История евреев в Европе от начала их поселения до конца XVIII века. Том 4. Новое время (XVII-XVIII век): переходная эпоха до французской революции 1789 г. - Семен Маркович Дубнов

Полесья (Чернобыль, Лоев). Как в городах, так и в панских усадьбах ватаги теперь не столько убивали, сколько грабили: экспроприация была главной целью, и денежным выкупом можно было спасти жизнь. Национально-религиозного героизма в этих похождениях бандитов было очень мало, и тем не менее украинский народ в целом ряде песен воспевал подвиги этих разбойничьих банд и превращал их вожаков в национальных героев... После взрыва 1750 года гайдаматчина на время затихла и проявлялась только в случайных нападениях. Только спустя восемнадцать лет, накануне раздела Польши, гайдаматчина снова проявится в связи с тогдашней религиозно-политической борьбой и увековечит себя вакханалией «уманской резни» (дальше, § 50).

§ 18. Евреи на рубеже Польши и России (1654 — 1725)

Старое Московское государство, боявшееся иноземцев и особенно евреев («басурман, а наиначе жидов некрещеных»), впервые натолкнулось на еврейские массы в годы войн после аннексии Восточной Украины под именем Малороссии (1654). В самой Малороссии казаки не оставили живых евреев, но во время польско-шведской войны (1655 — 1656), когда русские войска царя Алексея Михайловича оккупировали Белоруссию и часть Литвы, перед ними предстало невиданное зрелище: города, густонаселенные странным народом, о котором темные московские люди знали только, что он когда-то распял Христа и за это не допускается в святую Русь. Царь Алексей и его полководцы начали по-своему хозяйничать в оккупированных польских провинциях: в Вильне, Могилеве и Витебске евреев, как известно (выше, § 3), громили и выселяли по просьбе местных христианских мещан; многие были увезены в плен в глубь России вместе с оборонявшимися поляками. Из пленных евреев часть была окрещена в православную веру. По мирному договору между Польшей и Россией (Андрусовский мир 1667 г.) вопрос о еврейских пленных был разрешен так: некрещеные евреи отпускаются на родину, а крещеные остаются в России, в особенности женщины, вышедшие замуж за русских. Таким образом, в Москве осталась маленькая колония крещеных евреев, из которых иные, вероятно, еще сохранили тайную связь с иудейством[18]. Но поселение евреев в России по-прежнему строго запрещалось. В 1676 году появился указ царя Феодора, где сказано, что «Евреян с товарами и без товаров пропускать к Москве не велено, а которые Евреяны впредь приедут утайкой к Москве и учнут являться и товары свои записывать в московской большой таможне, тех присылать в посольский приказ и товаров их в таможне не записывать». В договорах о «вечном мире» с Польшей (1678 и 1686 гг.) был помещен пункт, что «в великий град Москву» могут приезжать из Польши и Литвы все люди, «кроме жидов». Однако из ближайших к московской границе городов Белоруссии (Шклов, Быхов, Могилев и др.) продолжали «утайкою» приезжать еврейские купцы по торговым делам; они торговали в Москве сукном, жемчугом и прочими товарами, а некоторые были даже поставщиками товаров для казны. Таким купцам разрешалось временное жительство, но оседлого еврейского населения в Москве не было.

Только крещеные или носившие христианскую маску, своего рода марраны, могли жить в Москве постоянно и даже занимать государственные должности. Имеются сведения, что к группе таких «анусим», невольных христиан, принадлежал Даниил фон Гаден, лекарь при Аптекарском приказе во время царя Алексея и его сына Феодора. Он выдавал себя за еврея из Силезии, из города Бреславля, принявшего «люторскую веру» и жившего в разных местах Польши; из Подолии к нему иногда приезжали члены его семьи, оставшиеся в еврействе, и он сам несомненно был тайным евреем. Погиб он трагически во время стрелецкого бунта 1692 года в Москве, когда после смерти царя Феодора решался вопрос о наследнике престола и боярской партией был избран Петр Алексеевич, будущий преобразователь России. Дикие стрельцы перебили многих бояр и зверски казнили также доктора Гадена, обвинив его в отравлении царя Феодора. Русский историк так описывает эту казнь: «Гаден, заслышав беду, успел было в нищенском платье уйти из Немецкой Слободы; двое суток прятался в Марьиной роще и окрестных местах; голод заставил его возвратиться в Немецкую Слободу, где надеялся приютиться у одного знакомого и поесть чего-нибудь, но на улице был узнан, схвачен и приведен во дворец. Здесь царевны и царица Марфа умоляли пощадить доктора; уверяли, что он совершенно невиновен в смерти царя Феодора, что он на их глазах сам прежде отведывал все лекарства, которые составлял для больного государя, — все понапрасну. Стрельцы кричали: «Это не одно только, что он уморил царя, — он чернокнижник; мы в его доме нашли сушеных змей, и за это его надобно казнить смертью»... Гадена пытали; он не вытерпел мук, наговорил на себя разные разности, стал просить, чтобы ему дали еще три дня сроку, и он укажет тех, которые больше его достойны смерти. «Долго ждать!» — закричали стрельцы, потащили Гадена на Красную площадь и там разрубили на мелкие части». Был убит также молодой сын Даниила Гадена. В раввинском суде в Быхове, где в следующем году рассматривалось дело о положении оставшихся членов семьи Гадена, были даны свидетельские показания, из которых видно, что в Москве существовала тогда значительная группа «анусим», тайных евреев. «Я слышал от многих анусим, — говорит один свидетель, — и получил письмо от ануса Иешаи, который пишет подробно, как там во время погрома погибли вельможи (бояре), а с ними был убит и Цеви (Гирш) сын Даниила, и анусим похоронили его». Другой свидетель рассказал следующее: «Я приехал в Москву через три или четыре дня после погрома и пошел на похороны с другими анусим, ибо дан был приказ от царя похоронить убитых. Даниил (Гаден) был изрублен на куски: отрублены были одна нога и одна рука, тело проколото копьем, а голова разрезана топором. Я и другие анусим похоронили Даниила и его сына Цеви в поле». Третий свидетель показал, что на поставленном стрельцами на Красной площади столбе с именами убитых бояр значились также имена Даниила Гадена и его сына. Так завелись «невольники» церкви в стране, где «некрещеные евреи жить не могли» (выражение секретаря австрийского посольства в Москве, Корба, в 1698 г.).

Реформы царя Петра I, открывшего двери России всем иностранцам, не коснулись отношений к евреям, которые сохранили старомосковский отпечаток и в новом Петербурге. Не считаясь с народными предрассудками в других областях, Петр должен был, по-видимому, считаться с предрассудком против евреев. Рассказывают, что во время пребывания Петра в Голландии амстердамские евреи просили его допустить в Россию и евреев среди тех купцов, фабрикантов и художников, которых он тогда приглашал для переустройства своего государства. Просьба