Чёрная кровь Сахалина. Каторжанин - Александр Башибузук

Особой надежды на то, что среди солдат найдется знаток русского языка, не было, но отозвались почти сразу. Правда, совсем не так, как я ожидал.

– Пошра попа, генерара… – насмешливо проорал кто-то из японцев.

– Что она сказала? – озадачился Тайто, занявший позицию рядом со мной.

– В задницу меня послал.

– Совсем дурака… – Айн осуждающе покачал головой. – Вешать за нога будем? Или палить всех?

Я вместо ответа только сплюнул. Для того чтобы вешать, надо еще выковырять этих уродов. Поджечь казарму тоже не удастся – она из бревен в сажень обхватом, замучаешься под обстрелом солому подтаскивать. У нас из-за пальбы и так скоро патроны закончатся. А если косоглазые опомнятся и ринутся в атаку скопом, придется совсем туго.

Неожиданно я увидел возле забора выстроенные в ряд двуколки, в которых опознал передки с зарядными ящиками к орудиям. Сами орудия стояли чуть поодаль. Короткоствольные, на больших колесах и без щитков. В академии нас крепко гоняли по оружию вероятного противника, и память живо подсказала, что это семидесятипятимиллиметровые горно-вьючные орудия системы того же Нарияки Арисака, почти точная копия крупповских пушек, только гораздо хуже по боевым качествам.

Там же стояло еще одно орудие, меньше размером и закрытое чехлом. В нем я опознал какой-то пулемет на колесном станке.

– А если… – Я зло хмыкнул. – А почему бы и нет…

Пока думал, за спиной, в поселке, застучали винтовки, как японские, так и наши трехлинейки, а еще через десяток минут послышался приближающийся топот – к нам неслись ополченцы и солдаты, а впереди всех галопировал сам Собакин.

– Я здесь, – заорал я и помахал ему рукой.

Подпоручик на ходу рухнул на землю. Быстро работая ногами и руками, подполз ко мне и запыхавшимся голосом доложил:

– Было легкое сопротивление. Я разделил отряд на две части, одних отправил прочесывать поселок, а сам с остальными – к вам. Лука перекрыл тракт на Дербинское. Что будем делать?

– Что делать… – Я задумался, а потом приказал унтеру отправить часть людей к одному из бараков, чтобы отвлечь японцев и усилить стрельбу, а сам бросил Собакину и айну: – За мной, ползком…

И первым пополз под забором в сторону орудий. Несколько человек рванули к бараку, один из них упал, но остальные благополучно добежали, и японцы сосредоточились на них, лишь изредка постреливая в сторону ворот.

Орудия стояли под углом к казарме, выпадая из поля зрения японцев, а единственное окно, выходившее на эту сторону, было забито досками, так что при некотором везении можно было предположить: когда нас заметят, уже будет поздно.

Особого удовольствия от прогулки ползком по густым зарослям крапивы, вдобавок густо покрытой пылью, я не получил. Вся открытые части тела горели адским огнем, а в нос словно насыпали перца.

Наконец добравшись до орудий, приподнялся над лафетом, огляделся и скомандовал отчаянно чихавшим подпоручику и айну:

– Давай унитары, тащите сразу несколько, – а сам принялся резать ножом завязки на чехле.

Так… вертикальная наводка, а это – горизонтальная…

Почему-то штурвальчики отказывались крутиться. Через минуту, наконец сообразив, в чем дело, я снял их со стопора. Масляно лязгнул затвор. Короткий ствол медленно стал поворачиваться в сторону ближайшего окна. Времени разбираться с прицельными приспособлениями не было, поэтому наводил через ствол. Расстояние ничтожное, куда прицелюсь, туда и попаду.

До казармы всего двадцать – двадцать пять метров, если снаряд попадет в стену, осколками накроет уже нас, а не японцев. Правда, шансов на то, что успеет взвестись взрыватель, очень мало. Впрочем, все равно…

– Ну? – Я вызверился в сторону помощников.

– Готово! Вроде фугас… – Подпоручик ловко загнал в казенник длинный узкий снаряд, а потом зло выругался: – Колпачок на взрывателе не скрутил…

– И черт с ним! – Я с лязгом захлопнул затвор.

В это самый момент в обшитое стальными полосами деревянное колесо весело саданула пуля. Вторая лязгнула о станину. Японцы наконец нас заметили.

Я нырнул за лафет и уже в падении дернул за спусковой шнур. Пушка подскочила, словно ее ужалила оса, и выплюнула длинный сноп огня. Оглушительно бабахнуло, все вокруг заволокло сизым вонючим дымом, сквозь который расплывчато высветились чадные языки пламени, весело выплеснувшиеся из окон казармы.

Бабахнуло знатно, меня даже слегка контузило, в ушах назойливо зазвенело, и почему-то наглухо забило нос.

Я ошарашенно потряс головой, шлепнул себя ладонью по уху и злорадно заорал:

– Снаряд! Я вам сейчас устрою веселую жизнь, петухи узкоглазые! Снаряд, сказал!!!

Уж не знаю почему, я далеко не специалист в артиллерийском деле, но снаряды взрывались. Причем уже внутри помещения. После пятого казарма разом вспыхнула. Японцы уже давно перестали отстреливаться, но сдаваться не спешили.

Ну что же, пусть горят, а я еще подбавлю огоньку. Пламя очищает…

– Накатывай! – осипшим голосом скомандовал я.

Чертова пушчонка после каждого выстрела отлетала назад на добрый десяток метров.

Собакин и Тайто ухватились за станины и потащили орудие назад. Снаряд удобно устроился в казеннике, лязгнул затвор.

– Пли!!! – скомандовал я сам себе и дернул за шнур.

Грохота выстрела не слышал, так как почти оглох на оба уха. Из окон опять выплеснули клубы пламени.

– Стойкие, гады… – сплюнул Собакин. – Жалко, винтовки сгорят…

С его последним словом из казармы гурьбой вывалились японские солдаты и с воплями понеслись в атаку.

Треснул нестройный залп, почти половину японцев снесло, но остальные все-таки добежали к нашим позициям. Над тюрьмой понеслись хрипы, мат, вой умирающих и раненых. Солдаты и ополченцы схлестнулись с косоглазыми в рукопашной.

Я спохватился и рванул к воротам, успел на ходу несколько раз пальнуть из маузера, но, когда добежал, все уже закончилось – японцев вырезали. Ни одному не удалось прорваться. Но… но без убитых и раненых с нашей стороны не обошлось.

– Черт… – Я заметил, как из-под убитого солдата пытается выбраться Стерлигов, и, ухватив за поясной ремень, стянул с него труп. – Вы как?

– Живой… – Капитан болезненно сморщился, потрогав рассеченную скулу. – Шустрые…

– Но легкие… – прохрипел Серьга, высмаркивая кровь из расквашенного носа. – Ишь, гады…

Я провел взглядом по покрытому трупами тюремному двору и еще раз зло чертыхнулся.

– Подпоручик, немедленно организуйте зачистку Тымова и выставьте посты на дорогах к Рыковскому и Дербинскому. Затем отправьте гонца к нашим, пусть выдвигаются в поселок. И о раненых позаботьтесь. А сейчас выделите несколько бойцов в мое распоряжение. Борис Львович, прошу за мной.