Как общаться с солнечными детьми? - Михаил Комлев

В плане здоровья детство было тяжелым, каждые два-три месяца – больница, регулярные приступы. Врач говорила: «Потерпите еще немного, вот исполнится три года – и все пройдет». Потом она говорила, что надо дождаться, пока исполнится пять лет, потом – восемь… И тогда у нас возникла идея закаливать ребенка, вырабатывать иммунитет. Закаливание начали дома, просто в ванной, где Маша могла играть часами, нырять и плескаться.

Но первый опыт, связанный с водой, мы получили, когда Маше было три года. Мы поехали на Обь отмечать 9 мая. В Сибири в это время еще холодно, вода просто ледяная. Мы гуляли по берегу, и вдруг Маша крикнула: «Мама!» и побежала к реке. Она забежала в воду и сразу ушла в нее с головой. Я бросилась за ней… и тоже ушла под воду – я ведь совсем не умею плавать. Я стала захлебываться, но успела закричать. Нас вытащили из воды, потом повели в баню греться, и все обошлось. Кто бы мог подумать, что это будущая чемпионка мира по плаванию!

В семь или восемь лет, когда Маша пошла в школу, я решила отдать ее в спорт. Мой муж – мастер спорта по прыжкам с трамплина, старшая дочь прыгала с вышки и тоже занималась плаванием, сын занимался плаванием и теннисом. В семье все, кроме меня, спортсмены. И Машу мы решили отдать в плавание. Нашли знакомых, стали спрашивать, кому лучше отдать Машу, которая уже сама научилась плавать на море. Мне посоветовали тренера. Мы пришли в бассейн, познакомились с тренером. Он спросил Машу: «Плавать любишь?». Она ответила: «Ага!». И тогда он сказал: «Прыгай в бассейн!». Я испугалась: «Я же без купальника, и плавать не умею, спасать ее не смогу!». А Маша прыгнула в воду и поплыла, как русалка, под водой. Тут уже тренер обомлел и сказал: «Я впервые вижу, чтобы ребенок так плавал в таком возрасте!». И мы начали тренироваться. Потом наступило лето, мы стали ходить в уличный бассейн. Но тут возникла проблема: Маша начала чесаться, покрываться сыпью – обнаружилась аллергия на хлорку. Пришлось прекратить занятия всего лишь через год после начала. Правда, мы иногда ездили отдыхать на море и Маша продолжала плавать, ей это очень нравилось. Она унаследовала от отца соревновательный дух – ей обязательно надо быть первой.

Тут в городе открылся первый частный фитнес-клуб с бассейном, где воду обеззараживают активным кислородом. Там меня познакомили с тренером по прозвищу Профессор, с которым Маша занимается уже шесть лет. В течение одной-двух недель я встречалась с ним каждый день и рассказывала, что такое синдром Дауна и в чем особенность этих детей. Потом я решила узнать, какие существуют соревнования для людей с синдромом Дауна, и выяснилось, что в России проводится Специальная Олимпиада для людей с особенностями психического развития и что в Барнауле есть представительство. Я пришла туда и спросила: «Нам надо пройти отборочные соревнования?». А мне ответили: «Нет, не надо, вы первые, больше таких спортсменов нет». И тогда я сказала: «Хорошо, мы будем соревноваться с обычными спортсменами». Тренер начал тренировать Машу с обычной группой, и она стала показывать хорошие результаты.

Потом Машу пригласили на соревнования Специальной Олимпиады по плаванию в Йошкар-Оле. Нам сказали: «Вы ни на что не рассчитывайте, просто съездите и посмотрите. Там совершенно другой уровень, другой бассейн. Просто посмотрите, узнаете, что и как». Мы приехали, и оказалось, что все спортсмены на соревнованиях взрослые, а Маше было тогда девять лет. На тех соревнованиях я увидела потрясающих тренеров. Понятно, что родители – энтузиасты и заботятся о своих детях, но тут я увидела, что тренеры занимаются с этими детьми, как со своими родными, болеют за них, отдают им всю свою душу.

Я приехала на соревнования в качестве тренера: ходила на все тренерские совещания как представитель команды из Барнаула, бегала с секундомером, замеряя результат. Ни у кого даже мысли не возникло, что я мама, а не тренер… более того, что я вообще не умею плавать! Но я выполняла роль тренера и в процессе подготовки поняла, что есть много деталей, которые мы не учли. И мы с Машей прямо на полу в номере, на ковре, отрабатывали старты и финиши. Маша – умница, она все поняла и все сделала правильно. В заплыве со взрослыми людьми (от двадцати одного года и старше) она взяла золото. Оказалось, что это отборочные соревнования перед всемирными, а победители поедут в Афины. И Машу включили во второй состав команды, которая должна была поехать на всемирные соревнования.

Я была абсолютно уверена, что Маша поедет в Афины, хотя она попала только во второй состав. Я позвонила в одну редакцию, в другую, сказала журналистам, что готова встретиться и все рассказать. Люди представления не имели, что эта Специальная Олимпиада существует с 1968 года и уже несколько лет проводится в России. Работа закрутилась. Я предложила взять еще детей на тренировки, собрала людей, но никто не отреагировал.

А через год мне позвонили из Москвы: девочка из основного состава заболела, и на ее место пригласили Машу. Я поехала за свой счет, не в составе команды, и мне не дали разрешения жить с Машей. Наше руководство тайком провело меня на территорию олимпийской деревни, меня буквально прятали от охраны. Маша во второй день приезда заболела, но ей нужно было выступать в последние дни соревнования, так что у нас было время с этим справиться.

Во время первого заплыва она была очень уверена в себе. И действительно, она приплыла первой, но вместо того чтобы сразу коснуться бортика, принялась оглядываться на других и в итоге стала четвертой. Там было три места на пьедестале, и еще два места – поощрительные. Маша была четвертая, ее пригласили на пьедестал, но вместо медали дали флажок и мягкую игрушку – эмблему игр. Она стала игрушку отталкивать, ударилась в слезы: она ведь ждала медаль! Я стала объяснять, в чем ее ошибка, а она надулась: «Я все равно выиграю, займу первое место и у меня будет медаль!». На следующий день был второй заплыв – и Маша пришла первая, с большим отрывом. Она стояла на пьедестале, и я только по губам могла прочитать: «Мама, ты видишь?..». А потом сказала мне: «Мама, это медаль для тебя, бери!».

Потом были еще победы на всероссийских и международных соревнованиях. Маша ездила в Пуэрто-Рико. Это была тяжелая поездка: она впервые поехала без меня, только с тренером. Полгода потом лечились, потому что вода попала в уши и у нее начался отит.

Теперь у Маши уже девятнадцать медалей. Тренер ей все время внушает, что подрастают другие спортсмены, сильные и ловкие, поэтому надо стараться, нельзя останавливаться на достигнутом. Маша это понимает: она унаследовала от папы лидерские качества и спортивный дух. И все, кто видел ее в воде, говорят, что это очень красивое зрелище.

Когда мы приехали из Афин, я уже звонила на телевидение, в газеты, встречалась с журналистами: мне надо было, чтобы как можно больше людей узнали о наших успехах и о том, что их дети тоже могут в этом участвовать. И народ пошел. Сейчас у нас в бассейне занимаются семь человек, для Барнаула это очень много. Надо видеть, как работают над собой эти люди, как они превозмогают себя, какой это титанический труд. И не меньше усилий прикладывает тренер: помимо того, что надо научить этих детей, их надо еще и увлечь, найти контакт, а для этого нужен особый талант.

Однажды знакомый сказал мне: «Неплохой ты себе пиар придумала. Лучше бы твою энергию в финансовую структуру, ты бы уже озолотилась». А я ответила: «Разве я не озолотилась? Внутренне, морально я гораздо богаче, чем любой из тех, кто так рассуждает». И я действительно так чувствую. Это даже не удовлетворение, это чувство благодарности своему ребенку, его труду, усилиям, и чувство гордости за себя. Каждый раз, когда я появляюсь на соревнованиях (теперь все реже, потому что Маша уже большая и ездит с тренером), я плачу. Это слезы радости. И я вспоминаю, как мне в роддоме говорили: «Зачем она тебе? Откажись, она не нужна, она сделает тебя несчастной, лишит тебя семьи. Она ничего не сможет, будут только страдания». И когда Маша стоит на пьедестале, я думаю: было бы хорошо, чтобы люди, которые говорили мне это тогда, все это видели.