Одержимый тобой - Валентина Кострова

— Присаживайся, Денис, поболтаем, можешь присоединиться к нам, — смотрю на столик, за которым Щербаков сидел. Депутаты, бизнесмены, важные, по его меркам, шишки — не простые смертные, но и не боги. Денис садится, но вряд ли для совместного ужина, скорей для неприятного разговора.

— Ты переходишь все границы, Тайсум. Всему есть предел. Мало того, что пришел на праздник без приглашения, теперь ставишь мою дочь в щекотливое положение.

— Какое? Мы просто ужинаем, а повод может быть любой.

— Думаешь, поверю? — насмешливо изгибает бровь. Я, как черт, уставший, голодный и злой с ночи сижу без настроения. Смотрю на лощенное лицо Щербакова, изгибая губы в ироничной улыбке. Подаюсь в его сторону.

— Тогда на чистоту. Твоя дочь моя любовница, — глаза вспыхивают праведным гневом, — значит свадьбы с сосунком не будет. Вряд ли Андрюха потерпит такое положение вещей, чтобы невестка была еще и любовницей, а я не собираюсь отказываться от Дианы. Слишком долго я мечтал о ней, чтобы сейчас уступать какому-то прыщавому юнцу, только потому что ты решил идти против меня Я тебя предупреждал.

— Диана! — Щербаков отворачивается от меня, переключается на безмолвную дочь. Она вскидывает на отца свои космические глаза, смотрит прямо и не мигает. Держит лицо.

Впервые задумываюсь, что же малышка чувствует? Она как разменная монета в игре, правила ей неизвестны, как и награда. И мне сейчас трудно будет ей объяснить, откуда у меня неприязнь к ее отцу и неподвластная одержимость к ней. Просто шарахнуло как молнией, был бы романтиком, сказал, что увидел и влюбился. О любви говорить смешно, потому что не верю в существование этого чувства. Все намного прозаичнее.

— Он тебя принуждает?

— Нет.

— Шантажирует?

— Нет, — отвечает без запинки, только щеки розовеют. Хмыкаю, беру стакан с водой. Шантажирую и мягко принуждаю, если в начале сопротивляется, потом уже сама жаждет добровольно подчиниться.

— Я не понимаю… — Денис действительно выглядит растерянным, никак не складывается в его умной голове текущая картинка.

— Так бывает. По поводу Захара я тебе давно говорила, ничего путного у нас с ним бы не вышло. Адам… — переводит на меня пристальный взгляд, кротко улыбается. — Просто так получилось, когда ты до последнего сопротивляешься, отрицаешь, потом вдруг понимаешь, что все это бесполезно. И лучше смириться, и покориться.

— Ты не понимаешь, Диана, с кем связываешься! — не оставляет попыток переубедить отец дочь, Диана качает головой. — Он уголовник! — как будто это слово должно ее испугать. Пугает, в глазах мелькает тень смятения, но берет себя в руки. В очередной раз восхищаюсь её выдержкой. С виду хрупкая, изящная, а на деле оказывается, что девушка умеет отстаивать свои позиции, показывая твёрдость характера.

— Пап, — ласково смотрит на Щербакова, я не понимаю, за что ему досталась такая дочь. Ласковая, милая, образованная, интеллигентная… Мы с ней противоположны друг другу, как юг и север, как инь и янь. Параллельные прямые, случайной встретившиеся в другой плоскости. Мы вместе вопреки логике, законам, предположение. И мне это нравится, впервые задумываюсь, какие чувства будит во мне эта крошка, кроме похоти. И все настолько непонятно, что мне не нравится само состояние этой задумчивости.

— Что пап! — папаня злится, сверкает глазами, в мою сторону не смотрит. — Я не позволю!

— Поздно тут проявлять отцовское негодование, — вмешиваюсь в скучный разговор, да и общество Щербакова порядком стало раздражать. — Диана живет со мной. Свадьбы с Макаровым не будет. Полезете в наши с ней отношения, завтра же к тебе и Макарову придут люди, расследующие экономические преступления.

— Я этого так просто не оставлю… — Щербаков покрывается пятнами, Диана с беспокойством смотрит на отца, берет свой стакан с водой, протягивает его. Денис игнорит этот жест, буравит меня гневным взглядом, мечтая уничтожить, я нахально усмехаюсь ему в лицо. Была бы сигарета в руке, пустил ему дым в лицо.

— И на тебя найдется управа! — резко отодвигает стул, встает, одергивает пиджак. — Помни, Тайсум, жизнь бумеранг. За свои злодеяния тебе придется однажды ответить!

— Прям трепещу от страха, — смеюсь, не скрывая своего внезапного веселья. — Ты постарайся еще бумеранг направить в мою сторону, — презрительно кривит губы, не прощается с дочерью, возвращается к своей компании. Как раз приходит официант для принятия заказа. Диана заказывает салат. Я недовольно сверлю её взглядом, вызывающе вскидывает бровь.

— Ты должна есть.

— То, что я должна, прописано в кодексе, и там нет речи о том, что я должна подчиняться твоим требованиям, — склоняет голову на бок, как-то странно на меня смотрит. — Зачем я тебе?

— Я тебе говорил, ты мне нравишься.

— Но ты делаешь все, чтобы я ничего к тебе не испытывала, кроме отвращения и ненависти. Уже говорила, что не вещь, у меня есть жизнь, есть планы. Ты загнал меня в угол, играя на чувствах дочери к отцу.

— Нет.

— Да. К чему отрицать очевидные вещи. Бессрочно меня не устраивает. Я хочу четко понимать, сколько времени я буду в статусе твоей… женщины. Год-два?

— Я не могу тебе ответить на этот вопрос. Когда тебя увидел, понял, что хочу тебя. Хочу так сильно, что порой мне казалось я сдохну от этого чувства. Его невозможно взять под контроль, подавить. Нет. Мне кажется, что жизни будет мало, чтобы насытиться тобой.

— Красиво говоришь, — приветливо улыбается официанту, молчит, пока расставляют тарелки. Нас оставляют. Диана не притрагивается к еде. Я чувствую ее молчаливый протест. И он меня раздражает.

— Год. Год я в полном твоем распоряжении. Делай со мной все, что пожелаешь, но с первым днем весны ты меня отпускаешь, не пытаешься остановить.

— А если влюбишься? — широко улыбаюсь. Диана не поддерживает улыбку. Похоже малышка о текущем своем положении думала, думала очень долго и тщательно.

— Ты думаешь, что после всего случившегося это чувство возможно? Сомневаюсь. Если и была влюбленность, то сейчас от нее ничего не осталось. Ты сам это чувство искоренил в моей душе. Подумай, Адам, вдруг встретишь ту самую, от которой екает сердце, какой смысл держать меня возле себя. Логично завершить отношения.

— А если у меня екает сердце от тебя, как быть?

— Ты не способен любить, — скрещиваемся взглядами. Ее голубые глаза темнеют, серьезны как никогда. Я смотрю на ее губы, разговор откладывается в дальний уголок памяти. Подумаю потом, а сейчас мне хочется ее поцеловать. Хочется домой, в собственную спальню, доводить малышку до исступления. Любить? Мы с ней разный смысл вкладываем в это слово. Любить ее тело, любить секс с ней можно бесконечно. Для меня она совершенство, даже то, что раздражает, вызывает внутренний трепет. Если бы не бизнес, дела, переговоры, встречи, рабочая суета, я бы с удовольствием уехал в жаркие страны, прихватив с собой свою блондинку. Устроили бы жару в постели, не вылезали бы сутками.