Эпоха великих потрясений. Энергетический фактор в последние десятилетия холодной войны - Ольга Скороходова

В итоге в октябре 1975 года было принято решение подписать отдельное соглашение, к которому было приложено письмо о намерениях сторон продолжить переговоры о поставках советской нефти. Когда же в январе 1976 года обсуждения были возобновлены, то обнаружились серьезные расхождения в понимании природы проводимых негоциаций. По утверждению советской делегации, американский вариант соглашения выглядел как «подробный контракт», предоставлявший ряд преимуществ американским бизнесменам, поскольку в нем делался акцент на «идее привлекательности использования американского тоннажа для перевозок» и отрицалась «рыночная основа», прежде всего в вопросе определения цены на нефть. В итоге и этот раунд переговоров окончился ничем. Момент был упущен: в Вашингтоне началась предвыборная лихорадка, а затем к власти пришла новая администрация, с иными рецептами решения энергетической головоломки и с другим видением природы и перспектив советско-американского диалога. В таких условиях думать о продолжении переговоров уже не приходилось.

Попытка заключения советско-американского соглашения показала как масштабы, так и пределы способности сверхдержав идти на взаимные уступки ради укрепления лагеря сторонников разрядки. Интересно, что в ходе переговоров СССР в большей мере настаивал на «рыночности» этой сделки, чем США – лидер капиталистического мира. Можно сказать, что эта сделка пала жертвой излишней политизированности. Киссинджер пытался путем заключения этого соглашения не только сделать книксен в сторону фермеров Среднего Запада, испытывавших трудности с реализацией своего товара, повысить очки сторонников разрядки, «ущипнуть ОПЕК» (речь шла о том, что на волне новостей о советской скидке картель вынужден будет пересмотреть существовавшие ценовые надбавки), но и получить гарантии прогресса по иным вопросам двусторонних отношений с СССР – все это в его лексиконе называлось «политическими увязками». Вероятно, сквозь этот клубок стратегических целей он просто не смог оценить степень готовности Москвы уступать. Между тем, для СССР было принципиально важно заключить эту сделку на рыночной и равноправной, партнерской основе, чтобы показать всем сомневающимся, что разрядка работает на деле.

Вторым направлением нефтяных переговоров Белого дома и Кремля были амбициозные планы по созданию энергоемких производств на территории СССР на компенсационных началах. Соответствующие переговоры стартовали сразу же после встреч на высшем уровне 1972 года (список включал 11 объектов). Их особенность состояла в том, что американская сторона присоединилась к диалогу между Японией и СССР, начавшемуся еще с конца 60-х годов. Курильский фактор и отсутствие мирного договора между Токио и Москвой заставляли японский кабинет осторожничать, и присутствие американских фирм в переговорах воспринималось как политическая и экономическая страховка. Заметим, что Япония обратилась к США после того, как Германия отреагировала, по словам японского премьера Танаки, «весьма нейтрально» на предложение о совместном сотрудничестве в СССР – вероятно, желая вести свой, отдельный диалог с Москвой по этим вопросам.

В конце 1972 года было подписано предварительное соглашение о поставке в Японию 40 млн т нефти в год. Во время эмбарго 1973–1974 года Советский Союз многократно увеличил отгрузки топлива в эту страну. Последствия «нефтяной атаки» заставили Токио предпринять конкретные шаги по диверсификации своих поставок – и в силу географических причин именно СССР мог стать самым вероятным поставщиком топлива. Желание Японии заполучить «на борт» американцев совпало и с устремлением СССР, кровно заинтересованного в получении одновременно и американских технологий, на тот момент самых лучших, и японских кредитов для развития бескрайних просторов Сибири.

Для США участие в этих переговорах открывало целый спектр возможностей контролировать модус отношений Токио и Москвы, а также избавляло от необходимости отвечать на вопрос, все чаще и чаще задаваемый Японией: будет ли нефть Аляски, добычу которой планировалось расширить в рамках программы «Независимость», доступна для продажи в Японию? Здесь стоит также заметить, что практически стопроцентная зависимость Японии от импорта энергоносителей предоставляла США возможность взять хоть какой-то реванш в той технологической и торговой войне, которая негласно велась между Токио и Вашингтоном в 1970–1980-е годы. Непростые отношения между двумя тихоокеанскими державами хорошо иллюстрирует следующая фраза Р. Никсона: «Все эти дипломатические делишки, распивание сакэ не уводит нас от фундаментальной проблемы, которая состоит в том, что Япония сегодня не является нашим надежным торговым партнером. На нее также нельзя положиться в том, что касается наших международных обязательств. Все присутствующие в этой комнате должны понимать, что мы находимся в очень жесткой игре и с Европой, и с Японией».

8 июня 1973 года между Министерством внешней торговли СССР и американскими нефтегазовыми компаниями Occidental и El Paso был подписан протокол о намерениях компаний участвовать в разработке и использовании запасов природного газа и нефти Якутии. Проект предусматривал инвестиции в 25 млрд долларов на строительство завода по производству сжиженного природного газа и газопровода к порту Ольга на берегу Японского моря. Фирмы брали на себя обязательства «работать в тесном контакте с финансовыми и другими учреждениями США, чтобы выработать приемлемые для советской делегации условия предоставления долгосрочных кредитов», и соглашались на подключение к переговорам Японии, что и произошло в апреле 1974 года. К слову, глава Occidental А. Хаммер, родившийся в Одессе в самом конце XIX века, превратился в «кремлевского» нефтяного магната, который состоял в личных приятельских отношениях со всеми советскими лидерами, от Ленина до Горбачева.

В 1972 году стартовали трехсторонние переговоры по разработке тюменских месторождений газа и нефти (проект, фигурировавший в США под названием «Северная звезда»). 29 июня 1973 года американские компании Texas Eastern и Brown подписали протокол о намерениях с Минвнешторгом СССР. Проект, по сути, сводился к участию Японии и США в создании инфраструктуры для транспортировки тюменской нефти и газа к портам Дальнего Востока путем строительства трубопровода до Иркутска, железной дороги от Иркутска до Комсомольска-на-Амуре (будущая БАМ) и трубопровода от Комсомольска до Находки. Важно заметить, что, когда соглашение находилось на первичной стадии обсуждения, речь шла о сооружении серии трубопроводов, в том числе и на участке, где позднее будет построена БАМ.

Эти переговоры с самого начала шли очень туго. Ставшие доступными архивные материалы демонстрируют степень недоверия, которое переговорщики питали друг к другу. Так, например, СССР отказывался предоставить подробную информацию о своем платежном балансе американским официальным лицам, говоря, что США должны прекратить выдвигать это требование, так как советская сторона согласилась вывозить топливо из СССР исключительно на американских судах.

В итоге к концу 1974 года ввиду ограничений, наложенных на Экспортно-импортный банк США в соответствии с поправкой Джексона – Вэника, американская сторона отказалась участвовать в данном проекте вовсе. Японские участники к этому времени уже дали обязательства о предоставлении кредитов на сумму в 1,3–1,7 млрд долларов на строительство железной дороги, закупку оборудования для бурения и материалов для сооружения порта в обмен на поставку 25 млн тонн нефти в течение 25 лет.