Восемь лет до весны - Владимир Колычев

Может, я и не монстр, но и не слюнтяй.

– Леня, это все неправда! – Дульсинея в ужасе смотрела на меня. – Ты же видел, он пыль тебе в глаза пускал! Нарочно врал!

– Но кто-то же дал ментам наводку на Валеру. – Я холодно взглянул на нее. – И Виталику крылья подрезал.

– Да не я это!

– А с Розочкой кто все придумал? – гнул я свою линию.

Монстр я или нет, но мне нужно было идти до конца, и Дульсинею зачистить, и ее мужа. Иначе меня ждал бы пожизненный срок. Или удар в спину.

– Я, конечно, во многом виновата! – сказала Дуська, всплеснула руками и захныкала.

– А кто хотел меня сегодня убить? – спросил я, взглядом выстрелив в ее мужа.

– Я не только хотел, но и на самом деле убью! – с бледным видом выпалил Камов.

– Меня?

Если я не прикончу Митю, то он сделает это со мной. Тут уж третьего не дано. Меня даже обрадовала такая постановка вопроса. Конечно же, я выбрал себя.

– Его! – Камов ткнул пальцем в покойника, лежащего на полу. – Это я убил Шинкарева!

– Ты?

– Он полез к моей жене, и я его пристрелил.

Я хмыкнул. Митя выбрал единственно правильный способ сохранить себе жизнь. Я не хотел ему верить, но в данном случае он обмануть меня не мог. Не удастся ему отвертеться, если на орудии убийства будут не мои, а его пальчики. А Дульсинея не станет выгораживать своего законного супруга, если, конечно, я сумею договориться с ней на этот счет. А свою шкуру она дорого ценит.

Я поднял с пола пистолет, вынул обойму, передернул затвор, выкинул из ствола патрон. После этого я тщательно протер оружие и протянул его Камову. Тот кивнул, взял пистолет левой рукой и переложил в правую, прикованную к трубе.

– Этого мало. – Я смотрел на него не мигая. – Тебе выстрелить надо. Чтобы порох на руке остался.

Митя кивнул, соглашаясь со мной.

– Выстрелишь? – спросил я, кивком показав на Дульсинею.

Он задумался на целую секунду, отрицательно мотнул головой и умоляюще глянул на меня.

– Эта шлюха не станет ждать тебя из тюрьмы, – с презрением к Дульсинее сказал я.

Митя отвел в сторону глаза. Дуська потупилась.

– Ладно, можешь не стрелять. Хватит и пальчиков, – смилостивился я, поднял с пола пустой пластиковый пакет и положил себе на ладонь.

Митя аккуратно опустил на него пистолет со своими отпечатками.

– Это тоже твое, – сказал я и сунул ему в руку свою финку, которая тут же отправилась вслед за пистолетом.

– Я честно свой срок отсижу! – заявил Митя, прилепил свободную руку к своей груди и посмотрел на меня преданными глазами.

– Какой срок? Да тебе за два убийства вышка светит. – Я кивнул на окно, за которым лежал труп телохранителя.

– Да?… – Голос Мити сорвался.

– Вариант у тебя только один. Ты сейчас грузишь трупы в машину и везешь, куда хочешь, в лес, на реку.

– Я знаю одно место! – заявил Камов. – Там глубоко. Гири у меня есть. Штангу можно…

– Чем быстрей начнешь, тем лучше.

Ключ от наручников лежал в тумбочке. Я отстегнул Митю от трубы, и он сразу же схватил Шинкарева за ноги. Крови на пол натекло немного. Если ее не размазывать, то убраться можно за пять минут. Однако тело нужно было нести, а не волочь.

– Ну и чего стоишь? – спросил я, с издевкой глянув на Дульсинею. – Давай, запрягайся!

– Я?…

– Ты!

У меня не было ни жалости к этой стерве, ни желания заботиться о ней. Пусть корячится вместе с мужем.

Они затолкали тела в машину Шинкарева. Потом Дульсинея взялась за тряпку и замыла кровь, но этого было мало. Я заставил ее навести в доме идеальный порядок, как будто нас здесь и не было. В машину она садилась, едва живая от усталости.

Сначала от дома отъехала Дуська, за ней Митя. Что-то не хотелось мне пристраиваться к этой парочке, но пришлось. Я взял машины на сопровождение.

Через полчаса мы подъехали к многоквартирному дому, в котором жили Камовы. Митя забрал оттуда штангу и гири. Дульсинея оставила там свою машину, но подсела не к мужу, а ко мне. С одной стороны, все правильно. Эта сука должна быть под присмотром. С другой – я ее видеть не хотел.

– Дальше что? – подавленно спросила она.

– Дальше похороны, – стронув машину с места, ответил я.

– Чьи?

– Не кривляйся. Если бы ты меня боялась, то давно бы уже слиняла.

Возможностей сбежать от меня у Дульсинеи было предостаточно. Дала бы газу, пока ехала в город, и скрылась бы в темноте Только бы я ее и видел.

– Я тебя боюсь, но должна тебе все объяснить. Шинкарев заставил меня работать на себя.

– Против нас.

– У меня не было выбора.

– Не надо ничего объяснять. Просто живи. Где-нибудь далеко-далеко от нас.

– Где далеко-далеко?

– Да где угодно, хоть в аду. Продавай дом, магазин и сваливай отсюда.

– А если нет?

– Через год выйдет Виталик. Он с тобой церемониться не станет. Посадит на цепь, будет к тебе как в сортир ходить. Нужду справлять.

– Не надо на цепь. Я сама буду приходить. К тебе. Любой каприз, – негромко, с томным придыханием сказала Дульсинея.

Ее рука легла мне на коленку. А голову она могла сунуть под руль.

От возбуждения на моих джинсах едва не лопнула молния, но все же я удержался от искушения, сбросил руку и заявил:

– Исчезни! Или когда-нибудь я тебя задушу.

– Зачем же так? – Она обиженно глянула на меня.

Я резко ударил по тормозам, остановил машину.

– Пошла вон!

Дульсинея разочарованно вздохнула, но, закрывая за собой дверь, глянула на меня с надеждой. Это сейчас я такой злой. Завтра меня припрет, а она – самая лучшая «скорая сексуальная помощь». Да уж, этого у нее никак не отнять.

Я помог Мите сгрузить покойников, утяжелить их. Потом он влез в холодную воду, утащил тела на самую середину реки, там и сбросил.

– Кажись все! – Митю трясло от холода, но улыбка не сходила с его лица.

Он действительно отделался легким испугом. А ведь могли менты по дороге остановить или охрана Шинкарева на дачу нагрянуть.

– Это еще не все. Ствол и финка у меня. Если ты что-то не так сделаешь, то все это будет у ментов, – проговорил я.

– Да ну, зачем это мне? Я тихо, никому ничего.

– И Дульсинея…

Я еще только начал, а Митя меня уже перебил.

– Да я не против, – сказал он. – Можешь с ней когда и где угодно. Хоть в Подгорке, хоть на горке.