Филантропы в рваных штанах - Роберт Трессел

− Не могу. Если я опоздаю, Хантер наверняка меня уволит. Он сейчас с радостью ухватится за этот предлог, чтобы избавиться еще от одного рабочего, получающего плату по высшей ставке.

− Но если утром будет лить такой же дождь, ты насквозь промокнешь.

− Не беспокойся, дорогая, я могу надеть еще один пиджак.

− И заверни в бумагу запасные ботинки, тогда ты сможешь там переобуться.

− Верно, − согласился Оуэн. − А потом, − добавил он, − даже если я немного и промокну, у нас всегда горит огонь, ты же знаешь.

− Ну, я надеюсь, к утру дождь поутихнет, − сказала Нора. − Какая кошмарная ночь! Я все время боюсь, что дом разнесет от ветра.

Нора уснула, а Оуэн еще долго прислушивался к завыванию ветра и шуму дождя, тяжело барабанившего по крыше...

Глава 7

УНИЧТОЖЕНИЕ МАШИН

Скорей бы суббота! − воскликнул Филпот утром в понедельник, как только пробило семь часов и все приготовились приступить к работе. Было еще совсем темно, каморка слабо освещалась неверным светом двух зажженных Крассом свечей, которые он поставил на каминной полке, чтобы все могли разглядеть нужные им кисти и краски.

− Да, словно неделя никак не кончится, − заметил Харлоу, вешая на гвоздь пальто и надевая блузу и фартук. − У меня уже эта работа сидит в печенках.

− Господи, хоть бы поскорее перерыв, − проворчал более кроткий Истон.

Как ни странно, ни один из них не гордился своей работой: они не чувствовали к ней любви. И даже понятия не имели о том возвышенном идеале работы ради работы, о котором так любят говорить бездельники. Уже утром рабочим хотелось, чтобы поскорее наступил завтрак. Когда после перерыва они возобновляли работу, им хотелось, чтобы была суббота.

Так они и жили, день за днем, год за годом. Они хотели, чтобы время шло быстрее, − не отдавая себе в этом отчета, они хотели поскорее пройти свой жизненный путь и умереть.

Наверно, это может показаться очень странным идеалистам, которые верят в «работу ради работы». Ничего не делая сами, они поглощают, впитывают, смакуют то, что создается руками тех, кому не дано получать справедливую долю результатов своего труда.

Красс разлил краски в несколько жестянок.

− Харлоу, − сказал он, − ты и Сокинз будете красить спальни наверху. Вот этой краской. Разыщите там пару свечей. Стены покрывайте одним слоем, так что крась как следует и присматривай за Сокинзом, чтобы он там черт-те чего не наляпал. Ты сделаешь окна и двери, а он пусть стенные шкафы и плинтуса красит.

− Ну и дела, − сказал Харлоу, обращаясь ко всем присутствующим. − Очень нам нужно учить работать этого молокососа, чтобы потом из-за него нас поперли с работы. Ведь ему платят меньше положенного, а это выгодно фирме.

− Ну, здесь я ничем не могу помочь, − буркнул Красс. − Сам знаешь, как это делается. Хантер прислал его сюда маляром, значит, я должен поставить его на эту работу. Ничего другого я поручить ему не могу.

Дальнейшие разговоры на эту тему были прерваны приходом Сокинза, опоздавшего почти на четверть часа.

− Ах, вы все-таки пришли, − ехидно сказал Красс. − А мы думали, у вас выходной.

Сокинз пробормотал какие-то слова о том, что проспал, и, быстро надев фартук, отправился с Харлоу наверх.

− Значит, так, − сказал Красс Филпоту. − Вы с Ньюменом начинайте со второго этажа. Вот вам краска и две свечи. Работайте в разных комнатах, а то Хантер будет недоволен. Ты иди в переднюю, а Ньюмен пусть красит заднюю комнату. Захватите с собой шпаклевки: красить будете в два слоя, и лучше сразу же как следует заделать дыры.

− В два слоя! − воскликнул Филпот. − На что они будут походить эти комнаты, если их красить только в два слоя такой светлой краской.

− Сказано тебе: окрашивать будем только два раза, − ответил Красс раздраженно. − Так распорядился Хантер. Так что делай, как тебе говорят, да побыстрей.

Красс не считал нужным сообщать Филпоту, что в накладной, которая лежала у него в кармане, на вышеупомянутые комнаты выписано четырехкратное покрытие.

Затем Красс повернулся к Оуэну.

− Теперь гостиная, − сказал он. − Пока не знаю, что они собираются с ней делать. По-моему, они и сами еще не решили. Ясно одно, тут нужна классная работа, потому что в контракте записано: оштукатурить и побелить. Словом, вам с Истоном лучше всего взять это на себя.

Слайм руками разминал шпаклевку.

− Я, наверное, буду заканчивать ту комнату, которую начал в субботу? − спросил он.

− Ладно, − сказал Красс. − Краски тебе хватит?

− Да, − ответил Слайм.

Проходя через кухню к месту работы, Слайм поздоровался с Бертом. Мальчик поджигал щепки, чтобы вскипятить воду для чая к завтраку.

− Поджарь мне на завтрак рыбу, − сказал он.

− Хорошо, − ответил Берт, − положите ее вон туда на стол, где рыба Филпота и моя.

Слайм вынул из корзинки свою рыбину, но когда он положил ее рядом с другими, то обнаружил, что она больше всех. Дело серьезное. Попробуй угадай где чья рыба, когда их поджарят. Вместо его собственной, большой, ему может достаться маленькая. Он вытащил карманный нож и отрезал хвост большой рыбине.

− Слушай, − сказал он Берту. − Я своей отрезал хвост, чтоб ты ее не спутал с другими.

Было уже двадцать минут восьмого, все работали. Красс вымыл руки, потом пошел на кухню и соорудил скамью: вытащил из кухонного стола два ящика, поставил их на пол, а сверху положил доску. Он сел у огня, который уже ярко пылал под ведром с водой, зажег трубку и закурил. Мальчик вошел в каморку и принялся мыть грязные чашки и кружки.

Берт был тощий и для своих пятнадцати лет малорослый: четыре фута девять дюймов. Волосы у него были светло-каштановые, глаза карие. Одежда переливалась множеством оттенков из-за многочисленных пятен краски − следствие неумелого обращения с кистью, ведь он работал всего лишь год. Некоторые называли его «ходячей малярной лавкой», прозвище, которое Берт воспринимал без обиды.

Мальчик был сиротой. Его отец в течение многих лет был грузчиком на железной дороге, где работал по двенадцать-четырнадцать часов в сутки. Результат обычный: семья жила в беспросветной нужде. Берт, единственный ребенок в семье,