Революция - Александр Михайлович Бруссуев

озера. Но, во-первых, глубины здесь были неизвестны, может, и нет вовсе никакой береговой отмели. А, во-вторых, одинокая фигура на льду — отличная мишень для стрельбы лежа, стоя, даже сидя.

Все, что оставалось ему сделать — это найти такое место для обороны, чтобы никто не мог подкрасться со спины. Но опять же, самое лучшая в таком случае позиция, когда озеро сзади. И никуда при исчерпании всех средств и возможностей обороны оттуда уже не деться. Ловушка. Но ничего лучшего в голову не лезло, хоть тресни.

Тойво бежал по берегу, оглядываясь назад, к запримеченному каменистому мысу, где намеревался запереть себя до вероятного прихода помощи. Может быть, к полудню шюцкор прибудет, все-таки не ближний путь. Это в лучшем случае. Ну, а при худшем варианте к рассвету он разделит участь Финна.

Появившаяся полная луна прекрасно освещала окрестности, но Антикайнен все равно не заметил, откуда на его пути выросла приземистая фигура человека. Пришлось резко остановиться и, приглядеться. Тойво эту личность узнал: это был товарищ Глеб, дорогой столичный петербургский гость.

Пробежать мимо него или, тем более, сквозь него, не представлялось возможным: русский замер на пути, как соляной столб. Тень, отбрасываемая на лицо, не позволяла хотя бы отдаленно понять, чего ему нужно. Может, он широко и дружески улыбался финскому парню, удравшему с разгара мессы. Но вероятнее всего, что появление его на пути преследовало одну цель: поймать и вернуть. И эта цель была противна той, что наметилась на данный момент у Тойво: не попасться и не возвращаться.

Прочих преследователей рядом не было видно и не слышно. Но и товарища Глеба должно вполне хватить на то, чтобы оказаться в больших неприятностях. Однако не опускать же руки! Жаль, что пистолет так и остался в котомке, достать его уже не удастся.

Тойво так озаботился поиском выхода из этой ситуации, что никак не воспринимал, что такое этот столичный гость ему говорит. Тому пришлось дважды повторить свой вопрос.

— Что ты видел там? — пытался на ломанном финском языке сказать русский.

Конечно, можно было удариться в полемику и приняться выяснять: «где видел», «когда» и прочее. Но не было на это времени. Да и Антикайнену, как ни странно, был понятен интерес товарища Глеба. Тем не менее, отвечать он не торопился.

Тойво снял с плеча свою котомку и, выставив ее в сторону на вытянутой левой руке, демонстративно разжал пальцы. Она, конечно же, упала наземь. Русский проводил ее своим взглядом, за что и поплатился.

Антикайнен нанес хлесткий удар правым кулаком, норовя угодить противнику в висок. Конечно, он попал, но только не в висок. Даже некоторая потеря концентрации, что произошла с петербургским гостем, не позволила Тойво воспользоваться преимуществом первого удара. Товарищ Глеб в последний момент дернул головой в сторону, не в силах уже полностью увернуться от кулака, и тот прошел по касательной.

— Щенок! — по-русски сказал русский.

«Не попал!» — по-фински с горечью подумал финн и бросился на врага, в надежде смять того наскоком и повалить на землю.

И это ему тоже не удалось. Товарищ Глеб был юркий, как ящерица, стремительный, как коростель, подвижный, как полевая мышь и сильный, как росомаха. Тойво же умел драться пока только с людьми, по-уличному, по-пацански. Но у него все же получилось избежать захвата русского.

Они опять встали друг перед другом. Странный петербургский гость, который, вроде бы, не особо стремился побеждать, и молодой парень, у которого побеждать не получалось. Товарищ Глеб был неаккуратно — явно в спешке — одет, на скуле — след кулака Антикайнена — наливался синяк.

— Я не буду тебе мешать, — старательно подбирая слова, проговорил он.

— Вот как? — усмехнулся Тойво.

— Я уйду в сторону, — снова сказал тот, однако не двинулся с места ни на сантиметр.

Где-то вдалеке послышались приглушенные расстоянием голоса. Если они еще немного постоят друг перед другом, преследователи совсем скоро окажутся поблизости.

— Что тебе нужно? — спросил Антикайнен.

— Мне нужно знать, что ты видел? — все также путая окончания финских слов, ответил товарищ Глеб. — Что там есть?

— Там — Валхалла, — ответил Тойво, потому что иного выхода он уже не видел. — Зал Света, Свет, Пан. Здесь — Самозванец, который прикидывается то богом, то сатаной.

— Ты дурак, мальчик, — сказал русский. — Ты не понимаешь, что есть. Я тебя найду.

Судя по всему, разговор был закончен. Антикайнен, стараясь держаться подальше от опасного незнакомца, подхватил свою котомку и, боясь перейти на бег, начал обходить своего врага. В самом деле, не сделались же они после разговора друзьями!

— Товарищ Бокий! — голоса приближались. — Глеб!

— Я здесь! — крикнул тот, и, словно получив от него команду, Тойво устремился бежать.

Он не знал, кто таков этот Глеб Бокий, но догадывался, что за ним стоят могучие силы. Прикрываясь революцией, потому что имело место обращение «товарищ», он занимался совсем другими делами. Вероятно, поиском, вот только каким?

Тойво не удалось убежать далеко, преследователи, бросившиеся в погоню в указанном русским направлении, теперь не отставали. Выход напрашивался сам собой: заставить их умерить свою прыть.

Антикайнен добежал до двух больших валунов и решился занять оборону именно здесь. У него было пять патронов в револьвере, был нож, так что дела вырисовывались не совсем уж безнадежно. Или — безнадежно, но не совсем.

Стараясь не торопиться, он расположился между камнями, оперся рукой о выступ и принялся ждать. Для этого не потребовалось мучиться в бездействии и бороться со сном. Вон они, голубчики, семенят с пистолетами, полные решимости отомстить за убиенного товарища. Как говорится, собаке — собачья смерть. А Резчику — от резаной раны. Сейчас эту решимость с их лиц придется убрать.

Тойво прицелился, выбрав мишенью их давешнего конвоира, и нажал на спусковой крючок. Выстрел прозвучал настолько оглушительно, что он даже оглох на несколько мгновений. А когда слух, пусть и с сопутствующим звоном, к нему вернулся, он сумел различить переходящий в бульканье крик и прочие голоса, выказывающие свое удивление.

Если кто-то орет благим матом, значит, у него что-то не в порядке со здоровьем. Если этот вопль переходит в хрип — значит, ему совсем нехорошо. Вероятной причиной может быть то, что Тойво попал в сипящего своим первым выстрелом, а не то, что тот ударился о камень.

— Мочи козлов! — не в силах сдержать охватившее его возбуждение, заголосил в ночное небо Антикайнен.

— Ах ты, гаденыш! — тотчас же прилетел к нему ответ. Не с неба, конечно, а от завалившихся, кто куда, преследователей.

Раненный перестал издавать какие-либо звуки, вероятно перейдя на другой