Зигмунд Фрейд - Давид Мессер

– Ок. Нам туда! – отыскав информацию о необходимом направлении на информационных мониторах, Дэвид снова взглянул на Зигмунда.

– С вами все в порядке? – испугался он, увидев, как тот побледнел.

– Да… – едва слышно промолвил Зигмунд, с неподдельным страхом на лице, глядя на приближающегося молодого человека. Заметив старика, тот зло сверкнул глазами и омерзительно оскалился. Не замедляя шага, он прошмыгнул вдоль стены и, обойдя старика стороной, устремился к своей цели. Холодный озноб пробежал по спине Зигмунда. Что-то ужасное, неладное прочел он на лице этого человека. Сорвавшись с места, стараясь не потерять его из виду, Зигмунд кинулся вдогонку.

– Нам в другую сторону! – попытался остановить старика Дэвид, но поняв, что тот уже не слышит, побежал за ним.

Резко свернув к спуску на платформу, молодой человек, перескакивая через несколько лестничных ступенек разом, приземлился на ноги и хищно осмотрелся вокруг. Выглядел он словно рыщущий в поисках жертвы зверь. Побежав за странным молодым человеком, Зигмунд резво спустился по лестнице и взволнованно оглядел толпу, выискивая его силуэт глазами. Он нашел его затаившимся посередине платформы, недалеко от стоящей у края девушки. Ничего не подозревая, она что-то быстро строчила в телефоне и не замечала, как кто-то все ближе подбирался к ней. Нервно косясь на подъезжающий поезд, он пристроился за ее спиной и вытащил руку из кармана, предвкушая завершение своего чудовищного плана. Доли секунды, отделявшие девушку от ее неминуемой гибели, показались Зигмунду спасительной нитью, безвозвратно ускользающей сквозь пальцы. Бросившись в их сторону, он громко закричал:

– Не смей! Отойди от нее!

Девушка испуганно обернулась на крик и, увидев летящую на нее раскрытую, как когтистая лапа, ладонь, в ужасе отпрянула в сторону. Рука убийцы провалилась вперед, по инерции затягивая за собой в черную пропасть тело маньяка. С истошным писклявым визгом тело полетело вниз и, глухо ударившись о поезд, было отброшено на рельсы. Жутко скрипя тормозами, поезд остановился примерно на середине платформы. Оцепеневшие очевидцы замерли, и лишь спасшаяся благодаря неимоверной случайности девушка, вся дрожа, рухнула наземь и обеими руками зажала себе рот, глуша истерический вопль. Как в сумрачном сне, Зигмунд медленно зашагал к краю платформы и с опаской посмотрел вниз. Изуродованное тело виднелось из-под колес, а окровавленные, скорченные, словно в последней схватке, руки вцепились в воздух, не в силах остановить поезд. Размозженная от удара голова была вывернута набок, а на разорванном лице с запекающейся кровью застыл хищный оскал. В уцелевшем открытом глазу, как в остывающем угольке, угасал огонь безумия. Зигмунд отвернулся, почувствовав приступ тошноты. Из кабины поезда выскочил машинист. Привычный к тому, что в Лондоне чуть ли не каждую неделю люди бросаются под поезд, он, подавляя шок, пошел вдоль поезда, насвистывая под нос бессмысленную мелодию. Выглянувший из вагона в середине состава кондуктор растерянно смотрел на него, догадываясь о причине столь внезапной остановки. Машинист показал ему рукой, чтобы тот выпускал людей только из одной двери, и бегло объяснил ситуацию подбежавшим к нему работникам станции. Мгновенно организовавшись, те выстроились в цепочку и попросили всех без паники покинуть платформу. Двое из них подошли к спасенной девушке, взяли ее под руки и осторожно помогли подняться на ноги. Беспрерывно дрожа и всхлипывая, она повисла на их руках, как на поручнях, бессильно волочась за успокаивающими ее работниками подземки, прочь от этого кошмарного места. По громкоговорителю спокойный голос объявил, что выход к платформам временно закрыт.

– Зигмунд, пойдемте… – белый как полотно позвал Дэвид остолбеневшего старика. Тот вздрогнул и молча кивнул.

– Попробуем взять такси, – удрученно произнес Дэвид, протискиваясь вместе с Зигмундом сквозь толпу, скопившуюся у выхода со станции. Он хотел как можно скорее скрыться от этого невыносимого воя сирен, пронзающего воздух, и от этих взбудораженных лиц на улице, неустанно переспрашивающих друг у друга о произошедшем внизу. Увидев стоявшее на светофоре свободное такси, он с облегчением вздохнул.

– Это невероятно! – оторвавшись от монитора компьютера, воскликнул Дэвид и резко развернулся на стуле к Зигмунду. Тот, провалившись в кресло, задумчиво сидел, укутавшись в шерстяной плед, обняв руками кружку с горячим чаем, будто грея озябшие пальцы.

– Уже появилась информация об этом сумасшедшем маньяке! Оперативно же они работают! Его звали Норман Смит. Оказывается, он модерировал интернет-страничку под псевдонимом «Летучая Мышь», где пропагандировал ксенофобские идеи, выкладывал ссылки с информацией извращенного характера и давал советы желающим покончить жизнь самоубийством.

Его опознал один из пользователей странички… – поделился новостями Дэвид. – Чокнутый тип… – с негодованием замотал он головой и взглянул на Зигмунда. – Я даже не представляю, скольких несчастных людей вы спасли своим сегодняшним поступком!

Но тот, казалось, его не слышал, и, словно напуганный ребенок, он тихо произнес:

– Я узнал его глаза…

– Что? – опешил Дэвид.

– Его глаза… – мучительно повторил Зигмунд.

– Кого… его? – Дэвид не на шутку встревожился, но старик в задумчивости ничего не ответил. Через какое-то время он сказал:

– Как-то ко мне обратился один молодой человек с университетским образованием по поводу своего состояния, которое заключалось в том, что с детских лет он страдал от обсессий. Главной особенностью его расстройства были страхи, что что-то может случиться с двумя близкими ему людьми, которых он очень любил – с его отцом и с женщиной, которой он восхищался. Кроме того, он страдал от импульсивных порывов. Одним из которых, например, было навязчивое желание перерезать себе горло бритвой. Еще он налагал на себя запреты, иногда в связи с довольно незначительными вещами. Он напрасно потратил годы в борьбе со своими неприятными идеями и за это время пропустил многое в жизни. Он испробовал различные способы лечения, но ничто не принесло ему хоть какой-нибудь пользы или облегчения, кроме курса гидротерапии. Он полагал, что это было из-за случайного знакомства, которое позволяло вести регулярную половую жизнь. Когда он обратился ко мне, возможностей подобного рода у него не было, он редко и нерегулярно вступал в сексуальные взаимоотношения. Он также чувствовал отвращение к проституткам. В общем, по его словам, сексуальная жизнь у него остановилась… Он произвел на меня впечатление здравомыслящего и практичного человека. Когда я спросил, почему он придает такое значение именно вопросам сексуальной жизни, то он ответил, что знает о моих теориях. На самом же деле он не читал моих работ. Единственным случаем ознакомления с моим учением можно считать тот факт, что, пролистывая страницы одной из моих книг, он набрел на объяснение любопытной вербальной ассоциации, которая напомнила ему его собственное «мысленное усилие», и в связи с этим он решил прийти ко мне на прием. На следующий день после первой встречи я взял с него обещание подчиниться одному и единственному условию лечения, а именно – говорить все, что придет ему в голову, даже если это будет ему неприятно или покажется неважным, неуместным или бессмысленным. Затем я попросил его начать рассказывать, с чего он хочет. И он начал с истории о своем друге, которого исключительно высоко ценил. Он всегда приходил к нему, когда его тревожили некие криминальные мысли, и спрашивал друга, презирает ли тот его и считает ли его преступником. Друг оказывал ему моральную поддержку, заверяя в том, что считает его человеком безупречного поведения и предполагал, что, вероятно, с юных лет он обладал прогрессирующей привычкой видеть свою жизнь в черном цвете. Ранее, рассказал мне пациент, другой человек имел на него схожее влияние. Это был девятнадцатилетний студент, в то время как ему самому было лет четырнадцать. Своими разговорами тот способствовал повышению самооценки моего пациента в такой невероятной степени, что он начинал казаться себе кем-то вроде гения. Этот студент в будущем стал его куратором и внезапно изменил свое отношение, стал обходиться с ним как с идиотом. Пациент заметил, что его куратор интересовался одной из его сестер и рассудил, что тот сближался с ним только ради доступа в дом. Это был первый большой удар в его жизни… Я приступил к анализу данного случая, который продлился около года, и вскрыл основные причины формирования у него невроза навязчивости.