И оживут слова - Наталья Способина

Старуха взяла девочку за запястье и заставила ее сделать еще один шаг к телу воина. Радиму передали белого петуха, и он протянул его девочке. Та подхватила вырывавшуюся птицу и нож, протянутый Помощницей Смерти. Я отвернулась. Звук трепыхавшихся крыльев оглушал. Девочка что-то выкрикнула – радостное, веселое. Кажется, сказала, что кого-то там видит. Я зажмурилась до кругов перед глазами, но уши закрыть не успела. Послышался глухой стук. Я медленно открыла глаза, твердо намереваясь ни за что не смотреть на помост. Скользнула взглядом по широкой спине впереди стоявшего мужчины. Отвернулась. И тут же перехватила напряженный взгляд Альгидраса. Я почувствовала тошноту, глядя на него. Он ведь тоже, как и Радим, спокойно смотрел и ничего не делал. Да что же они за люди? Где-то заплакал ребенок, и я вздрогнула. Господи! Они еще и детей сюда привели. Я невольно взглянула на помост как раз в тот миг, когда какой-то мужчина укладывал тело девушки рядом с телом воина. Со своего места я видела только босые девичьи ступни и край белого подола. Неотрывно глядя туда, я думала, будет ли счастлив ее мужчина там, если существует эта их загробная жизнь, зная, что она – совсем ребенок – так бессмысленно умерла?

Я не видела, как Радим и еще несколько воинов поднесли факелы к хворосту. Я все смотрела и смотрела на маленькие босые ступни и чувствовала тошноту. И отвернулась только тогда, когда гудящее пламя стало к ним подбираться. Добронега взяла меня за запястье и крепко сжала. Я опустила взгляд, понимая, что в этот миг ненавижу их всех. Даже Радима. Его – особенно, потому что он мог что-то сделать, но ничего не сделал.

От толпы отделились десятка два воинов и бесшумно двинулись в сторону городских стен. Я только сейчас заметила, что они вооружены. Вскоре их место заняли воины, пришедшие из города. Караул сменился, чтобы каждый мог проститься.

Костер горел бесконечно. Я чувствовала удушливый дым с запахом паленого мяса и понимала, что сильно погорячилась, решив, что смогу привыкнуть к этому миру, и посчитав его когда-то идеальным.

Наконец костер догорел, люди стали медленно расходиться. Слышались всхлипы, негромкие голоса. Добронега отвела меня в сторону. Наверное, она решила, что нам нужно дождаться Радима. Я не хотела его видеть, но выхода у меня не было. К нам подошла заплаканная Златка, чуть позже – Альгидрас с пожилой женщиной. У Альгидраса на поясе висела сумка, и я зацепилась за нее взглядом, чтобы ни на кого не смотреть. Сумка была холщовой, и в ней угадывались очертания небольшого предмета. Я в каком-то отупении пыталась угадать, что там, лишь бы не думать о произошедшем. Злата что-то спрашивала, спутница Альгидраса ей отвечала, а я все смотрела и смотрела на серую ткань, чувствуя пристальный взгляд Альгидраса, но даже не могла найти в себе силы поднять голову.

Поляна почти опустела. Остался запах гари, пепелище и карканье ворон. Радим все еще был рядом с кострищем и разговаривал с пожилым мужчиной. Я обратила внимание, что часть людей, наверное, жители окрестных деревень, уходила прочь от Свири.

Увидев за отошедшими в сторону людьми старуху в белом платье, я невольно вздрогнула. Она складывала в котомку подношения от свирцев. Рядом стояла худенькая девчушка лет пяти-шести. Карие глаза на загорелом личике смотрели не по-детски грустно. Я вдруг подумала: «Каково же этой девочке? Кто она Помощнице Смерти? Внучка, воспитанница?» Люди обходили старуху стороной. Ей поднесли дары, но никто не смотрел в глаза – все сторонились, словно зачумленной. Я, даром что из другого мира, и то отводила взгляд, потому что чувствовала озноб, глядя на эту женщину. Что уж говорить о местных, среди которых о ней наверняка ходят страшные истории? Девочка разглядывала проходивших мимо людей и кивала в ответ на то, что говорила ей старуха. Я попыталась представить себя на месте свирцев. Стала бы я по-доброму относиться к девочке? Позволила бы своему ребенку играть с ней? Пригласила бы в дом? И, как бы ни была сильна жалость к ребенку, я поняла, что рада тому, что мне не приходилось делать этот выбор. Потому что, если быть до конца честной, я бы вряд ли смогла переступить через опасение и тревогу. Я вздохнула, отворачиваясь.

Внезапно Альгидрас что-то негромко сказал старушке, которую по-прежнему поддерживал под локоть, та вздохнула и высвободила свою руку. Альгидрас быстрым шагом пошел по тропке. Сперва я решила, что он идет в сторону кострища, к Радиму, но он свернул к старухе в белом платье.

– Велена, куда он? – в панике прошептала Злата.

– Неужто не видишь? – сердито отозвалась та.

– Олег, Олег, – пробормотала Добронега. – Не пускала бы ты его, что ли, – обратилась она к Велене.

– А ты поди его удержи! – сварливо отозвалась та, неотрывно следя за Альгидрасом.

Вероятно, это была та самая женщина, у которой поселился Альгидрас, появившись в Свири. Несмотря на сварливый тон, смотрела она на него с материнским беспокойством.

– Разум совсем растерял? – раздался рядом голос Улеба.

Я обернулась. Улеб подошел незаметно. Осунувшийся, разом постаревший. Мне очень хотелось как-то его поддержать, но я не знала, что можно сказать в этой ситуации. Да и нужно ли.

– Любава где? – спросила Добронега.

– До конца не добыла, – ответил Улеб, – дочки домой увели. Куда его нелегкая понесла? – зло бросил он, указывая в сторону.

Я проследила за жестом. Альгидрас сидел на корточках напротив девочки и что-то говорил. Девочка, еще минуту назад выглядевшая затравленным зверьком, счастливо улыбалась. И женщина в белом платье улыбалась тоже, глядя на них сверху вниз. И в эту минуту не было в ней ничего зловещего.

К нам подошел хмурый Радим.

– Как ты? – он положил ладонь на мое плечо.

Ничего не сумев с собой поделать, я вывернулась из-под ладони, ответив «хорошо». Радим нахмурился еще сильнее, но удерживать не стал.

– Радим, ты бы хоть ему объяснил, коли не понимает со всей ученостью своей! – в голосе Улеба звучала неприкрытая злость.

Радим хмуро посмотрел на побратима. Альгидрас теперь сидел на земле, а девочка держала в руках деревянную куклу и со смехом сгибала и разгибала ее руки. Радим набрал в грудь воздуха, и я инстинктивно сжалась, ожидая окрика, но вместо этого он негромко скомандовал:

– Пошли.

Наша группа медленно двинулась в сторону Свири. Альгидрас увидел, что мы уходим, и поднялся с земли. Он на миг обнял девочку, а потом поднял голову в ответ на какую-то фразу Помощницы Смерти, и улыбка слетела с его губ. Он быстро обернулся в нашу сторону, встретившись со мной взглядом. И мне в голову пришла нелепая мысль, что она сказала что-то про меня. Но это ведь невозможно! Правда?

Альгидрас что-то ответил, тронул девочку за плечо и побежал в нашу сторону. Меня окликнула Добронега, и я поспешно отвернулась. Альгидрас, поравнявшись с нами, оглянулся и помахал девочке рукой. Я тоже не выдержала и оглянулась. Девочка махала ему в ответ. Я уже собиралась отвернуться, когда встретилась взглядом с Помощницей Смерти. И меня будто ледяной водой окатило. В ее облике, казалось бы, ничего не изменилось, но то, как она смотрела… Нет. Мне просто показалось. Не может же она всерьез что-то знать? И в тот момент, когда мне почти удалось убедить себя в том, что я просто накрутила себя и мне теперь мерещится невесть что, старческая рука взметнулась вверх, к затылку, и сделала резкое движение. Со стороны казалось, что в ней зажат нож и он сейчас отсек косу. И тут же еще одно быстрое движение. На этот раз по горлу. Я подавилась вдохом. Осознание едва не сбило с ног. Всемила действительно мертва, а эта женщина каким-то образом знает, что именно тогда произошло. Я отшатнулась, врезавшись в Альгидраса. Тот подхватил меня, не дав упасть.

Господи! Как она может знать? Что все это значит? Я в панике оглянулась на Радимира и Добронегу, но никто из них не смотрел в нашу сторону. Они медленно шли по тропинке и не видели этой сцены. Я вновь обернулась к старухе, но та уже помогала девочке спрятать куклу в сумку,