Ужин вдвоем - Майк Гейл

Из кухни появляется кот, тревожно оглядывает незнакомую гостью.

— Это Артур, — представляю я его.

Никола приседает и манит кота пальцами. Я вижу, что он и хотел бы к ней подойти, но робеет. Смотрит на меня с упреком, наконец, приняв решение, подходит к Николе и принимается тереться о ее коленки. Она осторожно гладит его по голове, и он с громким мурлыканьем обвивается вокруг ее ног. Одним другом у Николы стало больше.

— Любишь кошек?

— Ваш Артур просто замечательный! — отвечает она. — Какие у него глаза! А у нас кошки нет, потому что у мамы аллергия.

— Ну что ж, кажется, Артуру ты тоже понравилась. Тискай его на здоровье, не стесняйся — от нас с Иззи он такого внимания не получает. Я открываю дверь в гостиную. Никола входит; Артур идет за ней по пятам. Я включаю телевизор и нахожу какой-то подростковый канал, по которому бесконечно повторяют «Сабрину, девочку-волшебницу».

Никола даже не смотрит на экран: Артур раскинулся перед ней лапами вверх, и она увлеченно чешет ему животик.

Несколько секунд я молча смотрю на нее. Никола, кажется, счастлива — и я тоже. Затем выхожу на кухню, чтобы сварить себе чашку кофе.

— Ну-с, чем теперь хочешь заняться? — Прошло полчаса: даже коту надоело находиться в центре внимания. — Можно посмотреть видео или DVD — у меня в основном боевики и еще несколько некоммерческих фильмов с субтитрами. Можно послушать музыку — довольно эклектичная коллекция, хотя твоей любимой «Ministry of Sound» в ней пока не значится. — Я указываю на телевизор. — Еще у нас есть кабельное телевидение, сорок с чем-то программ, так что…

Но Николу, кажется, ничто из перечисленного не интересует.

— Не интересно?

— Не-а.

— Чего же ты тогда хочешь?

— Знаете, я вот подумала по дороге сюда…

— И?

— Я бы хотела посмотреть ваши фотографии.

— Мои фотографии?

— Ну да. Чтобы узнать, что я пропустила.

— Ты уверена? То есть… а скучно тебе не станет? Знаешь, у меня еще есть игровая приставка и несколько очень хороших игр: «Ралли Колли Мак-Рея, вторая версия», «Теккен-3», «Дино-кризис-2»…

— Я бы хотела посмотреть фотографии. Если вы не против.

Так мы и делаем. Я собираю по дому все имеющиеся фотоальбомы, вытаскиваю из-под кровати сундучок со старыми снимками и тащу все это в гостиную. Сперва показываю Николе черно-белые снимки отца и матери, сделанные сразу после их приезда в Англию; затем себя — младенцем, школьником и студентом. Достаю свадебный альбом и рассказываю, какой красавицей была в тот день Иззи. На групповых фото показываю маму Иззи и объясняю, почему там нет ее отца. Никола много о ней расспрашивает, так что я раскапываю несколько снимков из далекого прошлого, когда мы с ней были просто друзьями и не подозревали, что остаток жизни проведем вместе.

Мы с Иззи знаем друг друга с 1992 года. Познакомились уже после получения диплома, на годичных журналистских курсах при Кардиффском университете, и почти сразу подружились. Поначалу, правда, она показалась мне чересчур претенциозной: Иззи была помешана на стиле, и все — одежда, любимая музыка, любимые клубы — у нее непременно было стильным. Никола спрашивает, когда я переменил свое мнение; я отвечаю, что его и не менял — просто понял, что Иззи хороша именно такая, как есть.

Поначалу мы с ней спорили до хрипоты. «Я мужчина, — говорил я, — и всякие там психологические штучки-дрючки, всякие сопли в сахаре меня не интересуют. Хорошо вместе — вот и отлично. Вместе плохо — значит, лучше разойтись. Что толку склеивать разбитый союз, если можно заключить новый? Мне на работе проблем хватает, чтобы еще и придя домой начинать, как ты выражаешься, «работу над отношениями»!» В результате мои романы с женщинами редко длились дольше шести недель. За этот краткий промежуток мы успевали испытать безумную страсть (недели первая и вторая), уверить себя, что это любовь (третья, четвертая и пятая), затем разругаться (шестая) и выйти из игры.

Мое поведение приводило Иззи в ярость, а за отношение к женщинам она меня просто презирала. Особенно после того, как я начинал объяснять, почему расстался с очередной подружкой. Одна меня любила слишком сильно, другая — слишком слабо, у третьей в коллекции компактов обнаружились целых два альбома «Blur»… На самом же деле мне просто становилось с ними скучно.

В продолжение двух лет после университета мы регулярно встречались, чтобы пожаловаться друг другу на жизнь и залить горе пивком. Постепенно Иззи начала спрашивать у меня совета. Утомившись от исповедей, она — как я ни мечтал поговорить о музыке — переходила к тому, что в человеческих отношениях я не понимаю ничегошеньки, и ясно давала понять, что с женщинами я веду себя как свинья. Так было и вечером 14 июля 1995 года. Мы сидели в квартире в Ледброук-Гроув, которую Иззи снимала на троих с Дженни и Стеллой. Я в то время подрабатывал внештатно в «Ниже нуля», а Иззи только что получила место ведущего автора в «Femme». Я как раз порвал с красивой девушкой по имени Катрина из-за того, что она начала как-то чересчур уж серьезно ко мне относиться. Услышав об этом, Иззи сказала мне — до сих пор помню ее слова: «Чего ты боишься?» Ничего, ответил я. «Тогда почему ведешь себя как последний…» Закончить она не успела, потому что я ее поцеловал.

Вот так все и началось. За одним поцелуем — другой, потом третий, и с каждым поцелуем я все яснее понимал: дело не во мне и не в моих подружках, просто наконец-то я нашел женщину, которую искал всю жизнь.

После той субботы в наших с Николой отношениях кое-что переменилось. Мы перестали бояться друг друга. Теперь мы часто перезванивались — и не только договориться о встрече, но и просто поболтать. Часто она звонила мне даже тогда, когда сказать было нечего. Звонила, спрашивала, как прошел день, потом я спрашивал, как у нее прошел день, а минут через пять она говорила, что мама зовет пить чай, или еще что-нибудь в том же духе. Зачем она звонит? — спрашивал я себя. И понимал: в ее мире телефонные звонки нужны не для обмена информацией, а для поддержки отношений. Тому, кого любишь, ты звонишь, даже если нечего сказать, особенно если сказать нечего. Просто чтобы еще раз подтвердить, что он тебе небезразличен. Заботу о нашей расцветающей дружбе Никола взяла на себя. И не уставала подбадривать меня — взрослого человека, — снова и снова давая понять, что я ей нужен. Оба мы торопились узнать друг друга, словно чувствовали, что рано или поздно этой идиллии настанет конец. Весь следующий месяц мы встречались по разу в неделю.

Неделя первая

День: Вторник, после обеда.

Мое алиби: Встретил старого приятеля по колледжу, пошли вместе выпить пивка.

Ее алиби: Зашла после школы к подруге.