Рассвет костяной волшебницы - Кэтрин Парди

И, опираясь на свой костыль, смотрит на реку. Мне знакомо это место. Я приходил сюда, когда искал Костяных волшебниц.

Не желая спугнуть Аилессу, я аккуратно подкрадываюсь ближе. У меня не осталось сил гоняться за ней. А когда подбираюсь достаточно близко, то замечаю, что ее платье – из парчи и бархата, которое она надела на фестиваль Ла Льезон, – изорвано и изодрано после падения в колючий кустарник, а лицо исцарапано. Но она не сводит взгляда с чего-то вдали… с птицы на другом берегу.

– Это серебряная сова, Бастьен, – бормочет она.

Я замираю от шока, что она узнала о моем приближении. Ну конечно. Как я мог забыть о ее шестом чувстве, дарованном тигровой акулой?

– Думаешь, сова хочет, чтобы я убила ее? – Она сжимает сильнее костяной нож в руке. – Может, поэтому она прислала мне видение. Матроне нужны пять костей благодати.

Видение? Я не знал, что Леуррессы еще и видят видения… или вообще кто-то еще.

– Ты знаешь эту сову? Она присылала тебе и другие видения?

Я осторожно вступаю на мост и подхожу ближе. Деревянный настил прогнил, поэтому крошится и скрипит под ногами.

Аилесса кивает, не сводя взгляда с птицы, которая смотрит на нас круглыми глазами. Ее перья отливают янтарем в лучах заката. Я никогда не видел сову так близко к воде. Обычно они сидят на деревьях или устраиваются на ночлег в сараях.

– Серебряная сова однажды показала мне Сабину. – Аилесса морщит нос. – Может, мне не стоит ее убивать. Может, она присматривает за нами.

Я переступаю через сломанную доску.

– Что она показала тебе сегодня?

– Я видела Сабину, но она показалась мне нервной. Она убила золотого шакала и забрала его благодати.

– Нервной? Она сказала мне, что шакал сделал ее сильнее.

Аилесса озадаченно смотрит на меня:

– Ты знаешь о шакале?

Я киваю:

– Это третья из ее костей благодати.

– Скорее всего, она сделала новую флейту… из другой кости золотого шакала. – Аилесса прикусывает губу. – Но теперь у Сабины больше костей благодати. В видении она появилась в короне из оленьих рогов. И вдобавок она должна обладать благодатью степной гадюки, иначе не смогла бы натравить змей на Бо Пале, не принеся в жертву одну из них.

Наконец я добираюсь до нее. Я никогда раньше не видел ее глаз при солнечном свете. Янтарные радужки светятся, словно жидкий огонь. Мы стоим так близко друг к другу, что я легко могу обнять Аилессу. Но боюсь, что, если сделаю это, она снова вырвется из моих рук, как это произошло в убежище под часовней. Что случилось с девушкой, которая всего месяц назад сказала: «Не представляю, кто мог бы так прекрасно подойти мне, кроме тебя?»

– Если у Сабины пять костей благодати, разве это не означает, что она официально стала matrone?

Аилесса вздрагивает:

– Я должна стать matrone.

– Но ты сама сказала, что боги одаривают благодатью только тех, чьи жертвы принимают. – Я стараюсь говорить спокойно и мягко, но Аилесса выглядит так, словно готова выпотрошить меня на месте. – Вдруг это означает, что они уже приняли Сабину в качестве следующей главы вашей famille.

Ее щеки темнеют.

– Ты считаешь, что она более достойна этого, чем я?

– Я этого не говорил.

– Она даже не хотела становиться Перевозчицей!

– Люди порой меняют свое мнение. Может, и ты его изменишь?

Она впивается в меня взглядом:

– Я бы никогда… Да как ты вообще можешь такое говорить? Это моя суть, Бастьен. То, кем мне предначертано стать.

Я медленно киваю:

– Но почему ты хотела стать Перевозчицей?

В ее широко раскрытых глазах отражается недоумение.

– Я же только что тебе сказала.

Я вскидываю руки:

– Прошу, выслушай меня. Твоя мать сильно влияла на тебя, верно? Сабина говорила, что ты всегда старалась произвести на нее впечатление… превзойти ее.

– Конечно. Я же ее наследница.

– Но не единственная наследница. Как оказалось.

– Зачем ты споришь со мной? – выдавливает она сквозь стиснутые зубы. – Я думала, ты поддерживаешь меня.

– Так и есть, – вздыхаю я. Но, похоже, она не чувствует этого, как бы я ни старался это показать. – Просто мне интересно… чего хочешь ты сама? Ты могла бы стать matrone… проклятие, возможно, боги согласны дать тебе пять костей благодати. Или ты бы могла стать королевой чертовой Южной Галлы. – Я сглатываю горечь, наполнившую рот. – Но все это выбрали за тебя. Боги толкают тебя вперед, как пешку на шахматной доске. Но что случится, если следующий ход ты сделаешь сама, а не они?

Ее губы изгибаются в легкой усмешке. А взгляд вновь устремляется к серебряной сове. Птица склоняет голову набок.

– У меня нет такой роскоши. Сабина нуждается во мне. Как и вся famille. Зачем сове показывать мне видение, если это не так?

Я очень аккуратно опускаю руки ей на плечи. Аилесса слегка морщится, но не отстраняется.

– А ты подумай, когда это произошло. Сразу после того, как мы заговорили о том, что нужно отыскать способ отказаться от навязанных богами правил. Твоя сила дарована богами, верно? Сова могла бы показать тебе видение, чтобы отвлечь. Вряд ли богам хочется, чтобы мы расшатывали устоявшийся мир. Они хотят, чтобы ты вернулась домой и продолжала делать то, что и всегда… приносила больше жертв в их честь.

– Но серебряная сова не обманула бы меня. Она и раньше появлялась предо мной, когда мне требовались силы. Думаю… думаю, ее послала Элара. Ведь не богиня искушала меня на мосту душ, а Тирус. Это он хотел, чтобы я прошла сквозь Врата, а сейчас… сейчас… – Голос Аилессы стихает, и она закрывает лицо руками.

– Что сейчас? – Я притягиваю ее ближе.

– Не надо.

Она отстраняется так быстро, словно я обжег ее. Я медленно втягиваю воздух и провожу пальцами по волосам. Как мне вести себя с ней?

– Прости, я… – Ее глаза наполняются страданием, словно ей больнее, чем мне. – Просто выслушай меня, хорошо? Сейчас мне это важнее.

Я засовываю руки в карманы:

– Хорошо.

– Сабина разговаривала с Жюли. – Она передергивает плечами, словно от озноба. – Мама… она жива. Но застряла в Подземном мире. И хочет, чтобы я освободила ее.

У меня отвисает челюсть. И на мгновение перехватывает дыхание. Легкие словно превращаются в глыбу льда. Я смотрю на Аилессу, но ощущаю себя совершенно в другом месте. На подземном мосту в луже собственной крови и с ножом отца в спине.

– Т-ты не станешь…

– Конечно нет. – Она придвигается ко мне на пару сантиметров. – Но разве ты не понимаешь? Я не могу отмахнуться от предупреждения серебряной совы.