончатыми крыльями, привлекая мое внимание. Внутри обнаружилась целая связка писем с заявками на вступление в Братство, среди которых внезапно попалось одно, коего здесь в принципе не должно быть — с именем на конверте, нацарапанным знакомым корявым почерком. Я взял письмо в руки, собираясь открыть, однако в тот же миг в тишине раздались шаги, и, боевито размахивая фонариком, в комнату вернулась Анфиса.

— В общем, я тут подумала, — с ходу заявила она, — ты мне не отец, чтобы запрещать!

Луч ее фонарика упал на пол, по которому были разбросаны осколки разбитого зеркала, чья пустая рама висела на стене. Свет отразился множеством черных бликов, словно из каждого осколка выглянула Темнота.

— И даже не па… Ааа!.. — взвизгнула близняшка.

Все эти блики разом взметнулись в воздух и, как осиный рой, бросились на нее — за доли мгновения проникая под одежду, прошивая кожу и исчезая в теле нового носителя. В руках, ногах, шее, груди, бедрах — будто жаля ее повсюду, заставляя дергаться, как марионетка на ниточках. Нелепо, рвано, болезненно — потому что этот веном больше не был единым целым, чтобы перехватить контроль сразу над всем.

«Пришла!» «Сама?» «Не дай!» «Уйти?» — загудела разбуженная Темнота множеством рваных искаженных голосов.

— Ааааа!!.. — завопила Анфиса, дрыгая, как в припадке, руками и ногами, которые ей уже не подчинялись.

Каждая часть ее тела сейчас словно жила отдельной жизнью. Идиоты, которые пытались извлечь этот веном, явно упустили момент, и зеркало он разбил — но разбил неудачно, разрезавшись и расколовшись сам на кучу частей, у которых не хватило сил слиться обратно. Однако они объединились в некий коллективный разум, как осиная стая, и пытались выживать теперь всем скопом.

«Хватай!» «Ее?» «Держи!» «Свобода?» — вокруг была настоящая какофония из глухих потусторонних голосов, где один перебивал другой.

С моих пальцев сорвалась густая дымка, и я стремительно окутал дергающуюся близняшку своей Темнотой, давя силой на то, что засело внутри нее.

«Что?» «Ты!» «Лезешь?» «Колдун!» — зло зажужжал разрозненный несвязный хор, заглушающий сам себя. — «Это!» «Теперь?» «Мое!»

Девичьи колени резко подогнулись, ладонь рвано скользнула по полу и, подхватив осколок зеркала, угрожающие направила прямо в глаз кричащей от ужаса Анфисы. Что, серьезно, какая-то кучка обрывков пытается ставить мне ультиматум?

Однако, надо признать, даже разделанный на куски этот разум впечатлял.

— Тихо, — сказал я девушке, и она нервно стиснула губы. — Ты все равно не захватишь ее целиком, — продолжил я, обращаясь теперь к ее неудачливому захватчику, — не сможешь.

«Показать?» «Что!» «Я?» «Могу!» — дергающаяся девичья рука перехватила осколок чуть крепче — так, что под пальцами засочилась тонкой струйкой кровь.

Я?.. Как ты еще не понял — у тебя больше нет «я». Только кучка крохотных «мы».

— Максимум, что ты можешь — это просто убить ее. Но тогда и я убью тебя. Растворю не хуже Темноты.

Моя дымка стала еще гуще, давя на моих гудящих собеседников все сильнее. На целый веном меня могло и не хватить, а вот его обрывки я вполне мог подавить. В таком состоянии они больше напоминали рой аномальных ос — мелких, а потому уязвимых. Сражения со мной этот разорванный разум не пережил бы — и он это понял.

«Я!» «Хочу?» «Жить!» — яростно прогудела куча голосов. — «Здесь!» «Мне?» «Гнить!»

— Хочешь жить, придется смириться. Теперь тебе нужен не носитель, а хозяин. Поэтому заканчивай шоу и иди ко мне. Других вариантов у тебя все равно нет.

На долю мгновения вокруг повисла зловещая тишина — видимо, гордость венома оказалась задета. Хотя какая гордость, когда все разрублено на куски?

«Ну?» «Так!» «Что?» «Решать!»

Следом воздух взорвался множеством голосов, и тело девушки дико задергалось, пока каждая его часть пыталась высказаться.

«Можно!» «Ему?» «Верить!» «Да?»

«Сильный!» «Хозяин?» «Зачем!»

Я не вмешивался в эту бурную беседу — его с самим собой. Тут и без меня было шумно.

«Жить?» «Надо!» «Хочу?»

«Хочу!» «Хочу!» «Хочу!» «Хочу!»

Весь хор загалдел разом, дружно выкрикивая одно и то же, не споря, не перебивая — просто скандируя. А затем из разжатой девичьей руки выпал осколок и разлетелся по полу. Миг — и черные обрывки резко выскочили из своей несостоявшейся жертвы и, взмыв в воздух, кинулись всей кучей ко мне. Гудящий рой проворно растворился в моей тени, выкрикивая последние «хочу!» и признавая нового хозяина.

— Не волнуйся, — пообещал я, — со мной ты точно не заскучаешь.

Теперь вообще никто не заскучает — все-таки у меня подконтрольный веном с навыками заправского убийцы. Кто бы мог подумать, что прогулка в такую дыру окажется настолько полезной?

Рядом раздался рваный выдох. Анфиса, к которой вернулся контроль над самой собой, покачнулась и вымученно прижалась к полкам. Из пораненной ладони струйкой стекали капли крови, губы искусаны, в глазах — шок. Вид у бравой блондинки сейчас был помятый, растрепанный и несчастный — но так даже и лучше: может, хоть выводы какие сделать.

— Ты понимаешь, что тебе очень повезло? — навел я ее на мысль.

Вместо ответа эта незадачливая ведьма шмыгнула носом.

— И вообще, прекращай лазить по всяким помойкам. Не везде найдусь я, чтобы тебя спасти.

— А ты что, обо мне заботишься, что ли? — пробурчала Анфиса, зажимая кровоточащую ладошку.

— Ну вообще-то да, я заботливый.

Зеленые глазки пронзительно уставились на меня.

— А, ну ладно, — растерянно выдала их обладательница. — Спасибо, — и вконец притихла.

Чувствуя, что забрал из этого места даже больше, чем планировал, я затолкал письмо в карман, подхватил все еще шатающуюся близняшку под локоток и направился к выходу. Копошение в моей тени, поначалу нервное, стремительно успокаивалось, словно весь этот огромный рой обживался в новом улье. В общем, съездил не зря.

Найденное письмо я открыл только в своем кабинете, когда забросил соседку домой. Вокруг царила тишина — Глеб все еще болтался в своем клубе, а девушки уже