Последний билет - Ника Тян

статус инкогнито. Кристина побежала по дороге со всех ног, думая лишь о том, чтобы хватило дыхания добежать до конца деревни. Недалеко от дома, где произошла встреча с собакой, пришлось замедлиться и перейти на шаг. Пес и на этот раз выбежал ей навстречу.

"Ну чего тебе не спится," – с досадой подумала Кристина. Бутербродов, чтобы отвлечь собаку, больше не было, оставалось только одно средство – ласка.

– Хороший мальчик… – сказала Кристина псу сладким голосом, стараясь скрыть нервозность, молясь, чтобы тот не залаял. Пес замахал хвостом и подбежал к ней.

– Мне пора идти, – Кристина словно умоляя пса ее отпустить. Но, к несчастью, она ему очень понравилась. Пес приблизился к ней вплотную и тыкнул в руку холодным мокрым носом, а потом лизнул. Кристина погладила его по голове и жалобно проговорила:

– Я пойду, ладно?

Кристина неуверенно сделала шаг вперед. Пес замер. Но стоило только ей сделать еще шаг, как он тут же заскулил и побежал за ней.

– Твою мать… Песик, может пойдешь домой? – но песик не принял предложение и бодро засеменил за Кристиной. По его улыбающейся морде стало ясно, что от него уже так просто не отделаешься. О том, чтобы бежать, не могло быть и речи. Если побежать, то собака вероятнее всего залает. Ничего не осталось, кроме как смириться с этим провожатым. Она не переставая оглядывалась и каждый раз, оборачиваясь, с ужасом ждала, что увидит загоревшийся в каком-нибудь доме свет или толпу людей с факелами и вилами. Но эта часть деревни, несмотря на то, что совсем близко был пожар, мирно спала. Возле последнего дома Кристина остановилась. Пес сел рядом и позволил еще раз погладить себя.

– Ну все, беги домой! – теперь Кристине уже не хотелось расставаться с собакой, ведь ее ожидала долгая ночная дорога. Она жалостно посмотрела на пса и направилась туда, где темнела ночь. Пес не пошел за ней. Он остался сидеть на дороге и еще долго смотрел ей в след, и только, когда она скрылась из виду, побежал домой.

2.

Неожиданно силы покинули Кристину. Она перешла на медленный шаг и слегка прихрамывала из-за ноющего колена. Вокруг было так тихо, что тишина давила на уши. Если бы не шорох ее собственных шагов, то, кажется, не было бы ни одного звука. Дорогу обступало черное поле, освещаемое луной. На небе не было ни тучки и звезды казались особенно большими. Было спокойно, и это спокойствие не нарушал даже малейший ветерок. Кристина с наслаждением вдохнула прохладный ароматный ночной воздух. Казалось, что в мире больше нету ни одного человека. Сейчас это было приятное чувство, оно словно обещало полную безопасность, защищенность. Конечно, это всего лишь иллюзия, но эта иллюзия вполне устраивала Кристину, учитывая все обстоятельства, этот безобидный обман был сейчас лучшим вариантом. Причин волноваться больше не было, единственное испытание, которое предстояло – это испытание временем. До первого поезда, на котором можно отсюда уехать, оставалось около шести часов. И их нужно где-то провести.

Морально готовить себя к долгим ночным часам на деревянной скамейке перрона Кристина начала еще в момент приезда. Но тогда эта перспектива казалась туманной, по правде сказать, она шла в Лядное без полной уверенности, что у нее все получится. Сейчас же долгая одинокая холодная ночь на безлюдной станции стала неотвратимым исходом. И поэтому, а не только из-за усталости и больного колена, не было желания спешить. Хотелось потратить на дорогу как можно больше времени, чтобы меньше ждать поезд. Ждать – это то, что Кристина любила меньше всего. Долгое ожидание заставляло не просто грустить, а вгоняло в тягучую тоску, почти в апатию, лишая совершенно сил и возможности заняться хоть чем-то, чтобы скоротать время. Ужасное состояние, когда понимаешь, что нужно чем-то занять себя, чтобы время прошло быстрее, но не можешь заставить себя сделать ровным счетом ничего. Это всегда невероятно утомляло и было настоящей пыткой. Хотя это, само собой, и близко не стояло с пытками, которые пережил Павлик. Костик хотя бы не так мучился. Наверное. Перед глазами мелькнула картина: посреди леса из размытой дождем кучи грязи торчит белый кроссовок. Кристина вздрогнула.

"Нет, ему уже не выбраться оттуда, он там навсегда.”

Хотелось снова оказаться в приятном состоянии безмятежности, в котором она находилась всего пару минут назад, но его было уже не вернуть.

После того, как она зарыла Костика, он словно преследовал ее, раз за разом возвращаясь в воспоминания. Она никак не могла заставить себя перестать думать о нем. И не просто думать, она словно его боялась, даже больше: она боялась признаться себе, что боится его. Признавала она это или нет, но в ее душе поселился страх. Раньше этот страх Костик внушал другим людям, а теперь его боится она – его убийца. Кристина, словно забрала его себе в качестве своего личного кошмара. Скорее всего, Павлик теперь тоже будет ее кошмаром. Она стала коллекционером кошмаров. От этой мысли почему-то стало приятно. Но думать о причине она не стала, пнула камень, попавшийся под ногу и продолжила свой путь.

Становилось холодно. Кристина спрятала руки в карманы и втянула голову в плечи. Приближалось черная полоса леса. Как бы она не храбрилась, все равно чувствовала, что идти мимо леса будет страшно. Чем ближе был лес, тем грустнее становилось от неизбежности столкновения с этим испытанием. Она почувствовала себя маленькой и потерянной. Дома ее ждал отставленный Джек. Он, наверное, сейчас сидит и смотрит на дверь, а ее еще так долго не будет. От этой мысли сжалось сердце. Хотелось, как можно скорее вернуться домой. Однажды в пятом классе Кристина уехала в летний лагерь на три недели, а когда вернулась, то Джек был так рад, что прыгнул на нее и повалил на пол. Почти так же он повалил Костика, только морда у него вовсе не была радостной. Но была потом, когда Костик лежал мертвый, а сам Джек был весь в крови. Непонятная и невыносимая жалость к Джеку сдавила сердце. Но ничего нельзя было сделать, чтобы оказаться дома быстрее. Кристина пообещала себе, что, когда вернется в город, то обязательно купит для Джека что-нибудь вкусное и погуляет с ним подольше. От этой мысли стало легче.

Возле леса ноги сами собой стали идти быстрее. И чем быстрее Кристина шла, тем страшнее становилось, от того, что ее страх очевиден и, казалось, заметен какому-то невидимому стороннему наблюдателю, который скорее всего прячется в лесу и знает,