Ужин вдвоем - Майк Гейл

Мораль: Не заставляйте мужчину угадывать, кто ему звонил и зачем. Пожалейте его нервы.

Тип: Что на уме, то и на языке.

Сообщение: Привет, это Мелисса. Знаешь, что я сейчас себе представляю? Ты… я… ванна с ароматическими добавками… и те наручники с меховой подкладкой, что ты купил для меня!

Некоторые сообщения лучше делать лицом к лицу. И это — как раз из таких. Не то чтобы само по себе оно вызывало отрицательные эмоции. Отнюдь: но, чтобы насладиться таким посланием в полной мере, надо жить по-холостяцки или, на худой конец, с друзьями, которые не умрут от зависти, когда это услышат. Беда в том, что мой приятель Ли получил такое сообщение, когда еще жил дома, с родителями. И это был кошмар. «По понятным причинам я не стал объяснять Мелиссе, что живу с матерью, — рассказывает он. — Можешь себе представить, какой ужас я испытал, когда мама встретила меня на пороге и с какой-то странной улыбкой сообщила: «Знаешь, тебе звонила какая-то Мелисса — сразу видно, с фантазией девушка!»

Мораль: Сначала думай, потом говори.

Мы понимаем, как тяжело общаться с автоответчиком. Хочется сказать: «Привет, я та самая остроумная/сексуальная/интригующая дама, которую ты недавно видел живьем», а вместо этого выходит: «Помнишь ту остроумную/сексуальную/интригующую даму? Так вот, я ее сестра-близняшка: выгляжу так же, но двух слов связать не могу!» Все это мы понимаем, но, поверьте, это неважно. Главное — не нарушайте заветных Четырех Правил, а в остальном — будьте самими собой!

Субботнее утро — неделю спустя после того, как мы с Николой ходили в «Бургер Кинг». Мной владеет восторг и одновременно страх, что все раскроется. Что бы я ни делал, в мыслях у меня — только Никола. Снова и снова я прокручиваю в голове всю эту историю. Наверняка есть какое-то простое решение. Наверняка! Осталось только его найти.

Мы с Николой часто перезваниваемся и очень хотим встретиться еще раз, но пока не получается. Однако сегодня нам повезло: Иззи вместе с Дженни и Стеллой с утра на весь день уезжают в Брайтон. Узнав об этом, я немедленно хватаюсь за телефон и договариваюсь о встрече. Мандраж, словно у подростка на первом свидании. Я даже покупаю для этого случая новые джинсы «Дизель», надеваю синий свитер, который подарила мне Иззи, и любимые белые кроссовки «Найк». Дети обожают спортивные шмотки с лейблами известных фирм: может быть, это мелочное тщеславие — но я хочу, чтобы Никола видела во мне крутого парня.

Мы договорились встретиться в двух улицах от ее дома: я сказал, что буду ждать ее в «Мерседесе» с откидным верхом. Увидев меня, она улыбается до ушей и машет рукой. Я выхожу из машины и опускаю верх — сегодня не самый теплый день в году, но все-таки и мороза нет.

— Классная машина! — говорит Никола. — Я и не думала, что вы такой крутой!

На ней джинсовая юбочка до колен, спортивная куртка «Адидас», застегнутая до подбородка, и потертые кроссовки. Выглядит она, словно молоденькая поп-звездочка, косящая под «девчонку с улицы». И держится теперь куда раскованнее, чем в прошлый раз.

— А маме ты что сказала? — спрашиваю я, когда она садится в машину.

— Что иду в драмкружок, а потом в библиотеку. — Она пристегивается ремнем безопасности. — Так что у нас есть часов пять. А вы что сказали Иззи?

— Ничего. Она на весь день уехала в Брайтон. Никола кивает, но молчит. Я ее понимаю: обоим нам тяжело и стыдно оттого, что приходится обманывать близких.

Повернувшись ко мне, она говорит:

— Знаете, я решила больше не переживать.

— Вот так, решила не переживать — и все? — уточняю я.

— А зачем? Одна трата времени. В конце концов, я ничего плохого не делаю. Вы мой папа. Я могу сколько угодно с вами общаться, если хочу. И хватит нервничать. Все, больше я переживать не буду.

Странно: в ней как будто уживаются две девочки, одна робкая, другая рассудительная и решительная. Наверно, так со многими бывает. Во мне, например, сейчас совмещаются аж четыре личности: «мрачный рокер», добрый советчик из подросткового журнала, муж, а теперь еще — и отец тринадцатилетней дочери.

— Договорились, — говорю я. — Больше ничего не стыдимся. И не переживаем. — Я поворачиваю ключ в зажигании, но вдруг останавливаюсь: — Только еще одно…

— Что?

— Ты уже придумала, что будем делать? Чего бы тебе хотелось?

— Не знаю, — отвечает она.

— Хочешь в кино?

Она пожимает плечами.

— Может быть, есть хочешь?

Мотает головой.

— А погулять в парке?

Опять пожимает плечами.

— Не стесняйся, — подбадриваю я ее. — Представь, что я волшебник и могу исполнить любое твое желание. Чего бы тебе хотелось — по-настоящему?

— Побывать у вас дома, — почти неслышно отвечает она.

— Зачем?

— Мне интересно, как вы живете.

Я задумываюсь о том, что повлечет за собой такое посещение. Во-первых, Николу могут заметить соседи сверху или снизу. Во-вторых, мне придется ее развлекать — а как развлекать подростка, если поблизости не подают гамбургеров, я просто не представляю. Ну и наконец, существует маловероятная, но ужасная опасность, что Иззи раньше времени вернется домой.

Но если Никола этого хочет — я выполню ее желание. Ее любопытство понятно: мне и самому не терпится узнать, как жила она все эти годы. Все тринадцать лет, что я пропустил. Хочу знать, какой она была, когда лежала в колыбели, когда делала первые шаги, как в первый раз пошла в школу, какие у нее подруги… Хочу знать все — но понимаю, что давить на нее не стоит. Я все узнаю — в свое время.

— Ты уверена, что именно этого хочешь? — спрашиваю я наконец.

— Если вы не возражаете. У вас с Иззи из-за этого неприятностей не будет?

— Нет, конечно, нет.

Я завожу машину, и мы едем к Масвелл-Хилл. По дороге я вставляю в проигрыватель диск «Ministry of Sound», позаимствованный из офиса «Крутой девчонки». Танцевальную музыку я по-прежнему терпеть не могу, но включаю на полную громкость — для Николы.

— Ух ты, здорово! — восклицает Никола, когда сорок пять минут спустя (помня, что она любит кататься на машине, я специально повез ее кружным путем) мы выходим возле моего дома.

— Да, недурно. Вот здесь я и живу.

Никола выходит из машины, помогает мне поднять верх и идет за мной в дом. Что буду делать, если встречу кого-нибудь из знакомых, я не знаю — и даже думать об этом не хочу. Чему быть, того не миновать.

— Пить хочешь? — спрашиваю я, когда мы входим.

— Пока нет, спасибо.