Черное сердце - Геннадий Геннадьевич Сорокин

достал схему окружения Пуантье, исправил пунктирную линию между ним и Пашей Носенко на обычную, непрерывную.

«Пуантье мог его изнасиловать, а потом, чтобы не было шума, стал задабривать мелкими подачками. Версия слабенькая, но реалистичная».

19

Старший инспектор уголовного розыска Заводского РОВД капитан милиции Сергей Васильевич Матвеев числился моим наставником. Я у кадровиков был отмечен как молодой специалист. Наставничество Матвеева надо мной закончилось в первый же месяц совместной работы. Я откровенно сказал Сергею, что способен самостоятельно решать поставленные передо мной задачи и в няньке не нуждаюсь. Он не обиделся, не посетовал на излишнюю самоуверенность, а просто сказал: «Делай как хочешь, мне-то что? Но если завалишь показатели, то я от тебя открещусь, скажу: «Лаптев – парень неуправляемый. Сами над ним шефствуйте!»

В нашем отделе милиции к наставничеству относились как к пустой формальности. Тот же Вьюгин сказал: «Погоны получил? На должность назначили? Значит, работать можешь. Если нет – иди в детский сад, малышне носы платочком вытирать».

С Матвеевым у меня сложились ровные товарищеские отношения. В друзья я ему по возрасту не годился, интересы и увлечения у нас были разные, но на работе мы всегда находили общий язык.

В пятницу по дороге в гости я купил бутылку «Пшеничной». Экономить и искать «Андроповскую» не стал. Зашел в ближайший гастроном и взял то, что было. Матвеев обрадовался моему приходу, еще больше обрадовался гостинцу.

– Вот это я понимаю! – воскликнул он. – Молодежь всегда была передовым отрядом советской милиции! До тебя приходили старички-ретрограды. Посмотри, что принесли!

Он провел меня на кухню, показал на яблоки в вазе.

– Кислые, аж скулы сводит! – прокомментировал он витаминный подарок. – Еще литровую банку яблочного сока принесли. Я его детям отдал, сам даже пробовать не стал.

– Как здоровье? – спросил я.

– К понедельнику оклемаюсь, к врачу пойду.

– Грачева сказала, что финальная игра намечена на среду, 6 апреля.

Матвеев, услышав о Грачевой, замер у шкафчика с рюмками, выслушал сообщение до конца, медленно повернулся:

– Откуда ты Марину знаешь? О, черт! Как я раньше не подумал! Ты же мог с ней на хлебозаводе сталкиваться! Надо было вместо тебя кого-нибудь другого послать. Славу, например. Хотя нет, Слава не подходит.

– Клементьев распорядился, чтобы ты, не вдаваясь в подробности и не называя имен, ввел меня в курс дела.

– Даже так? – сделал брови дугой Матвеев.

– Давай вначале я расскажу, а потом ты дашь расклад по игре.

Матвеев разлил водку по рюмкам, достал из холодильника банку соленых огурцов в мутном рассоле, выловил два огурчика, выложил на блюдце.

– Для начала хватит! – решил он. – Или ты есть хочешь? Конечно, хочешь! Я в твоем возрасте вечно голодный был. Ты пока рассказывай, а я перекусить приготовлю.

Сергей быстро почистил картошку, поставил на огонь сковороду, бросил в нее ложку топленого свиного сала.

– Ну, давай вздрогнем! – предложил он.

Мы выпили, закусили, и я начал рассказ об убийстве Пуантье. Когда картошка была почти готова, с улицы вернулась жена Матвеева с сыном. Она поздоровалась со мной и ушла в зал, оставив нас секретничать на кухне.

Я рассказывал около часа. За это время мы съели картошку, допили почти всю бутылку. Пришла жена Матвеева, велела поменяться местами: нам идти в зал, а она будет на кухне детей кормить. Сергей в зале закурил, стал расхаживать по комнате. Для себя я отметил, что Матвеев у себя дома может курить где угодно. Моему старшему брату жена позволяла дымить только на кухне. Сосед родителей в квартире вообще не курил, его жена не переносила табачного дыма. Зимой и летом он выходил с папироской на крыльцо, частенько простывал и кашлял, как туберкулезник.

– Интересное дело! – сказал Сергей, выслушав меня до конца. – Я думаю, что начинать дальнейшее расследование надо с Паши. Парень он хлипкий, мы расколем его, как спелый орех.

– Почему «мы»? – удивился я.

– Поработать с Пашей придется мне. Ты по возрасту не подходишь. Ты для него не авторитет, не мудрый, все понимающий мужчина, а сорвиголова со стороны. Мы об отношениях Носенко и Пуантье почти ничего не знаем, так что играть придется втемную, а тут у меня опыта побольше, чем у тебя.

Ну что же, приступим к Марине Грачевой и предстоящей игре. Ты, часом, к ней не клеился, пока вы вдвоем были? Не вздумай! По-товарищески предупреждаю: она девушка яркая, но… Словом, не надо! Теперь об игре. Называется она «девяточка», вернее, «сыграть в девяточку». Название неформальное, так как обозначает не саму карточную игру, а порядок ее проведения. Игроки, девять человек, разбиваются на три тройки, играют между собой. Три победителя сходятся в финальном раунде. Играют в «тысячу». Правильное название этой игры – «Тысяча и одно очко», но полностью название никто не проговаривает, и так понятно, о какой игре идет речь. Игра несложная, но определенного опыта и умения все же требует. У этой игры грандиозное количество правил. Практически в каждом коллективе есть свои правила, частенько не совпадающие с общепринятыми. В «девяточке» играют в «жесткую» «тысячу» – малейшая ошибка влечет штраф в 120 очков. Ты играл в «тысячу»?

– В Омске иногда играл, правила в общих чертах знаю.

– При игре в «жесткую» «тысячу» игроки нервничают, допускают ошибки. Вместо того чтобы сосредоточиться на картах, они вынуждены следить за собой, чтобы не допустить ошибки и не нарваться на штраф. Итак, начало ты понял. Теперь суть игры. Хозяин, организатор игры, снимает квартиру или частный дом, приглашает туда трех игроков. Каждый из них делает взнос по 50 рублей. Деньги сразу забирает Хозяин, дает игрокам запечатанную колоду карт. Играют три кона. Если один из игроков дважды выиграл, то он становится победителем тура и проходит в финал. Если все игроки набрали по одной победе, то играют решающий четвертый кон. Подсчет очков ведет Хозяин, он же забирает себе весь выигрыш.

– Как весь? – поразился я. – Зачем же тогда играть?

– Не спеши! – успокоил Матвеев. – Дойдем до выигрыша. При игре Хозяин контролирует соблюдение правил, ведет подсчет очков, штрафует за ошибки. Спорить с Хозяином запрещено. За неповиновение его помощники выведут игрока из помещения, намнут ему бока и выгонят на улицу. Кон будет аннулирован и продолжен в другом составе. За мухлеж наказание то же самое. Опозорившегося игрока больше ни в одну приличную компанию не пригласят. Обманщик будет навеки опозорен, ни один картежник с ним играть не станет. Для любителя карт, для человека, который живет от игры до игры, это смерти подобно. Игроки садятся за стол под вымышленными именами. Если встретились знакомые, то кон отменяется и будет проведен в другом составе. Настоящие имена игроков знает только Хозяин.

– Конспирация, как в подпольной организации! – восхитился я.

– В «девяточку» играют люди солидные. Никто из них в свою личную жизнь допускать посторонних не хочет. К примеру, встретились за карточным столом мы с тобой. Оба мы обязаны сообщить Хозяину, что знаем друг друга. Кон отменяется. Потом ни ты, ни я не будем знать, принимал ли кто-нибудь из нас участие в дальнейших играх. Ты всегда сможешь сказать: «Один раз черт дернул в руки карты взять, но больше я к ним не прикоснулся». Я, даже если захочу, проверить твои слова не смогу. Конспирация в данном случае не лишняя. Она – залог безопасности.

Едем дальше. Начало игры тебе понятно? Три игрока выходят в финал. Играют по тем же правилам, но ставка у них или 100, или 200 рублей. Деньги забирает Хозяин, а победителю достается ночь с одной из трех девушек на выбор. Если ставка была 200 рублей, то он может забрать двух девушек.

Теперь обо всем по порядку. Представь, что тебя, человека проверенного и надежного, пригласили на игру.