Пленницы. Расплата - Мария Меркер

ступней. Достает из неё как ребенка, под руки, почти не напрягается, меня снова мучает головокружение, и я прижимаюсь к нему, крепко обхватив шею. В нос врезается терпкий, дурманящий запах мужчины, и мне становится тошно от самой себя за то, что так тянет к нему. Сердце трепещет рядом с ним.

Может, он блефует? Может, не собирается на самом деле никого убивать? Меня же он не убил. Так долго нёс на руках, подставил самого себя, потому что я нужна ему. Уверена, что нужна.

— Здесь всего три кровати, — сообщает он мне перед тем, как отпереть дверь в комнату девушек. — Сегодня кому-то из вас придётся потесниться.

— А завтра?

— А завтра будет видно, — отвечает Вадим и окидывает меня слегка обеспокоенным взглядом. Откуда-то сверху доносятся мужские голоса и тонкий женский.

— Одна уже там, сегодня тебе повезло.

Дина встречает меня с распростёртыми объятиями. Оксана же будто чем-то недовольна, но сейчас я не хочу даже внимания обращать на предательницу. Поговорю с ней, как немного приду в себя.

— Я думала, он убил тебя, — шепчет сестра, освободив меня из крепких объятий. Осматриваю комнату — она меньше той, что была в подвале, но уже больше похожа на спальню, чем та тюремная камера. Во всяком случае, здесь есть шкаф. Кровати такие же, односпальные, как больничные койки. Их тоже три. По одной на каждую пленницу. Оксана расположилась у заколоченного окна, сквозь которое едва пробивается дневной свет. Ещё одно место, где царит полумрак.

— Да, он мог бы, — укладываюсь на одну из кроватей и прикрываю глаза. Сестра в порядке — уже гора с плеч. Сегодня я толком ничего не делала, но усталость валит с ног. Похоже, организм тратит все силы, чтобы держаться в относительно стабильном состоянии. — Но, как видишь, не убил. Я спрашивала его, ничего не ответил. В гостиницу какую-то меня приволок, я чуть не сбежала оттуда, — ловлю себя на улыбке. Как, наверное, забавно я выглядела там, обречённо ожидая Стрелу перед стойкой ресепшена. Кровать рядом прогибается — Дина уселась ко мне, убрав мои ноги в сторону.

— И как? Почему не получилось?

— Потому что я невезучая, — бормочу в ответ. Не хочу жаловаться, но приходится рассказать, как заработала сотрясение мозга. Не будь я такой беспомощной, получилось бы вырваться сразу, как только администратор гостиницы набрал не тот номер, что нужно. Выход был совсем близко, сделай несколько шагов, толкни дверь, и беги на улицу. Сестра вздыхает.

— Да уж. Хоть кто-нибудь из нас выбрался, уже было бы неплохо. Это все Кира, набрала бы нужный номер, может, уже дома были все. Как вообще можно не знать, как вызываются с мобильного экстренные службы?

— Она не знала, — вмешивается Оксана. — Не обвиняй её в этом. Наоборот, пыталась нам помочь. А что сделали вы? Ноете только без конца.

— Мы не ноем, — возражает Дина. — Просмотрела бы я на тебя. Диане в больницу надо, а она здесь. Может, тебя тоже по голове треснуть, посмотрим, как ты запоёшь.

— Ну попробуй, тресни, — бурчит в ответ Оксана. Я тут же вспоминаю, как она была против того, что сестра окажется с нами в одной лодке. Тогда я не придала её словам особого значения, не до конца понимая, о чём она говорит, а сейчас все начинает сходиться. Она натравила Стрелу на меня не потому что испытывает ко мне какие-то негативные чувства, мы никогда и ничего не делили, им просто неоткуда взяться. Она боялась именно того, что Дина появится здесь. Возможно, надеялась, что Вадим исполнит свою месть, так и не узнав, что ошибся, и никогда не докопается до правды, которая известна Дине. Дальше — тупик, сестра уверяет всех, что ничего не помнит. Но ведь она была там не одна... Может, мне следует поговорить не с Оксаной, а с Кирой?

Пару часов я наслаждаюсь тишиной и физическим спокойствием. Если не двигаться, голова почти не болит и не кружится, так я чувствую себя лучше. Всё заканчивается, когда в комнату заходит Клим и зовёт всех на ужин. Я не откликаюсь — аппетита всё равно как ни бывало. Парень решает, что вправе заставлять меня делать то, что он говорит и, подойдя к кровати, наклоняется так низко, что я чувствую его дыхание на своей щеке.

— Слушай, тебе сказано вставай, значит, вставай, — цедит он сквозь зубы.

— Я не могу.

— Что значит, не можешь? Оторвать задницу так тяжело? Тебе помочь или как?

— Ты сам виноват, не нужно было бить меня по голове, — отвечаю ему тем же тоном. Хочу казаться смелой, но отчего-то мне боязно смотреть на него, так и лежу, отвернувшись. Неприятно. Он довольно симпатичный парень, но буквально всё в его внешности и поведении отталкивало меня с самого начала. Серый — взбалмошный, вспыльчивый, но этот больше похож на холодного садиста.

— Я вроде бы извинился перед тобой. Тебе мало?

— Это ничего не меняет.

— Ладно, — внезапно соглашается Клим, и в эту же секунду тело откатывает жаром — я чувствую, как его прохладная ладонь забирается под майку. — Может, тогда пойдешь сегодня ко мне, а? Попробую загладить свою вину. Тебе понравится.

— Вадиму не понравится, — выдаю первое, что приходит в голову. Больше мне отмазаться нечем. Егор издает мерзкий смешок, и от того, что он отвечает мне, накрывает волна страха. Я не двигаю головой, но перед глазами снова всё плывёт.

— Похер ему, я тебе отвечаю.

— Это он тебе так сказал?

— Ну, не совсем так. Но примерно. Хрен с тобой, еще окочуришься, пока я тебя трахаю, сегодня свободна. Завтра посмотрим.

— Завтра ничего не будет, и послезавтра тоже.

— Это я уже сам решу, будет или нет. Про Стрелу можешь забыть.

Егор оказывается прав. Я понимаю это, когда он приводит Дину в комнату. Одну. Взгляд его, брошенный в мою сторону так и кричит: "Я же тебе говорил". Сестра молчит, никак не хочет признаваться, почему Оксана не вернулась вместе с ней. Снова тупая боль, снова отвращение к нему и к самой себе за эти чувства. Чем дальше он от меня, чем больнее делает мне, тем они сильнее. Вырвать бы с корнем собственное сердце, чтобы вообще ничего не чувствовать, ни ужас от происходящего, ни смятение, ни больную