Краткая история аргентинцев - Феликс Луна

Другим важнейшим нововведением стало использование ветряков для выкачивания воды в любом месте. Теперь не надо было искать озеро, реку или ручей для водопоя животных, так как ветряки качали воду из-под земли, затем она выливалась в цистерну, из которой и пил домашний скот. Это привело к увеличению обрабатываемых земель в стране.

Кроме того, начали появляться и в этом легко убедиться, посмотрев газеты того времени, — первые сеялки и паровые уборочные комбайны, что, безусловно, облегчило ведение сельскохозяйственных работ и позволило заменить ручной труд земледельца, плуг и упряжку волов на машины, сделав сельское хозяйство более доходным.

Другой важнейшей технологией, которая не была аргентинским изобретением, но при этом полностью изменила нашу сельскую местность, стал искусственный холод. Это позволило осуществить мечты скотоводов Буэнос-Айреса, со времен вакерий ломавших головы над тем, как хранить мясо без потери его вкусовых качеств, поскольку засоленное мясо могли есть только рабы.

Начиная с 1879 г., когда первый корабль-рефрижератор смог успешно доставить в Европу мясо, начали появляться холодильные установки, а также стали проводить селекцию скота (от замороженной баранины со временем перешли к говядине, чтобы удовлетворить вкусы европейцев). Шли поиски более жирного и вкусного мяса, которое могло бы быстрее стать предметом экспорта. Начались эксперименты по выведению мясных пород скота стойлового содержания.

Облик аргентинской деревни изменился так же как и облик эстансий, превратившихся в центры экономической жизни. Старые креольские постройки были заменены домами и замками во французском стиле. Сельскохозяйственное производство стало настолько прибыльным, что менее чем за тридцать лет Аргентина заняла первое место в мире по экспорту зерновых и второе место (после США) по экспорту замороженного мяса. Страна смогла интегрироваться в систему мировой торговли и сделала это быстро и успешно.

Для огораживания, строительства ветряков, селекции скота и посевных нужны были капиталы, и обычно землевладельцы пользовались займами для проведения таких работ. Это явилось одной из причин кризиса 1890 г., но в целом такая политика была разумной, так как ее цель заключалась в капитализации деревни. Владельцы земель участки сдавали в аренду, обычно иммигрантам, платившим за это товарами или деньгами в зависимости от типа заключенного контракта. Они осуществили то, что американский исследователь Джеймс Скоби назвал «революцией в пампе», то есть превратили ранее необрабатываемые земли в богатейший источник масличных и зерновых культур.

Это стало одной из главных отличительных черт рассматриваемого периода. Благодаря экспорту сельскохозяйственных товаров (именно экспорт позволил решить экономические и финансовые проблемы во время кризиса 1890 г.) ранее периферийная страна нашла свое место в мире, и ее присутствие не ограничивалось только торговлей — часто аргентинские путешественники, богатые владельцы эстансий, жили в Париже или приезжали туда подлечится, просто развлечься или умереть.

Вскоре об Аргентине начали говорить как о новом Эльдорадо. Такой образ разделяли почти все иностранные путешественники, которые в большинстве своем были в восторге от страны и ее удивительной трансформации. Это также способствовало оптимистическим настроениям, что совпадало с общемировыми тенденциями того времени, но в случае Аргентины оптимизм имел под собой материальную базу. Выросли новые города, такие, как Ла-Плата и многие другие, были построены железные дороги там, где раньше не было ничего. Города Мендоса и Тукуман благодаря протекционизму в сахарном и винодельческом производстве превратились в островки процветания.

Указанные факторы, а также поступательное и быстрое возникновение среднего класса отличали Аргентину тех лет от других стран Латинской Америки, в которых существовали очень богатый класс олигархов, обычно земельных собственников, и огромная масса народа, жившего фактически так же, как и в колониальные времена. В Аргентине, напротив, часть населения состояла из европейских иммигрантов, чьи дети пользовались благами системы обязательного образования, сформировавшейся почти одновременно с политикой умиротворения и поощрения иммиграции.

Итак, можно сказать, что в государственной политике консервативного режима обозначилось три направления. Во-первых, иммиграция — в полном соответствии с мировоззрением Альберди, выступавшего, как мы уже сказали, за ее поощрение. Альберди желал приезда англосаксонских иммигрантов для изменения этнического состава нации и внедрения привычек трудиться, экономить и уважать власти. Хотя прибывшие иммигранты не были англосаксами (это вызвало протесты Сармьенто, который, увидев поляков, евреев и арабов, сказал: «Это не те иммигранты, которых мы ждали»), тем не менее они играли роль дешевой рабочей силы, а также увеличили население, бывшее все еще очень маленьким для таких огромных территорий.

В этом смысле иммиграционная политика консервативных правительств не являлась дискриминационной. Двери были открыты .для иммигрантов из любых стран. Рока во время своего первого президентского срока даже назначил специального иммиграционного агента, чтобы тот попытался направить в Аргентину поток русских евреев, спасавшихся от погромов и уезжавших в основном в США. Именно в последние годы XIX в. начали появляться еврейские колонии в Буэнос-Айресе. Так что это была открытая политика, и, хотя иногда раздавались голоса, протестовавшие против того или иного типа иммиграции, который якобы был невыгоден Аргентине, ограничительные иммиграционные законы приняты не были.

Во-вторых, государство начало заниматься образованием. Бесспорно, в этой области консервативный режим воплощал идеи скорее Сармьенто, а не Альберди. Необходимость обучать народ, на чем настаивал Сармьенто, постепенно была осознана и воплощена в политику с 1882 г., когда был создан Национальный совет по образованию, получивший необходимые средства и автономию. С этого момента стало расти число начальных школ, выпускники которых затем поступали в национальные колледжи, созданные еще при Митре, а также в Кордобский университет и Университет Буэнос-Айреса (в то время в Аргентине существовало только два этих университета).

В начальных школах применялась система обучения, достойная восхищения. Не стоит забывать, что в статье VI Конституции говорилось о необходимости развития начального образования как об одном из условий уважения государства к автономии провинций.

Поскольку некоторые провинции обеднели в этот период (экономический рост не был одинаковым во всех регионах) и не могли поддерживать начальное образование на достойном уровне, начиная с 1904 г., с принятием закона Лайнеса, государство было обязано помогать провинциям, не способным самостоятельно содержать начальные школы.

Очевидно, что усилия президентов того времени, направленные на развитие образования, делают им честь. Иммиграция и образование народа неизбежно означали, что через десять-двадцать лет новое поколение детей иммигрантов будет требовать места под политическим солнцем и захочет управлять страной. Лидеры консервативного режима понимали, что развитие образования рано или поздно приведет к их отстранению от власти, и тем не менее они предпочли принять закон, объявивший начальное образование обязательным (родители были обязаны отправлять детей в школу), бесплатным (оно не стоило семье ни одного песо) и светским (в нем не отдавалось предпочтения какой-либо религии; это гарантировало родителям, что в школе их детей не будут призывать исповедовать ту или иную религию).