Все оттенки ночи. Страшные и мистические истории из переулков - Анна Александровна Сешт

что это всё игры сумрака на плоской «морде».

Тропинка вывела к птичьим домикам. Целая стена из пустых, посеревших от времени каменных, деревянных, квадратных и круглых гнёзд. Город в миниатюре. И сотни тонких лент, алыми полосками дрожащие на робком ветру. Зачем эти ленты, они ведь отпугивают птиц? Зачем эти дома, если в них никто не живёт?

– Выглядит жутко, – Мишель потёрла плечи, шурша сеткой неоновой розовой материи.

– Как колумбарий, – сглотнула Эрика и пояснила для уставившихся на неё подруг. – Место на кладбище, где стоят урны с прахом.

– Может это тот самый Вороний погост, с которого начался город? – предположила Мишель. – Птичье городище.

– Слишком уж они странные, – повела плечами Эрика. – Разве птицы живут в таких?

Кэти закусила губу и подошла ближе.

– Тут есть номерки, – она прикоснулась пальцем к выбитой в камне цифре 813 и отдёрнула руку. Камень словно укусил её лёгким разрядом тока. Но может, это лишь игра воображения? Их нервы оголены, и разум рождает чудовищ.

Эрика достала книгу, открыла на закладке и охнула, выпустив из рук. Книга гулко упала на землю, её страницы затрепетали и раскрылись на картинке с сироткой. Вот только теперь Лили стояла не перед монстром, а птичьим городищем, точно таким, на какое сейчас смотрели Эрика, Мишель и Кэти. Ветки леса расступились, тропа упёрлась в стену миниатюрных домиков. Штрихи рисунка трепетали, листва на ветвях подрагивала, и, казалось, даже локоны сиротки трогает лёгкий ветерок.

– «Гнездовье душ», – Эрика прочла надпись на ленте, что кружила у домиков на картинке.

– Как такое возможно? – растеряв всю смелость, прошептала Мишель.

Девочки переглянулись.

– Вы уверены, что хотите провести этот ритуал? – спросила Кэти, чувствуя, как мороз пробрался под толстовку и ползёт по коже.

– Я – да! – вскинулась Эрика. – Если это не взаправду, мы просто развлечёмся. А если призрак явится, то исполнит наши желания! Мы ничего не теряем!

Кэти пожала плечами, расстегнула рюкзак и достала свечу.

– Омега соответствует числу восемьсот, а пи – это 3,14. – Эрика протёрла очки. – Ещё у нас из подсказок число тринадцать и…

– Или просто сверимся с картинкой, – перебила Эрику Мишель.

Округлив глаза, малышка Арно указывала на страницу позабытой за спорами книги. Лили загадочным образом исчезла с рисунка, оставив лишь гнездовье душ. Но теперь оно было ближе, крупнее, и в центре сияла свеча, помещённая в нишу, похожую на распахнутую дверь.

Девочки рассмотрели картинку, сверили с птичьими домиками перед ними и нашли нужный. Внутри застыли капли воска, кто-то до них жёг здесь свечи. Это, с одной стороны, успокаивало, а с другой – пугало. Кто приходил сюда до них? Что они увидели? Удалось ли им призвать призрак сиротки? А главное – вернулись ли они обратно?

Вот свеча оказалась внутри домика. Подруги попарно связали свои запястья шнуром, образуя круг. Каждая взяла по спичке в одну руку и листочек со считалкой в другую. Они переглянулись, кивнули друг другу и одновременно чиркнули, выбивая из камня искру. Три крохотных огонька запылали в темноте, отразились в глазах девочек и сошлись над фитилём, как янтарные мотыльки. Пламя затрещало, взметнулось и, успокоившись, затрепетало золотым пером.

Тайносказы начали повторять слова:

Голос без лести, связаны вместе.

Крови капель, ключ от дверей.

Дыханье от трёх нарушит покой.

Как ухнет сова, как погаснет свеча,

Закроется дверь, и исчезнет тропа.

Вернутся не в срок, омоют порог.

Лишатся зарока, не вспомнят дорог.

Та сторона не покинет тебя.

Всегда за спиной…

Холод окутал гнездовье душ. Пламя свечи дрогнуло. Огонь обглодал длинные спички, превратив их в кривые тонкие пальцы паукообразных фей.

Следующие строчки девочки читали быстро, ритмично, и весь мир вокруг отзывался, вибрировал. Остатки солнечного света гасли, тепло втягивалось в холодную почву под ногами, а слова вылетали изо рта белёсыми призраками.

В шёпоте леса, в плаче дождя,

В крике совы, в мерцанье огня,

В шорохе ночи, в свете дня,

В сиянии солнца, в тени забытья…

Та сторона не покинет меня.

Мир вокруг стал резче, запах осени усилился, девочки ощутили некую силу, что проникала в них, делала движения чёткими и уверенными. Они стали частью древнего ритуала, запустили колесо, которое не остановится, пока не совершит оборот.

Эрика проткнула кончик пальца ножом и капнула кровь на свечу, то же сделали Мишель и Кэти. Воск стал красным, он вскипал и чадил сизой дымкой. Кэти втянула в себя этот дым и, наклонившись к Мишель, выдохнула облачко в её приоткрытый рот. Мишель передала дыхание иномирья Эрике, а та – Кэти, которая вернула взятое пламени.

Теперь настал черед перьев, каждая девочка взяла одно, провела по нему разрезанным пальцем, оставляя красный смазанный след и думая о желании, за воплощением которого пришла. Три пера легли возле свечи, и свет заиграл на них, вызывая переливы мистического синего цвета. Никто не произнёс своё желание вслух, не доверил накануне подругам. То, что было запечатано кровью на чёрных перьях, осталось тайной и стало ключом к двери меж их душой и магией иномирья. И они вверяли эти ключи духу Лили, проводнику, к которому взывали в жажде приключений и под действием детского, лишённого боязни, любопытства. Ведь всем известно, что страх и осторожность приходят с опытом, а потому взрослым так сложно поверить в чудеса и быть их частью.

Потом девочки подняли связанные руки, поднесли к пламени, и шнур разомкнулся, оставив лишь тонкие браслеты на детских запястьях.

Подруги заворожённо смотрели за танцем пламени, пока не почувствовали прикосновение к своему плечу. Даже сквозь одежду каждая ощутила тонкие пальчики, от которых шёл могильный холод. И когда озноб добрался до самой макушки, иней покрыл ресницы и стянул тонкой плёнкой изморози глаза. Зрение затуманилось. Вдох. Выдох. Лёд затрещал, как на проснувшейся реке. Треснул.

Мишель, Кэти и Эрика обрели зрение. Перед ними предстал совсем иной мир.

– А по ту сторону Вороньего холма – антрацитовый сад!

Девочки так и ахнули. Их дыхание вырвалось невесомыми призраками и рассеялось во мраке.

Перед ними стояла Лили. Это она произнесла слова, словно запоздавшее эхо их собственных, сказанных семь дней назад в вигваме историй.

Бледная кожа и серебристые волосы искрились как свежий снег, от босых ног по земле шла паутина изморози, а воздух вокруг сверкал так, будто в нём летала алмазная пыль. Девочке на вид было лет семь, но огромные глаза, синие, как