Плохие девочки не плачут. Книга 3 - Валерия Ангелос

Фон Вейганд настигает меня в момент. Обхватывает за плечи, бросает на кровать, наваливается сверху всем своим весом. Действует быстро и жестко.

Я вырываюсь, стараюсь освободиться, выскользнуть из-под него. Я не собираюсь сдаваться. Дергаюсь, извиваюсь.

Он слегка отстраняется.

Но я не успеваю перевести дыхание. Меня оглушает треск ткани. Плотный материал халата расползается на части точно марля.

Холод обдает мою взмокшую спину.

Вздрагиваю.

Мускулистое тело прижимается сзади, вдавливает в кровать, обдает жаром.

Я чувствую как сильно он возбужден.

Я чувствую его огромный член.

Я задыхаюсь.

Внутри становится больно.

Просто от ощущения.

От предвкушения.

Как будто он уже меня насилует. Раздвигает ягодицы и вгоняет свой гигантский вздыбленный орган до упора. Таранит снова и снова, раздирая внутренности.

Нет.

Боже, не надо.

— Нет, нет, — шепчу я. — Не так.

Крупные ладони опускаются на бедра, сжимают, заставляя принять необходимое ему положение, а раскаленная плоть упирается туда, где до сих пор мучительно саднит.

Фон Вейганд хочет именно мою задницу.

Никаких сомнений не возникает.

— Прошу, — всхлипываю. — Не туда.

Я дергаюсь. Борюсь с новой силой. Пытаюсь вывернуться, лягнуть ногой. Хоть как-то защититься, перевернуться, отползти в сторону.

Только все напрасно.

Он толкается вперед. Грубо и резко. Вбивает меня в постель. Не проникает, не овладевает. Просто наглядно показывает, кто здесь хозяин.

Я отчаянно сопротивляюсь.

Я еще на что-то надеюсь.

Я идиотка.

— Пожалуйста, — бормочу сдавленно. — Нет, не нужно.

Рычание.

Утробное.

Угрожающее.

Его зубы смыкаются на моей шее. Вроде бы играючи. Но от этого движения леденеет кожа. Так самец кусает самку перед покрыванием. За холку.

Я замираю, не смея шевельнуться.

Я вдруг четко понимаю: одно неверное движение — и он меня загрызет. Разорвет. Сожрет. В буквальном смысле. Без метафор.

Этот мужчина…

Нет.

Этот зверь жаждет моей крови.

Застываю. Замолкаю.

Я даже не рискую молить о пощаде.

Я обмякаю в его железной хватке.

Подрагиваю.

Беззвучно рыдаю.

Слезы градом бегут по щекам. Тело колотит озноб. Жилы стынут.

Я застываю в ожидании чудовищной боли.

Горячие пальцы проникают в мое лоно. Накрывают трепещущую плоть, раздвигают складки, продвигаются внутрь. Никакой нежности. Это не ласка. Это изучение добычи. Жестко. Властно. По-хозяйски.

Я дергаюсь.

И он кусает меня. Зубы врезаются в горло, входят в кожу до крови. Легко и просто, без чувств.

Я глотаю рвущийся на волю вопль. Затихаю. Моментально. Не осмеливаюсь бунтовать. Я сдаюсь.

Язык скользит по свежей ране, собирает алые капли.

Больше нет иллюзий.

Больше нет ничего.

Это не попытка загладить вину.

Ему просто вкусно.

Он с шумом втягивает воздух. Отступает. Но только чтобы взять меня гораздо более извращенным способом.

Его палец проникает в меня. Проскальзывает между ягодицами. Входит вглубь, не встречая сопротивления.

Я замираю. Обмираю. От шока.

Разряд электрического тока пробегает вдоль позвоночника.

Еще и еще.

Еще один палец.

Еще одно движение.

Толчок за толчком.

Я кричу. Дико и надрывно. Не жалею собственный голос, забываю бояться, рушу магию звукоизоляции.

Я вырываюсь. Извиваюсь. Я впадаю в неистовство. В отчаяние. Я отдаюсь голым рефлексам.

Я под могильной плитой. Лихорадочно молочу кулаками по камню, стесываю костяшки. Я не приближаюсь к спасению. Я в закрытом гробу. И выбираться отсюда некуда.

Ночной кошмар оживает наяву.

— Сука, — хриплый голос врезается в горло как колючая проволока. — Так и просишься на член.

— Нет, — судорожно выдыхаю. — Не надо.

Бряцает пряжка ремня.

Сглатываю. Отлично понимаю, что мне обещает этот звенящий звук. Начинаю вырываться с новой силой, обретаю второе дыхание. Пытаюсь перевернуться, извернуться, хоть слегка изменить невыгодное положение. Пробую освободиться.

Шорох ткани.

Огромный член прижимается к лону. По телу разливается кипяток. Стальная твердость вынуждает содрогнуться и затрепетать.

Я цепенею.

Опять.

Битва проиграна.

Но не война.

Не война.

Я хочу убедить саму себя.

Надежда есть.

Даже здесь.

За вратами ада.

— Привыкай, — холодно бросает фон Вейганд.

Продолжает брать меня.

Грубо. Жестко.

Пальцами.

Больше боли.

Больше.

С каждым движением.

Его член становится все тверже.

— Я растяну твою тугую задницу, — жарко шепчет на ухо фон Вейганд. — Растрахаю. Я буду брать тебя только так.

— Пожалуйста, — бормочу одними губами. — Нет.

— А ты мне поможешь, — продолжает с насмешкой. — Будешь разрабатывать свое самое ценное отверстие.

— Что…

— Это достаточно просто.

— Я…

— Разминаешь пальцами, — намеренно усиливает давление и ритм, заставляя заскулить. — А потом вводишь пробку.

— П-пробку? — сдавленно всхлипываю.

— Анальную пробку, — уточняет издевательски.

Медленно и методично имеет меня.

В задницу.

В голову.

— Ты не… ты н-не серьезно? — спрашиваю сбивчиво.

— Тебе понравится, — произносит елейным тоном. — Тут главное распробовать.

— Нет, — бормочу лихорадочно. — Я не стану этого делать.

— Ты сделаешь все, — обещает холодно. — Будешь ползать на коленях и умолять, чтобы я вогнал в твой зад поглубже.

— Нет, нет, — повторяю как заведенная. — Никогда.