Миссис Макгинти с жизнью рассталась - Агата Кристи

Она уставилась в пустой бокал, будто пыталась разглядеть наего дне будущее.

– Я-то знаю, – сказала она. – Ведь меня саму удочерили. Матьменя отдала, и там мне, как пишет эта женщина, предоставили все возможности. Новсегда больно сознавать – даже сейчас, – что от тебя отказалась собственнаямать, взяла и отдала тебя своими руками.

– Но, может, она пошла на эту жертву ради вашего же блага, –предположил Пуаро.

Проясненным взором она посмотрела на него.

– Нет, не согласна я с этим. Перед собой эти родители так иоправдываются. На деле все проще – оказывается, они просто могут без тебяобойтись… А сознавать это больно. Я бы от моих детей не отказалась – ни закакие возможности на свете!

– Я считаю, вы совершенно правы, – поддержала ее миссисОливер.

– С этим я тоже согласен, – сказал Пуаро.

– Вот и договорились, – обрадовалась Морин. – О чем мы тогдаспорим?

Как раз в этот момент на террасу вышел Робин и подхватил:

– Да, о чем мы тогда спорим?

– О приемных детях, – доложила Морин. – Мне не нравится бытьприемным ребенком, а вам?

– Все же это лучше, чем быть сиротой, разве нет, дорогая?Пожалуй, нам пора идти, правда, Ариадна?

Гости собрались расходиться разом. Доктор Рендел куда-тоумчался немного раньше других. Все вместе спустились с холма, весело игромогласно болтая, слегка взвинченные, как оно и бывает, когда вольешь в себянесколько коктейлей.

У ворот Лэбернемс Робин стал настойчиво приглашать всехзайти.

– Расскажем мадре, как прошла вечеринка. Ей, бедняжке, такобидно, что не смогла пойти с нами – опять нога замучила. Но все равно ей жуткохочется знать, что творится вокруг.

Веселая гурьба хлынула в дом, и миссис Апуорд и вправдуочень обрадовалась.

– А кто еще там был? – спросила она. – Уэтерби?

– Нет, миссис Уэтерби нездоровится, а эта унылая девицаХендерсон без нее идти отказалась.

– Какая трогательная привязанность, – заметила Шила Рендел.

– Я бы скорее назвал это патологией, – вставил Робин.

– Это все ее мать, – подала голос Морин. – Некоторые материсвоих чад прямо съесть готовы.

Она вдруг вспыхнула, наткнувшись на вопросительный взглядмиссис Апуорд.

– Я тебя не пожираю, Робин? – спросила она.

– Мадре! Конечно же, нет!

Чтобы скрыть смущение, Морин быстренько переменила тему – сталарассказывать, как они воспитывают своих ирландских волкодавов. Какое-то времяговорили о собаках.

Потом миссис Апуорд решительно сказала:

– От наследственности никуда не денешься – человек ты илисобака.

Шила Рендел пробормотала:

– А как же среда?

Миссис Апуорд была категорична:

– Среда, моя дорогая, здесь ни при чем. Она позволяет тебесменить облицовку – но не более. То, что в человеке заложено, все равноостается при нем, и никуда от этого не деться.

Эркюль Пуаро с любопытством остановил взгляд на Шиле Рендел– лицо ее вдруг пошло красными пятнами. С излишней, как ему показалось,пылкостью она возразила:

– Но ведь это жестоко… и несправедливо.

Миссис Апуорд заметила:

– В жизни много несправедливого.

В разговор вступил Джонни Саммерхейз, неспешным, ленивымголосом он сказал:

– Я согласен с миссис Апуорд. Наследственность сказывается.Я всегда на этом стоял.

В голосе миссис Оливер прозвучал вопрос:

– Вы хотите сказать, что все передается? «И проявляется вгрядущих поколениях…»

Морин Саммерхейз неожиданно отозвалась своим приятнымвысоким голосом:

– Но у этой цитаты есть продолжение: «И потому будь к людяммилосерден».

Все снова немножко смутились – слишком серьезная нотазазвучала в разговоре.

Чтобы переменить тему, накинулись с вопросами на Пуаро.

– Расскажите нам про миссис Макгинти, месье Пуаро. Почему высчитаете, что этот омерзительный жилец ее не убил?

– Между прочим, он часто бормотал что-то невнятное, –припомнил Робин. – Бродит по переулкам и что-то себе бормочет. Я его частовстречал. И могу вам точно сказать – вид у него был жутко странный.

– Наверное, месье Пуаро, у вас есть какая-то причинаполагать, что он ее не убивал. Скажите нам, что это за причина.

Пуаро улыбнулся окружающим. Покрутил усы.

– Если ее убил не он, кто же тогда?

– Да, кто же?

Миссис Апуорд сухо произнесла:

– Не ставьте человека в неловкое положение. Возможно, онподозревает кого-то из нас.

– Кого-то из нас? Ого!

Поднялся гомон, а глаза Пуаро встретились с глазами миссисАпуорд. В них было хитрое довольство и что-то еще… Вызов?

– Он подозревает кого-то из нас! – воскликнул Робин в полномвосторге. – Так, начнем с Морин. – Он изобразил из себя напористогоследователя. – Где вы были вечером… какое это было число?

– Двадцать второе ноября, – подсказал Пуаро.

– Где вы были вечером двадцать второго ноября?

– Убей бог, не помню, – откликнулась Морин.

– Кто это может помнить, столько времени прошло, – заметиламиссис Рендел.

– А я помню, – похвастался Робин, – потому что в тот вечер явещал на радио. В Коулпорте читал лекцию «О некоторых аспектах театральногоискусства». Я хорошо это помню, потому что долго распространялся о поденщице из«Серебряной коробки» Голсуорси, а на следующий день стало известно, что убилимиссис Макгинти, и я еще подумал: интересно, поденщица в пьесе была похожа намиссис Макгинти или нет?

– Точно, – внезапно заявила Шила Рендел. – Я тоже вспомнила:вы тогда сказали мне, что у Дженит выходной и ваша мама останется одна. И япришла сюда посидеть с ней после ужина. Но, увы, так и не достучалась.

– Сейчас, дайте подумать, – сказала миссис Апуорд. – Ах да,конечно. У меня разболелась голова, и я легла спать, а окна спальни выходят всад.