Летняя гроза - Пэлем Грэнвил Вудхауз

Практика – путь к совершенству. За последние три часа Бакстер во второй раз оказался как бы в ловушке. Прежде, в комнате за библиотекой, он прыгнул из окна. Сейчас это было невозможно. Не было и шкафа. Оставалась тактика ныряющей утки.

Когда ручка задвигалась, Руперт Бакстер встал на четвереньки и юркнул под кровать так, словно упражнялся не одну неделю.

Человек под кроватью может только слушать. Первый звук, донесшийся до Руперта Бакстера, сообщил ему, что поднос поставили на стол. Потом проскрипели ботинки, и он узнал лакея Томаса, известного своим скрипом. Потом кто-то запыхтел, по всей вероятности – Бидж.

– Обед подан, мисс.

– О, спасибо!

Видимо, девица вернулась. К столу подтащили стул. Кроме слуха, включилось обоняние. Бакстер стал понимать, как он голоден и неразумен, когда услышал:

– Курица, мисс. En casserole[32].

Бакстер попытался о нем не думать. Кроме голода, мучила левая нога – ее свело. Он попытался уподобиться факирам, которые, из лучших побуждений, легко и беззаботно лежат на гвоздях.

– На вид очень вкусно, – сказала девица.

– Надеюсь, вам понравится, мисс. Чего бы вам еще хотелось?

– Ничего, спасибо. Ах да! Вы бы не забрали с балкона рукопись? Я ее читала и оставила в кресле. Это мемуары мистера Трипвуда.

– Да, мисс? Вероятно, они очень занимательны?

– Да, очень.

– Не знаю, удобно ли спросить вас, упоминаюсь ли я на этих страницах?

– Вы?

– Да, мисс. Из случайных замечаний мистера Галахада я вывел, что он ссылается на меня.

– Вы бы этого хотели?

– Несомненно, мисс. Я был бы польщен. Это большая честь. Моя матушка очень бы обрадовалась.

– Она жива?

– Да, мисс. Наш дом – в Истбурне.

Дворецкий величаво вышел на балкон, Сью стала думать о том, похожи ли они с матерью, когда за дверью раздался топот. Сью повернулась и вскрикнула. Перед ней стоял Ронни.

Если мы займем одно выражение у соседнего искусства, мы спросим: что делал В ЭТО ВРЕМЯ Хьюго Кармоди?

Наша правдивая летопись неизбежно дурна тем, что мы обязаны перепрыгивать от одного героя к другому, словно альпийские серны. Нам показалось, что особенно важны действия Руперта Бакстера, и мы оставили Хьюго в самом трудном положении. Что ж, вернемся к нему.

Чувствительный человек, услышавший, что его видели в самый момент кражи, впадает в кому. Лицо его удлиняется. Руки и ноги цепенеют. Галстук съезжает на сторону, манжеты прячутся в рукава. Словом, на какое-то время он никуда не годится.

В сущности, хорошо, что мы не показывали вам все это. Если читатель представит роденовского Мыслителя, одевшегося к обеду, общее впечатление он получит. В данный момент жизнь начала возвращаться к Хьюго, а с нею – и разум.

Мужчине тут не разобраться, думал он, нужен тонкий ум женщины. Он побежал к телефону. Он набрал Матчингем-Холл и сказал дворецкому, чтобы тот попросил мисс Миллисент Трипвуд. Дворецкий не без укора ответил, что мисс Миллисент пьет бульон. Хьюго не без остроумия заметил, что это ему безразлично, хоть бы она в бульоне купалась, и чуть не прибавил: «Презренный раб». Потом он приник к трубке и наконец услышал нежный, но беспокойный голос:

– Хьюго?

– Миллисент?

– Это ты?

– Да.

– Что случилось?

– Все пропало.

– Что именно?

– Сейчас скажу, – пообещал он и сказал.

– Не может быть!

– Может.

– О Господи!

Они помолчали. Хьюго ждал, уже сомневаясь в женском уме.

– Хьюго!

– Да.

– Как нехорошо!

– Да.

– Остается одно.

Хьюго вздрогнул. Одного вполне хватило бы.

– Ты слушаешь?

– Да.

– Так вот, я скажу дяде Кларенсу, что ты ее нашел.

– Я?

– Нашел, идиот!

– Как?

– Ну, нашел в этом фургоне.

– Ты что, не слышала? – чуть не плача проговорил Хьюго. – Пилбем нас видел.

– Знаю.

– Что же делать?

– Отрицать.

– Э?

– Отрицать, и все.

Хьюго вздрогнул. Да, это дело.

– Это дело! – крикнул он в трубку. – Пойду скажу Пилбему, что, если он хоть вякнет, я его задушу.

– Очень хорошо. А я пойду к дяде Кларенсу. Наверное, он захочет с тобой поговорить.

– Минуточку! Миллисент!

– Да?

– Когда я ее нашел?

– Десять минут назад, перед обедом. Гулял, проходил мимо и услышал странный звук. Смотришь, а она там. Ты побежал мне звонить.

– Миллисент! Минуточку!

– Да?

– Старик подумает, ее украл Бакстер.

– Прекрасно. Ну, держись. Я сейчас.

Хьюго снова стал ждать и наконец услышал что-то вроде кудахтанья.

– Кук-кук-кук…

– Да, лорд Эмсворт?

– Кук… Кармоди!

– Да, лорд Эмсворт.

– Вы ее нашли?

– Да, лорд Эмсворт.

– В его фургоне?

– Да, лорд Эмсворт.

– Ой, Господи!

– Да, лорд Эмсворт.

До сих пор беседа шла легко, но Хьюго понял, что надо прибавить еще что-то. Во всякой судьбе есть приливы; такой – не повторится. Он дважды глотнул и начал:

– Лорд Эмсворт, воспользуюсь случаем, чтобы вам кое-что сказать. Это вас удивит, надеюсь – не огорчит. Мы с вашей племянницей Миллисент любим друг друга и просим у вас разрешения пожениться. Я небогат. Строго говоря, у меня ничего нет, кроме жалованья. Но мой дядя, сэр Лестер, владеет Лестер-Холлом в Вустершире… надеюсь, вы слышали? С большой дороги налево, мили две… Так вот, владеет, а я – наследник. Да, он здоров, но ведь немолод, а всякая плоть – трава[33]. Так что у меня будет дом, и парк, и доход с земель. В общем, Миллисент я прокормлю, а если бы вы знали, как мы любим друг друга, вы бы не препятствовали нашему счастью. В общем, вы согласны, лорд Эмсворт?