Чужая воля - Наталья Александрова

Внизу хлопнула дверь подъезда, и я вскочив со стула,кинулась к щели в занавеске. Но это оказался мальчишка с первого этажа со своейколли. Гораций, почувствовав каким-то образом внизу собаку женского пола, мигомположил лапы на подоконник и приветственно гавкнул.

– Гораций, уйди сейчас же от окна, насрассекретят! – возмутилась я.

Гораций окинул меня презрительным взглядом, потом смягчился.

«Пойдем, прогуляемся, – приглашал он. – Все равнодурью маешься».

Я расстроилась, потому что по всему выходило, что Горацийправ: я сижу на кухне и маюсь дурью вместо того, чтобы заняться Бельмоном. Нуладно, пока все равно читаю записи. Я дала Горацию понюхать листочки,исписанные четким почерком его покойного хозяина, он оживился, потом посмотрелжалобно и положил голову мне на колени, ища утешения. Я растрогалась:

– Гораций, ты все-таки меня немножко любишь? Мойдорогой… Но мне нужно обязательно дочитать, от этого зависит добрая память оВалентине Сергеевиче.

«С того дня спокойная жизнь для меня закончилась, потому чтопосещения бандитов участились. И однажды, когда я один задержался в лабораториивечером, меня навестил их главный. Он просто возник на пороге – невысокийжилистый человек неопределенного возраста. Главной особенностью его лица былиброви. Густые и черные, казалось, что они на этом лице с длинным носом иузкими, всегда плотно сжатыми губами, совершенно лишние. Глаза были маленькие итак близко посажены, у меня невольно возникло опасение, что они могут скатитьсяс длинного носа.

– Так-так, господин профессор, – скрипучим голосомначал этот неприятный тип, – интересными вещами вы тут занимаетесь.Отличный может получиться препарат!

Я хотел оборвать его резко, но взглянул в эти маленькиеглазки и не то чтобы испугался, а понял, что если буду бороться с ним воткрытую, то меня неминуемо ждет поражение. Поэтому я больше помалкивал ислушал. А тип этот долго разглагольствовал о том, что у него связи, что он всевозьмет в свои руки и продажей препарата будет заниматься сам лично. Меня же,по его уверениям, тоже никто не обидит. Я смотрел на него, как наинопланетянина или как на неизвестное науке животное – прежде мне не приходилосьсталкиваться с представителями такого вида. В конце я по возможности твердосказал, что работа над препаратом не закончена, и требуется еще много временидля ее завершения. Ему не понравилась суть разговора, брови сдвинулись,превратившись в одну черную линию, но он вышел, ничего на прощание мне несказав.

В этот же период произошел один знаменательный инцидент.Однажды, придя утром на работу, я увидел возле дверей фирмы несколькомилицейских машин и толпу людей в форме и без нее. На тротуаре перед входомбыло нарисовано мелом несколько человеческих силуэтов. Тогда я еще не знал, чтоэто значит. Меня вначале даже не хотели пускать на работу, потом, естественно,разобрались и пропустили. Я спросил своих сотрудников, что же произошло, и мнешепотом поведали, что ночью на нашу фирму было совершено нападение. Нападавшиеубили двух охранников, проникли в помещение, но сработала охраннаясигнализация, приехали „представители силовой структуры», была большаяперестрелка, нападавших выбили из здания, причем несколько человек так иосталось лежать мертвыми на асфальте.

И потом, уже совсем шепотом, мне рассказали, что, во-первых,нападавшие пытались проникнуть именно в нашу лабораторию, и во-вторых, двое изнападавших опознаны как представители той самой, раньше неимоверномогущественной секретной службы.

Не знаю, откуда просочились все подробности. Похоже, все моисотрудники понемногу стали телепатами – либо информация просто носилась ввоздухе. Позже от шефа я узнал, что все так и было, и что бандиты сумели замятьисторию довольно быстро – могущественная некогда организация уже значительноутратила свои позиции, и, судя по всему, ночное нападение было организовано впорядке чьей-то частной инициативы. И самый весомый аргумент в наше время – этоденьги, они и сыграли в ночном инциденте главную роль.

Этот эпизод показал мне, что у моих прежних „покровителей»не пропал интерес к нашему препарату и к моей работе, что они не поверили,будто я прекратил исследования в интересующей их области. Я навел справки ивыяснил, что генерал Г., который столько попортил мне крови в Институтебиохимии, больше там не появляется, и никто не знает, куда он делся. Но этоизвестие не принесло мне радости, потому что у генерала остались верные, еслиможно так выразиться, соратники – об этом говорило нападение на фирму. Мне недавало покоя воспоминание о той женщине, А. Р., где-то в глубине души я дажеждал встречи с нею. И дождался.

Я редко ездил на работу на собственном автомобиле – не люблюпробки. И вот когда я, не торопясь, шел вечером по улице, меня буквально силойусадили в машину двое мужчин. Справедливости ради должен добавить, что никакогофизического насилия они надо мной не учинили.

– Простите, профессор, – вежливо начал болеемолодой, светловолосый и прилично одетый, – но мы вынуждены завязать вамглаза.

– Я вообще-то ни к кому в гости не напрашивался, –начал было я, но блондин живо натянул мне на лицо такую черную шапочку, имашина тронулась. С некоторым смущением должен признаться, что меня такоеприключение начало даже немного забавлять. Ехали мы минут сорок и остановилисьвозле красивого подъезда, очень мне знакомого, потому что перед тем, каквыпустить меня из машины, мои конвоиры сняли черную шапочку, очевидно, нехотели привлекать внимания прохожих. Так что мне, невзирая на грозный окрик,удалось окинуть взглядом часть дома. Мои конвоиры были люди достаточно молодыеи легкомысленные. Они очевидно не знали, что я родился и больше семидесяти летпрожил в Петербурге, иначе приняли бы большие предосторожности. Итак, дом, несомненно,находился в старой части города, в Коломне. Мы поднялись на третий этаж, истарший из моих спутников открыл дверь своим ключом.

– Проходите, профессор, – пригласил он.

В большой полутемной комнате меня встретила женщина.Разумеется, я сразу узнал А. Р., я ожидал встречи с нею. Но как она изменилась!Раньше, когда она работала в институте, это была обычная начальственная дама свесьма неприятными замашками, одетая всегда в одинаковые синие или серыекостюмы. Нынче же передо мной сидела этакая светская львица. Она глядела наменя томным взглядом и рукой поводила плавно и величественно. Несмотря на всюсерьезность ситуации, я едва сумел скрыть смех – такой она показалась мнезабавной. Она нахмурилась, как будто прочитав мои мысли и процедила сквозь зубы:

– Удивлены, профессор? Не ожидали меня увидеть?

– Какое это имеет значение, если вы привезли меня сюдасилой? – сварливо ответил я.

– Но добровольно бы вы не явились, – заметилаона, – мы с вами расстались… не очень-то дружелюбно.

Я решил изображать старого ворчуна и спросил отрывисто:

– Чему обязан? Зачем вы, если можно так выразиться,пригласили меня в гости?