Лабиринт кочевников - Алексей Бессонов

– Погоди-ка, это тот мужик, что из дому пропал? Уже говорили мне…

– А, пропал! – перебил Пахомов и яростно затянулся. – Долги у него были, вот тебе и пропал. Он же «газель» себе купил, не хотел «на дядю» работать. Вот он и пропал… А теперь в дурдоме сидит, и как ты с него деньги трясти будешь? А никак.

– А жена?..

– А там такая жена – если тронешь ее, так зубов недосчитаешься. Та еще семейка, это все знают, уж поверь мне! Участковый, было дело, дом их десятой дорогой обходил.

– Н-ну, – хмыкнул в ответ Климов, – мне у речки делать нечего. Ладно, дядя Слава, пойду я: по делам ходил, устал сильно. Перекушу да спать, а то что-то голову ломит, сил моих нет.

– Так погода меняется! Морозы скоро, сам разве не видишь?

– То-то и оно…

Едва войдя в дом и захлопнув дверь, Ян вытащил мобильник. Сомов ответил сразу же – будто ждал.

– Слушай, есть минута? Мысли тут…

– Для тебя всегда найдем, Яныч. Говори, что надумал? По делу?

– Вот именно… Тут насчет этого бедолаги Зарифуллина кое-что. Ты в курсе, что он металлолом перепродавал?

– Слышал, но зацепиться тут, Ян, не за что. Да, скупал старую рухлядь, в основном гнилые тачки, которые девать у нас некуда. Сам их пилил как-то, на металлобазу отвозил. Что ему скажешь? Он на железке водилой работал, какие там заработки? Так у нас каждого третьего прикрыть можно, а дальше? Ни жалоб на него не было, ни заявлений – ничего. И вообще, он же раньше на воензаводе работал, там знаешь какие проверки в кадрах были? Ого-го! Не, Зарифуллин мужик основательный, и жена у него солидная такая дама, так что про него ты не о том сейчас.

– Говорят, он машину себе купил?

– Да, скопили с женой, «газельку» себе взяли. Пускай мужик зарабатывает, налоги платить кому-то тоже надо.

– Ладно, хорошо. Это оставим. Скажи, а у второго пропавшего, у бухгалтера этого, во дворе железяк никаких не было?

– Во дворе? Нет, – Сомов засопел в трубку, соображая. – У него на чердаке целый склад был барахла всякого, от отца достался. Папаша его фотографом в Доме быта работал, так там, я тебе скажу, чего только не было. И фотоувеличители, и кинопроектор старый советский, и тазики какие-то…

– Тазики, значит…

– Ян, а ну не темни! – подполковник выругался, принялся сопеть еще сильнее. – Что ты там придумал?

– Ты про Абазова слышал?

– Абазова? А-а… Помню. Нет, а что с ним?

– Да вроде как сегодня ночью у него на дворе разгром случился. Сейчас там все его дружбаны по району бегают, воров ищут. А это ж в двух кварталах от меня, верно?

– Во как! Та-ак, хорошо. Только оно не в двух, а чуть дальше… Ладно! Я тебе перезвоню попозже, лады? Сам туда ходить даже не вздумай, братки у этого Абазова дурноватые. Вроде алкашня, а вот не все так с ними просто.

Ян заварил себе чаю, достал непочатую коробку печенья и сел к столу. Итак, Зарифуллин работал когда-то на том самом химическом заводе, где и Ленц. Ничего удивительного, в этом районе еще много бывших заводчан. Но вот железный лом у него во дворе?.. И одновременно куча всякой кинофотоерунды у Сергеева на чердаке – нет ли связи? Сейчас Климов искал любые совпадения, даже такие, на которые не обратит внимания опытный следак. Что привлекает загадочных «чертей», повадившихся скакать по крышам частных домов? При этом нигде, кроме Верхней, о них даже не слышали, а ведь, по сути, полгорода – частный сектор, особенно за вокзалом, а где депо, там дебри просто!.. Деревянные кварталы царских времен, без газа, местами даже без водопровода, населенные такими же ветхими, дрожащими старушенциями – однако там товарищам «чертям» неинтересно, они только сюда лезут.

Чем им тут намазано?

За окном уже валило стеной. Проведя рукой по лбу, Ян с раздражением встал и вытащил из буфета непочатую бутылку коньяка, потому что чай не помогал, а таблетки, будь они прокляты, помочь помогут, но потом станет только хуже. Это уж он знал наверняка, сколько неврологов пытались его лечить после гибели жены с дочкой! С каждой зимой все хуже и хуже. Что дальше? Застрелиться в невыносимых мучениях или просто пить месяц за месяцем, пока дурман не принесет с собой хоть какую смерть?

– Куда бежать? – пробормотал он, рассматривая розоватую рюмку с ножкой-шариком. – Я уже в Заграйске… Отсюда не бегут.

Он налил себе еще чашку чая, бросил аж три ложки сахара, потом взял со шкафчика возле плиты тщательно отмытую Татьяной пепельницу.

Закурить Ян не успел – на столе завопил мобильник.

– В общем, у Абазова сегодня ночью побывали, – сообщил Сомов со знакомой Яну усталостью в голосе, – причем соседи ни хрена не видели и не слышали – ну, звякнуло, может, пару раз, так они пьянючие валялись, дрыхли. Там такое семейство, знаешь ли: сын с маманей лет шестидесяти, не работает, пьют на пару. Деньги, как уже известно, все на месте, а их вроде как немало. Драгоценности тоже не тронули. Развинтили ему полдвора, но взяли серебряный самовар и какой-то кувшин старинный, тоже из серебра. А знаешь, откуда взяли-то?

– С чердака. – Климов щелкнул наконец зажигалкой и вдруг почувствовал, как головная боль отпускает, уходит, причем как-то необычно плавно, словно бы соскальзывая в темное никуда, из которого нет возврата. – Самовар обычный был или что-то с ним не так?

– Да Абазов из-за него и бесится. С медалями самовар, тульский, еще и позолоченный местами. Он его продавать не собирался, для себя держал или на подарок кому. Сам понимаешь. Ох и злой же он сейчас! Говорит, такую вещь не очень-то продашь, найду, башку сверну…

– А кувшин? – резко перебил друга Ян. – Что за кувшин был, известно?

– Как мне сказали, какая-то дрянь восточная. Мятый, битый, цены ему никто не знал, валялся у Абазова среди прочего. Ему ведь всякое тащат, не только кабель краденый. А что это он тебя заинтересовал?

– Так, мысли дурные. Слушай, я могу с ним поговорить, с Абазовым этим?

Сомов не то что засопел – запыхтел на манер краденого тульского самовара.

– Лучше не надо.

– Слушай, я же понимаю, что он на тебя работает… Думаешь, замполит такой дурак, что-нибудь не то языком своим смолотит?

– Вот считай, обидел, Яныч. Другое там. Не надо тебе, поверь. Другое, и люди кругом другие… Не твое это дело, честное слово.

– Извини, – Климов сделал паузу. – Понял я, понял… Ладно, хорошо. Может, я не то сказал. Когда зайти сможешь?

– Как дела отпустят. Ты ж дома все время?

– Считай да. Дома. Ну, ждать буду.

– Лады. День-два, размотаюсь. Заеду!

Климов отложил в сторону телефон и принялся хлебать уже подостывший чай. Самовар, усмехнулся он. Конечно… Они, видно, блестящее любят, как сороки, вот и прихватили. Но что ж там за кувшин-то был, а?