Карантин - Кэти Чикателли-Куц

Затем вспоминаю о вирусе, о том, что могу заболеть, о человеке с рейса. Смотрю на свои руки, бегу в ванную и мою их практически невыносимо горячей водой. Выйдя из ванной, вижу Келси, сидящую на стуле.

– А я думала, где ты есть?! – улыбается она.

– Выходил погулять, – отвечаю саркастично.

Она бледнеет на секунду.

– Правда? А это безопасно?

– Да я просто пошутил. Дурацкая карантинная шутка.

– Ха, точно.

Следует неловкая пауза, и это по-прежнему меня удивляет, заставляя задуматься, почему мне неудобно, когда она на меня смотрит.

Рассеянно взмахиваю руками и хлопаю в ладоши. Звук заставляет Келси вздрогнуть.

– О, я наконец-то вспомнила о твоих конфетах! – она роется в пластиковом пакете и достает коробку: – А вот и мы! – торжествующе говорит Келси.

Это коробка «Майк и Айкс»[4].

– О, тропические! – говорю. – Как… экзотично.

– Правда? Я подумала, ты как раз вернулся из Доминиканской Республики и все такое.

– А леденцы ты тоже взяла? – чувствую неловкость, хоть и не знаю, почему.

– Нет. Разве ты просил не «Майк и Айкс»? Кажется, моя бабушка любит леденцы.

– М-м-м, да, вероятно, я сказал что-то не то, – лгу. – Утомился от карантина и все такое.

Келси снова уткнулась в телефон. Она очень ловко управляется с ним в толстых перчатках костюма химзащиты.

– Теперь, когда я отдала их тебе, можно наконец запостить фотку!

– Какую фотку?

Она не отвечает, так что я поднимаю телефон, и число уведомлений изумляет меня. Прокручиваю их, пока не нахожу пост Келси – фото коробки конфет.

«Сладости для моего сладкого. Он их любит! #мойсладкийкарантинейджер #карантинейджер».

«#командакелсер до конца. #карантинейджер».

«Они лучшие. #карантинейджер».

«Хм, а можно, пожалуйста, новости о Флоре? #карантинейджер».

Открываю коробку и беру одну конфету ярко-синего цвета. Непонятно, какой у нее вкус. Закидываю ее в рот, но так и не могу определиться. Но это точно не леденцы. Не знаю, почему, но уверен: Флора принесла бы мне нужные конфеты. Кажется, она умеет заботиться о людях. Точнее, я знаю, что она умеет заботиться о людях, после того как она помогла мне справиться с панической атакой.

Роюсь в коробке конфет, вытаскиваю желтую и кладу в рот. То ли манго, то ли ананас, то ли лимон. Келси вскакивает со стула и бежит ко мне, размахивая телефоном. Она так возбуждена, что едва может говорить.

– «Реддит» хочет провести с нами «Вопрос – ответ»!

– Что?

– «Вопрос – ответ». Когда люди задают на «реддите» вопросы каким-нибудь знаменитостям. Любые вопросы. Тебе стоит глянуть, что люди спрашивали у Дэниела Редклиффа.

– А разве мы знаменитости? – бормочу.

Секунду Келси смотрит обиженно, затем игриво пихает меня локтем.

– Почему ты так любишь ставить меня в тупик? Конечно, да! Сколько еще человек на Земле встречаются во время карантина?

Встречаются. Как это случилось? Не знаю, что удивляет меня больше: слава или то, что я с кем-то встречаюсь. Понятия не имею, как объяснить все это Келси, так что беру еще одну конфету. Лайм? Арбуз? Честно говоря, не уверен, что мне все еще есть до этого дело.

Мне снова снится, будто я падаю, но на этот раз меня ловит Оливер. Я вздрагиваю и просыпаюсь раньше, чем оказываюсь в его руках.

Оглядываю палату, смотрю через окно в коридор, на комнату Оливера. Снова засыпаю.

Новый сон. На этот раз я в лифте. Со мной есть кто-то еще, но я ее не узнаю. Двери открываются, но видно лишь ступени в ночное небо. Двери снова закрываются, и мы уносимся прочь.

Мои дни теперь наполнены рутиной, все по расписанию. Ужасно, что в эту рутину входит наблюдение за спящей Флорой, а поговорить с ней никак нельзя. Дни проходят медленно и предсказуемо. Мама приходит утром и рассказывает мне новости, потом черед Келси, и мы оба сидим в телефонах. Мама снова навещает меня вечером, а потом наступает ночь. Между этим – миллион посещений врачей и медсестер.

И ни одного разговора с Флорой. Это самое ужасное. Мы немного говорим с Келси, но в основном о хештегах. Она убеждает меня выложить новости о Флоре, говорит, что люди беспокоятся, и фактически сама пишет пост.

«Флора – боец и с каждым днем становится сильнее! Спасибо добрым пожеланиям! #карантинейджер».

Мне хочется написать, как мне ее не хватает и как я о ней беспокоюсь.

А посты с тегом «#карантинейджер» все прибывают. Незнакомцы пишут, что Келси – потрясающая девушка или ужасная, что Флора на самом деле не больна или, наоборот, находится в худшем состоянии, чем говорят, что мы на самом деле не на карантине. И все хотят узнать о поцелуе.

Кроме Келси.

Непонятно, проснулась я или сплю. Хочется пошевелиться, перевернуться, но ноги тяжелые, будто весят фунтов шестьсот. Пытаюсь бежать, но не могу поднять свои свинцовые ноги, кто-то гонится за мной, но я не вижу лиц. Они все ближе и ближе, внезапно мои ноги превращаются в воду, и я плыву, а река уносит меня прочь от преследователей.

Слушаю шум воды, а потом просыпаюсь. Теперь я не плыву, а лежу, прикованная к своей постели в больничной палате.

Двигаю рукой, пытаясь взглянуть на часы: восемь тридцать шесть утра. Воскресенье. Я провела в больнице уже две недели. Так приятно проснуться настолько, чтобы пошевелить рукой, что я начинаю смеяться. Вожусь с кнопками на своих часах, нахожу подсветку, чтоб видеть время и день недели даже в темноте. Натягиваю одеяло на голову, нажимаю кнопку и по-прежнему вижу, что сейчас восемь тридцать девять. И все еще воскресенье. Под одеялом уютно, это напоминает мне о крепостях, которые мы строили с Рэнди. Я закрываю глаза. Всего на секунду.

Когда выхожу из душа, кажется, будто что-то изменилось, но непонятно, что именно. Смотрю через коридор и вижу, что Флора натянула одеяло на голову. Оно тонкое, и видно подсвеченный циферблат ее часов.

Значит ли это, что она проснулась и что ей лучше? Может, написать ей?

Подсвеченный циферблат гаснет.

Очень жарко. Такое чувство, будто я в ловушке в пещере. Дыхание рассеивается прямо перед лицом. Кажется, что пещера падает на меня, я просыпаюсь и пытаюсь сбросить одеяло. Но я так устала, а двигаться слишком больно.