Восемь лет до весны - Владимир Колычев

Дульсинея держала путь за город. Я следовал за ней и оказался в знакомом дачном поселке. А ведь у Камовых вроде бы не было дачи. Я предположил, что они ехали к кому-то в гости. Вдруг к Шинкареву?

Я помнил этот поселок. Именно здесь находилась дача Шинкарева. Сюда он и привозил Мишель, чтобы отыметь ее на глазах у своего дружка. Помнится, мы с Санькой хотели посмотреть, как он пользует проституток, чтобы наказать его за извращенное представление о сексе.

«Лексус» действительно подъехал к знакомому дому, в окне которого горел свет. Митя вышел из машины и какое-то время постоял у калитки. Ее кто-то открыл. После этого он распахнул ворота, и Дульсинея заехала во двор.

К этому времени я уже вышел из машины и осторожно, под прикрытием кустов и деревьев, подкрался к воротам. Собака во дворе не лаяла, на гостей не бросалась, ко мне не рвалась. Она на цепи сидела или же ее не было тут вовсе.

– Вы же не обижаетесь? – донесся до меня мужской голос, в котором звучали вальяжные барские нотки.

Когда мы с Санькой приглядывали за Шинкаревым, мне приходилось слышать его. Это был он.

– Митя у нас всегда всему рад, – отозвалась Дульсинея.

Камов закрыл ворота, но я все же разобрал слова Шинкарева.

– Хороший у тебя муж, – с явной усмешкой сказал он.

Затем я услышал, как захлопнулась дверь, и озадаченно поскреб затылок. Что привело Дульсинею в этот вертеп? Стариной тряхнуть решила? Трахнуться за деньги в присутствии мужа? Шинкарев – извращенец знатный, а Дульсинея – проститутка по жизни. Муж у нее не гордый. Он привык жить за ее счет.

Забор вокруг дома остался прежним, с фасада – высокий, со стороны проулка – гораздо ниже. На машине туда не попадешь, только пешком или на велосипеде. Там пышные кусты и раскидистые деревья.

Никто не заметил, как я перемахнул через забор.

Подкрадываясь к дому, я думал, как бы мне изловчиться и заглянуть в светящееся окно. При этом я чувствовал себя извращенцем, потому как совсем не прочь был увидеть Дульсинею в позе краба, чтобы задушить в себе все лучшее, что было с ней связано. Грязная шлюха, обманщица и предательница. Так я хотел о ней сейчас думать. При этом мне легче было бы взять ее за горло.

Но Дульсинея не одна. С ней Митя. Он, может, и альфонс, но удар у него мощный.

Да и Шинкарев мужик не слабый. Во всяком случае, он производил впечатление человека, увлекающегося спортом. Еще с ним мог быть телохранитель.

В прошлом Шинкарев и шагу не решался ступить без охраны, но на даче с Мишель был один. Поэтому мы с Санькой и планировали сделать его там. Прошло восемь лет. Неужели мечты сбываются?

Но тогда я мог рассчитывать на пистолет и на плечо брата, а сейчас оказался один. Из оружия у меня была только финка, спрятанная под штаниной. Да и не собирался я убивать Шинкарева, даже если это так нужно моей семье.

Дом стоял на высоком фундаменте. Вокруг ничего такого, что можно было бы использовать в качестве постамента. Но на окнах находились решетки. Я смог дотянуться до одной из них, зацепится за прутья. Теперь мне можно было подтянуться, носками зацепиться за верхний срез фундамента, зафиксировать положение тела и смотреть.

Но ничего путного из этого не вышло. Человек в черной кожаной куртке незаметно подкрался ко мне, железной хваткой вцепился в ноги, с силой дернул. Телохранитель Шинкарева хотел опустить меня на землю с размаха так, чтобы мое правое полушарие поменялось местами с левым. Ему удалось добиться своего. Я ударился головой о бетонную отмостку вокруг фундамента. Ощущение было такое, как будто черепная коробка раскололась напополам.

Я не выключился, но притворился, будто лежу без сознания. Охранник склонился надо мной, потрогал за плечо.

– Эй!

В этот момент я и ударил, но, увы, моя хитрость была разгадана на раз. Мой левый кулак угодил в захват. Парень крепко сжал его своей пятерней и пришел в полный восторг от этих вот собственных удачных действий. Он стоял и потихоньку выкручивал мою руку. Боль клонила меня к земле, а он смотрел мне в глаза и наслаждался своей победой.

А я тем временем выхватил нож. Не хотел я никого убивать, думал, выйду на свободу, да и все, никаких больше сложностей. Потому и от Шинкарева отказался.

Но сейчас на кону стояла моя жизнь. Шинкарев знал, кто я такой. Он мог принять меня за наемного убийцу или за мстителя, который пришел, чтобы спросить за брата. В любом случае живым мне отсюда не уйти.

Да и не верил я в свой удар. Слишком уж сильным казался мне противник. Один раз он меня уже прочитал, значит, и вторую попытку пресечет на корню.

Но нет, мой нож вошел ему в ногу, под коленную чашечку. От боли мужик даже не смог заорать. Шоковый спазм пережал ему горло.

Свою лапищу телохранитель не разжал. Моя рука так и оставалась в захвате, но при этом противник уже не пригибал меня к земле. Теперь я мог атаковать его сам.

Я распрямился, но из захвата так и не вырвался. Более того, телохранитель оправился от шока и замахнулся. Мне ничего не оставалось, как ударить его ножом в живот.

Я знал, куда бить, как проворачивать нож в ране. Да и финка моя как нельзя лучше подходила для нанесения смертельного удара.

Мужик дернулся, попытался соскочить с ножа, но могучее тело больше не хотело его слушаться, ноги отказали, руки повисли плетьми. Он смотрел на меня так, как будто перед ним стояла сама смерть.

– Не надо было на людей бросаться, – тихо сказал я и еще раз провернул нож в ране.

Я уложил мертвое тело на землю, тут же замер и прислушался. Вроде тихо вокруг, не видно никого, и шагов по ступенькам не слышно.

Из дома донесся громкий стон. Я узнал Дульсинею. Видимо, Шинкарев не стал утруждать себя прелюдиями, перешел к делу сразу, в присутствии мужа, для остроты и полноты ощущений.

Дульсинея, конечно, сука. Но и Шинкарев еще та мразь, если пользуется ею как последней проституткой. Не исключено, что он делает это уже давно, начал еще до того, как мы с Виталиком ушли на этап, а то и еще раньше, прежде чем она устроилась к отцу на рынок. Возможно, Шинкарев ее туда и пристроил, чтобы она шпионила за нами. Если так, то Дульсинея блестяще справилась со своей работой. Ну а Шинкарев – последняя тварь.

Я осторожно обыскал покойника, нащупал пистолет в наплечной кобуре. Это был «ПМ» с полной обоймой. Нашел я и запасную.

Я уже понимал, что назад мне ходу нет. Шинкарев сразу смекнет, кто убил его телохранителя, и устроит самую настоящую облаву. Если меня не убьют, то посадят надолго. А я уже и без того хлебнул полной ложкой.

Судя по всему, это произошло по милости Шинкарева.

Дверь в дом была открыта. Видимо, телохранитель не запер ее. Он думал, что уходит на минутку, а шагнул за порог навсегда.