И оживут слова - Наталья Способина

class="p1">– Если это те же квары… – голос Альгидраса прозвучал сипло, будто простуженно.

– Я уже сказал: нет! – повысил голос Радимир, бросив сердитый взгляд за мое плечо.

Альгидрас откашлялся и снова просипел:

– Она могла бы кого-то узнать, Радим. Может…

– Не могла бы! – рявкнул Радимир.

Я растерянно обернулась к Альгидрасу, который, приподнявшись, поставил на стол небольшую фигурку совы и достал из лежащей у его ног сумки новую заготовку. На резкий ответ Радима он никак не отреагировал, лишь чуть поморщился, словно от головной боли.

– Радимушка, – примирительно проговорила Злата, – ну, может, осторожно… Может, Олег все-таки прав и Всемилка узнает кого…

– А сама не хочешь посмотреть, что от них осталось? – жестко произнес Радимир.

Я растерянно моргнула, и вдруг кусочки головоломки встали на свои места. «Осталось»? То есть мне предлагали посмотреть не на живых людей? Меня резко замутило, едва я представила в красках, что оставили дружинники от врагов, покусившихся на жизнь их воеводы. Отступив на шаг, я отчаянно замотала головой. Что угодно, но только не это – я просто не выдержу. Я и фильмы-то кровавые смотреть никогда не могла, а тут…

– Злате смотреть незачем, она никого не узнает, – негромко проговорил Альгидрас, – а вот…

– Сколько раз повторить?! – по голосу Радима я поняла, что еще слово из того угла – и побратима он лишится прямо сейчас. – Не хуже меня знаешь, что не для Всемилки это. Хватит с нее.

– Радим, – прозвучало примирительно, – ты не о том сейчас печешься, пойми. Сам знаешь, что иногда нужно…

Я резко обернулась к говорившему. Да что этот мальчишка себе возомнил? Это мелкая месть за то, что я чем-то выбила его из колеи там, на берегу? Чего доброго, он сейчас уговорит Радима. А я… я не смогу. Я сорвусь, признаюсь! Да что угодно сделаю, только бы не сближаться с этим миром настолько.

– А ты ждешь не дождешься, чтобы я на это полюбовалась? Да? – я сама не заметила, что почти кричу. – Лично тебе от этого намного легче станет?

Я поняла, что впервые в жизни мне очень хочется ударить человека.

– Лично мне все равно, – глядя мне прямо в глаза, медленно произнес Альгидрас.

– Значит, не лезь куда не просят! – выкрикнула я.

В эту минуту я даже не вспомнила, что еще совсем недавно сходила с ума от беспокойства за этого мальчишку и что переживала за него ничуть не меньше, чем за Радима. Меня захлестнула жгучая злость. Я – не Всемила! И я не собираюсь платить за ее грехи. И если он настолько слеп, что не в состоянии заметить, что я не делаю ему гадостей, то я не собираюсь это терпеть. Я-то думала, это Всемила цепляла несчастного мальчика почем зря, а мальчик, оказывается, горазд ненавязчиво мстить, прикрываясь заботой о благе Радимира. Почему-то в те минуты я не думала, что предложение Альгидраса в какой-то мере разумно. Загадочное похищение сестры воеводы и покушение на самого воеводу вполне могли быть звеньями одной цепи. Он же не в курсе, что в первом случае это были не квары. И логичнее всего было бы устроить мне допрос с пристрастием о предполагаемом плене, а не оберегать мою тонкую душевную организацию. Кстати, очень странно, что Радим, вопреки здравому смыслу, этого не делает. Но в те минуты на кону стояли мои благополучие и здравый рассудок, и я не собиралась вникать в доводы Альгидраса.

Он несколько секунд смотрел мне в глаза, потом скользнул взглядом по шее, где еще совсем недавно была вышивка, выбившая его из колеи, резко вздохнул и открыл рот, чтобы что-то сказать.

– Олег! – предостерегающе произнес Радимир.

– Радимушка, не нужно на Олега так… – жалобно проговорила Злата. – Он же как лучше…

– Златка! – похоже, Радима понесло, и сейчас под раздачу попадут все, кроме меня.

– Радим, я сама могу. Не нужно из-за меня… – Резко обернувшись к брату Всемилы, я неловко взмахнула рукой и случайно сбила две деревянные фигурки из шеренги, выстроенной Радимом на столе.

Фигурки отлетели в сторону и покатились по полу. Я застыла, поняв, что это выглядело как вполне осознанный жест, будто я специально… Я обернулась к Альгидрасу. Тот, закусив губу, продолжал что-то вырезать. Я понимала, что должна извиниться. Вот только как? В растерянности я оглянулась на Радимира. Он хмуро смотрел на стол, передвигая с места на место маленькую копию Серого. То, что это Серый, было понятно сразу: по чуть заломленному левому уху и торчащей на загривке шерсти. Я перевела взгляд на Злату. Та едва заметно покачала головой, не глядя на меня, и, соскользнув с лавки, подняла с пола упавшие фигурки.

– Я… не специально, – пролепетала я, понимая, что оправдания звучат глупо.

Злости как не бывало. Радим вздохнул, Злата вновь покачала головой, а я повернулась к Альгидрасу. Все та же закушенная губа, нахмуренный лоб. Только резец скользит по дереву да стружки летят.

– Прости, я не специально! – твердо произнесла я. – И кричать я не хотела.

Он молча кивнул, даже не подняв головы.

– Я просто волновалась за вас очень.

На этот раз никакой реакции.

– И я… правда не хотела бы смотреть на это. Мне…

– Тебя никто и не заставит, – отрезал Радим.

Альгидрас тряхнул головой, отбрасывая волосы с лица. Еще в первый раз увидев его, я обратила внимание, что волосы юноши гораздо короче, чем у других воинов. У большинства они достигали плеч, Альгидрас же выделялся стрижкой, если этим словом можно назвать то, что остается на голове после применения ножа. Или чем они тут стригутся? Но ему, видимо, и такая длина мешала.

– Головой не дергай, – хмуро произнес Радим. – Рана вскроется.

Только тут я заметила на шее Альгидраса плотную повязку. А ведь, едва взглянув на него, я поняла, что что-то не так. Не могла Радимова рубаха прикрывать ему горло. Она же велика и должна сползать с плеч. Так, выходит, он… ранен? А я с ним тут спорю, на него кричу.

– Ты ранен? – вырвалось у меня, прежде чем я успела задуматься.

Альгидрас снова, как в первую нашу встречу, совсем по-детски сморщил нос, явно не зная, как ответить. От сложного выбора его избавило появление Добронеги.

Добронега была бледной и осунувшейся. Поверх простого платья на ней был повязан измятый фартук, и я даже думать не хотела, что пятна на нем могут быть пятнами крови. Мне вдруг пришло в голову, что кроме погибших в этом бою наверняка были и раненые, а значит, эти несколько часов у Добронеги выдались не самыми простыми. Злата тут же бросилась навстречу, помогла свекрови развязать фартук, откинула его в сторону и что-то тихо зашептала. Мать Радимира устало улыбнулась и бросила взгляд на сына, потом на Альгидраса. После этого повернулась ко мне.

– Проснулась?

Я молча кивнула.

– Рука как?

В самом деле, не могла же я надеяться, что Добронега об этом не узнает. Наверняка повязку накладывала именно она. Да и отвар в меня вливала тоже. Ведь корабль Радимира вернулся не сразу.

– Что с рукой? – тут же раздался вопрос Радима.

– Ничего, – я попыталась улыбнуться. – Просто поранилась.

– Когда? – прищурился Радим.

– Немножко стрелой… у ворот… – пробормотала я, стараясь так же, как Радим, дернуть плечом: мол, пустяки все это, не стоит разговоров.

Сзади послышался стук – резец Альгидраса упал на пол. Все присутствующие обернулись в его сторону. Альгидрас осторожно поднялся, держась за стену, и, шагнув ко мне, схватил за руку. Его рука оказалась еще горячей Радимовой.

– Что? – в голосе Радима отчетливо слышалась паника. – Олег? Что?

– Какая? – требовательно спросил Альгидрас, для убедительности встряхнув мою руку. Больную, между прочим.

– Левая, – растерянно ответила я и почему-то не смогла отвести взгляда от серых глаз, смотревших напряженно.

Я еще не успела договорить, как Альгидрас дернул вверх рукав платья и начал торопливо развязывать повязку, кажется, не очень заботясь о том, что мне больно.

– Олег? Что такое? – прошептала Злата.

Он не ответил, продолжая разматывать ткань, и на тех местах, где его пальцы касались моей кожи, казалось, вот-вот останутся ожоги. У него жар от ранения? Или руки всегда такие? Добронега молча подошла ближе и стала пристально наблюдать за действиями Альгидраса. Она ничего