История евреев в Европе от начала их поселения до конца XVIII века. Том 4. Новое время (XVII-XVIII век): переходная эпоха до французской революции 1789 г. - Семен Маркович Дубнов

евреи, распорядился привезти тело в Житомир и тотчас же после осмотра поместить его в костеле; он принял меры, чтобы тело не разлагалось, и уже приготовил для этих «чудотворных мощей» место в кафедральной церкви с соответствующей «эпитафией для вечной памяти о деле».

Замковый суд в Житомире, приняв дело от консисторского суда, действовал уже по указке епископа. В правдивых показаниях ни в чем не повинных, случайно нахватанных людей суд видел только «окаменелость сердца и упорство ума». От них и пыткой ничего нельзя было добиться; по-видимому, и первоначально «сознавшиеся» корчмари с женами взяли обратно свои вынужденные показания. Суд разрешил вопрос просто: он утвердил обвинительный акт первой инстанции, причем обязал отца «замученного» ребенка и истца совместно с шестью свидетелями присягнуть, что евреи являются причиной гибели мальчика. Такая присяга была принесена дворянином Студзинским и его друзьями, которые могли присягать по чистой совести, ибо верили в ритуальные убийства вообще, тем более после «чуда» кровотечения из ран в присутствии евреев, что, по словам судебного протокола, «перстом указало (indigitabat) на убийц». На основании таких улик был вынесен смертный приговор тринадцати обвиняемым. Это было 26 мая 1753 года, через месяц после начала дела: так быстро и решительно действовали епископ и судьи.

Донесение о публичном исполнении приговора в Житомире гласит: «Прежде всего Кива, знаменитый в этих местах арендарь имений великого коронного гетмана, паволоцкий раввин Шнайер, харлеевские арендари Майер Мордухович и сын его Шмая и похитившие ребенка арендари Эля и Янкель, — все эти шесть лиц приведены были на рынок, где им обложили руки облитыми смолой щепами, обмотали до локтей паклей и зажгли. В этом состоянии их провели за город, к виселице, где содрали с каждого по три полосы кожи, потом четвертовали живьем, отсекли головы и развешали на кольях. Из них один лишь Эля с женой просил святого крещения и поэтому был присужден к более мягкому наказанию: простому обезглавлению; но епископ-коадъютор киевский (Солтык) исходатайствовал для него освобождение от смертной казни». В следующие дни приговор был исполнен еще над шестью лицами: трое были четвертованы, а трое просто обезглавлены, так как перед казнью согласились принять крещение. «Для вящего просвещения их святой верой» (слова протокола) казнь этих трех неофитов была отсрочена на день, а тела казненных были провезены в гробах в кафедральный костел в торжественной процессии, с епископом Солтыком во главе, при участии католического и православного духовенства и «при громадном стечении панов, обывателей и военных». Так праздновала церковь свою победу у гробов телесно и душевно убитых трех евреев, принявших крещение для того только, чтобы избавиться от длительных мук «четвертования живьем» и умереть сразу под топором палача... По ходатайству епископа был помилован и оставлен в живых еще один арендатор за то, что согласился принять крещение вместе с женой и четырьмя детьми. После того как палач у эшафота кончил свое дело, палачи у церковного алтаря сделали свое: «епископом совершен был обряд святого крещения над тринадцатью лицами, евреями и еврейками, а также обряд бракосочетания трех пар». Солтык позаботился об оглашении всего дела в особой книжке, напечатанной в том же году в Кракове с приложением портрета «замученного» мальчика Студзинского. Еврейское общество увековечило событие только памятником на могиле мучеников в Житомире и заупокойной молитвой с апелляцией к небесному суду: «Доколе будешь молчать, Боже, и прощать проливающим невинную кровь праведников? Ведь в городах и на полях вопиет пролитая кровь братьев наших, истерзанных и замученных»...

Только после долгого господства ритуальной инквизиции Союз кагалов в Польше решил апеллировать и к земному высшему суду — к главе церкви, Папе Римскому. Ближайшим поводом к этому послужило затеянное в 1756 году в волынском городе Ямполе новое ритуальное дело. Выброшенный рекой труп утопленника, известного в городе пьяницы, дал местным монахам и луцкому епископу возможность повести агитацию. Владелец Ямполя, князь Радзивилл, поручил разбор дела беспристрастным судьям, которые установили, что при нахождении трупа на нем не было знаков насильственной смерти и только после пребывания в руках монахов на нем оказались раны, — и суд оправдал обвиняемых евреев. Но луцкий епископ настоял на вторичном разборе дела с участием трех духовных судей от епископа и трех светских от князя. Дело возобновилось, и начались уже допросы под пыткой наугад арестованных членов еврейской общины. Тогда в Рим отправился уполномоченный от Союза кагалов в Польше Яков Зелиг (в итальянских актах Selek). В начале 1758 года он представил Папе Бенедикту XIV жалобу, где «молил оказать его несчастным единоверцам милость и защитить их от притеснений, тюремных заточений, пыток и смертных казней» на почве ложных ритуальных обвинений. «Эти обвинения, — говорится в жалобе, — держатся уже в продолжение десяти лет (непрерывно). Стоит лишь случайно обнаружить где-нибудь мертвое тело — и тотчас же предполагается убийство, учиненное именно евреями близлежащих местностей с упомянутыми суеверными целями». В жалобе перечислены все процессы последнего десятилетия, от заславского до Ямпольского, и доказывается, что еврейство в Польше обречено на истребление, если глава католической церкви, по примеру своих давних предшественников, не наложит запрета на злую клевету, которой чернят целую нацию.

Верховная конгрегация при Ватикане передала эту жалобу на рассмотрение одному из своих членов, кардиналу Ганганелли (впоследствии Папа Климент XIV). Кардинал добросовестно отнесся к возложенному на него поручению, затребовал точных сведений о ямпольском и других процессах от папского нунция в Польше Висконти, изучил вопрос о ритуальном навете по литературе всех эпох и, на основании всего собранного материала, составил обширный доклад для представления Папе. Это — замечательное по искренности и ясности мысли произведение, которое можно было бы принять за сочинение какого-нибудь трезвого рационалиста XVIII века, если бы не специальная церковная терминология и некоторые оговорки, сделанные ex officio. Ганганелли считает ритуальное обвинение против евреев выдумкой, подобной той, которой в древности чернили первых христиан, ссылается на буллы Папы Иннокентия IV и других против этой опасной лжи и признает все случаи такого обвинения ложными. Только в двух случаях он признает возможность убийства христиан отдельными евреями вследствие «религиозной ненависти»: в делах канонизированных Симона Тридентского и Андрея Бриксенского (1475 и 1462 гг.), так как почитание мощей этих «блаженных» уже утвердилось в народе; но эти два случая («если даже считать их действительными», — осторожно замечает кардинал) не могут служить уликой против целой нации, как нельзя бесчестить всю семью за преступление одного ее члена. Ганганелли предлагает Папе последовать примеру Иннокентия IV и осудить злой навет. Представленный Папе Клименту XIII в январе 1760 г.