Черное сердце - Геннадий Геннадьевич Сорокин

и девушек, их род занятий и место работы. Глупо получится, если он перепутает место работы и пошлет посредника доставать сапоги на автосервис. Кроме того, любая бухгалтерия, хоть подпольная, хоть явная, – это цифры, записанные в две колонки: дебет и кредит. Без бухгалтерии наступит хаос, Хозяин не будет знать, кому, сколько платить и кого как отблагодарить.

Меня подмывало расспросить Матвеева о Грачевой, но до реализации дела лезть с вопросами об агенте было преждевременно. К тому же я был уверен, что Сергея и красотку Марину связывают не только деловые отношения.

В общежитии перед сном я дополнил схему врагов Пуантье Грачевой Мариной. Логика моих рассуждений была такова:

«Азарт и превосходство над окружающими – это то, к чему стремился Пуантье. Он заядлый картежник, в «тысячу» играть наверняка умел. С деньгами у Жан-Пьера был полный порядок. Для него выигрыш сулил двойное, просто сказочное удовольствие: обставить в карты белых игроков и заполучить в качестве приза покладистую белую девушку. Будет что рассказать друзьям в Африке! Это не скоротечная «любовь» среди станков и парт, не изнасилование неаппетитной Шутовой. Это была бы ночь, достойная арабских шейхов или нефтяных магнатов! В качестве выигрыша ему могла достаться Грачева. Дальше – необозримое поле для фантазий и предположений. Пуантье мог начать шантажировать Грачеву, угрожать, что расскажет в техникуме о ее тайной жизни. Грачева могла начать шантажировать Пуантье тем, что расскажет в КГБ о его участии в тайном сообществе. В дело – хоть на стороне Пуантье, хоть на стороне Грачевой – могли вступить третьи лица. Но пока картежников не хлопнут всем скопом, к Марине мне не подступиться».

Я вспомнил, как во время визита в техникум спросил у Кискорова, контролирует ли КГБ поведение иностранных студентов. Нет ли среди них агента КГБ? Тот пожал плечами: «Точно не могу сказать, сам понимаешь, эта информация для нас недоступна. Но если среди иностранных студентов есть комитетский стукач, то он будет собирать информацию об антисоветской пропаганде или подрывной деятельности. Зачем комитетчикам мелкая спекуляция или пьянство после уроков? Им шпионов подавай, антисоветчиков!»

Клементьев придерживался такого же мнения:

– Представь, что контрразведке стало известно, что Гулянова и Моро состоят в любовной связи. Веронику можно завербовать, угрожая опозорить на всю жизнь. Какой будет прок с этой вербовки? Что она сообщит куратору? О происшествиях на хлебокомбинате? «Сообщаю: вчера вечером некто Лаптев, кадровый сотрудник милиции, стащил с завода два вареных яйца и пару пирожков с повидлом». Вот так преступление! Орден за раскрытие можно получить.

«Если КГБ ни в картежные дела, ни в жизнь техникумовского общежития не вмешивается, то Грачева вполне могла угрожать Пуантье разоблачением и последующей высылкой из СССР. Но тогда, по идее, он должен был ей шею свернуть, а не она его током ударить».

Запутавшись в вариантах и версиях, я мирно уснул.

20

В понедельник, 4 апреля, в безоблачной синеве с самого утра сияло яркое солнце, но зима не собиралась сдавать свои позиции – повсюду лежал снег. Потемневший, в проталинах, рыхлый, он не думал таять и превращаться в ручьи, на которых ребятня любила устраивать запруды. Для какого-нибудь южанина, узбека или азербайджанца, картина была фантасмагоричной: у него на родине цветут плодовые деревья, а здесь, в Сибири, на газонах снег метровой высоты.

Но все же признаки весны были. В полдень воробьи, погревшиеся на солнце, с радостным чириканьем стали плескаться в лужах на тротуаре. Стая галок дружно потрошила мусорный контейнер. Оказывается, не все галки улетают на зиму на юг. Часть из них остается зимовать в городе, благо объедков вокруг мусорных контейнеров всегда хватает.

Весна и солнце вселяют в человека надежду на лучшее. Даже самый мрачный субъект, вдохнув пропитанного теплом и влагой воздуха, невольно улыбнется, а потом вновь помрачнеет под грузом накопившихся забот и поспешит по своим делам.

Сергей Матвеев появился в РОВД после обеда. От него несло свежим перегаром, словно в поликлинике терапевт налил ему в честь выздоровления граммов сто пятьдесят водки. Матвеев был весел и позитивно настроен. Дело, которому он отдал столько времени и сил, близилось к завершению. Без страха он зашел к Клементьеву и провел у него около часа, уточняя детали предстоящей операции.

Не знаю почему, но в этот день я начал нервничать. Намаявшись на участке, я вернулся в общежитие с одной мыслью – поспать! Рухнуть на кровать, позабыть о развратной Марине Грачевой, мертвом Пуантье и гробе на колесиках.

В коридоре мне попалась Ирина Шутова. Потупив глазки, она прошептала:

– Здрасьте, – и пошла к себе.

Общежитский этикет не предусматривал обязательное приветствие каждого встречного. В слове «здрасьте» я уловил какой-то зловещий смысл, словно она хотела сказать: «Тронешь меня – укушу!» Да ладно, шипи, как гадюка, мне-то что!

Так закончился понедельник, наступила ночь. Поворочавшись на жесткой кровати, я уснул и увидел кошмарный сон. Во сне я стоял у подъезда неизвестного мне дома. Подъехал гроб на колесиках. С грохотом откинулась крышка, и из гроба высунулся покойный Пуантье. «Не ждал? – спросил мертвец. – Каг дила?» В эту секунду я понял, что грохот идет не от крышки гроба. Кто-то со всей силы стучит мне в дверь. Не одеваясь, я открыл. На пороге стоял Клементьев.

– Вставай, мать твою! – рявкнул Геннадий Александрович. – Собирайся, поехали!

– Что случилось? – растерянно спросил я.

Клементьев ответил одним словом. В переводе на литературный язык оно означает: «Так плохо, что хуже некуда». Среди лиц, попавших в катастрофу и ожидающих неминуемой гибели, это краткое слово самое популярное. В нем заключена вся палитра эмоций и последний всплеск рвущихся нервов.

Я быстро собрался, спустился вниз. У крыльца стояла служебная «Волга» начальника РОВД. По пустынному ночному городу мы быстро долетели до отдела, поднялись к Клементьеву. Тут Геннадий Александрович дал волю чувствам.

– Сукин сын! – с ненавистью воскликнул он. – Божился ведь, что все пройдет без сучка без задоринки. В итоге – всех нас подставил. Если операция будет провалена, я ему все припомню. Он у меня вылетит из отдела, как пробка из бутылки шампанского. Я, мать его, не посмотрю, что он самый результативный оперативник уголовного розыска. Он…

Растрепанный и ошарашенный, в кабинет влетел Матвеев.

– Ничего не хочешь мне рассказать? – со зловещим спокойствием спросил Клементьев.

– Что случилось-то? – развел в недоумении руками Сергей. – За мной дежурка приехала, никто ничего объяснить не может.

– Ах, так ты не знаешь, что произошло?! – издевательски спросил Клементьев. – Хозяин сбежал, вот что произошло! Вся операция накрылась медным тазом, а о ней, мать твою, генерал знает!

– Во дела! – пробормотал Матвеев и плюхнулся без сил на ближайший стул.

Я посмотрел на часы – 5.30. Постепенно, шаг за шагом, отфильтровывая матерную брань Клементьева и сокрушенные вздохи Матвеева, я понял, что произошло этой ночью.

В начале февраля Матвееву удалось завербовать Грачеву. Таинственный Хозяин карточного притона был установлен и взят под круглосуточное наблюдение. За прошедшие пару месяцев удалось установить его помощников и некоторых девушек, привлекаемых после финальной игры. Во время наблюдения Хозяин вел себя спокойно и уверенно, нервозности не допускал, на улице не проверялся, обнаружить за собой слежку не пытался.

В этот понедельник Хозяин вернулся на съемную квартиру около 19.00. В 1.00 за ним подъехало такси. Хозяин, с одним портфелем в руках, сел в автомобиль. Такси тут же тронулось с места и направилось к выезду из города. Служба наружного наблюдения висела у них на хвосте до выезда на Новосибирскую трассу. На границе нашей области наружка встала. Двигаться дальше у них полномочий не было. Пока они запрашивали по рации инструкции, пока бросились в погоню, Хозяин бесследно исчез. Сейчас автомобиль такси, подвозивший его, разыскивали по всему городу, но тщетно. Скорее всего, он еще не вернулся назад.

– Хозяина предупредили, –