Последний билет - Ника Тян

этой дорогой, чтобы скрыться от одноклассников, точнее одного.

Вася, светловолосый щуплый мальчик с нагловатым и вечно сопливым лицом, был заикой. Его часто дразнили в классе, когда он не мог что-то сказать, и Вася жил по закону “бей того, кто слабее”, а слабее, по его мнению, была Кристина, потому что была одной из немногих, кто его не дразнил. Увидев на Кристине зимние сапоги, он начал на всю улицу кричать: "Смотрите, Кристинка в зимних сапогах ходит, как бомжиха, мамка у нее тоже бомжиха, а папки вообще нету!" На Кристину стали оборачиваться другие дети, многие смеялись. Ей хотелось провалиться сквозь землю, а Вася все шел за ней и не переставал кричать ей в спину обидные слова. Кристина не выдержала и, расплакавшись, убежала. Сейчас, когда вспоминалась эта история, больше всего поражала не жесткость этого мальчишки, а то, что он совсем не заикался, когда кричал ей вслед обзывательства, он очень хорошо выговаривал каждое слово и даже ни разу не запнулся.

"Слышал бы эту идеальную речь его логопед, наверное, похвалил бы, – на лице Кристины появилась недобрая ухмылка, – интересно, сейчас он разговаривает без запинок или у него получается не заикаться только, когда он орет на жену и детей?"

На горизонте появилось темное пятно. Это была Камышовка. До нее еще оставалось довольно долго идти, а сил у Кристины было все меньше и меньше. Так хотелось присесть хоть на пару минут, но страшно было уснуть на обочине. Кристина с ужасом представила, как утром просыпается в поле возле дороги, опоздав на поезд. Чтобы подбодрить себя, стала негромко напевать любимую песню:

Вино и гашиш, Стамбул и Париж

Моряк, моряк, почему ты грустишь?

Возьми папироску, хлопни винца

И песенку спой про сундук мертвеца!

Когда Кристина допела песню про моряка в четвертый раз, она подошла к Камышовке. Тихими шагами она вошла в спящую деревню.

Ни в одном из домов не горел свет. Деревья стояли неподвижные, словно нарисованные. Казалось, мир застыл. Не хватало только замершего на полушаге человека посреди дороги. Здесь, в полной тишине и спокойствии, ничто не могло скрыть ощущение усталости, преследующей Кристину, казалось, целую вечность, и теперь усталость навалилась на ее плечи всем своим весом и придавила к земле. Дальше идти было невозможно, Кристина остановилась. Глаза искали место, где можно присесть хотя бы ненадолго. Увидев скамейку возле одного из домов, она подошла и села, прислонившись спиной к забору. Вытянув ноги, Кристина стала слушать, как ноет колено. Боль не проходила, но вместо нескладного набора звуков она превратилась в один протяжный звук, чувствовать который было даже приятно. Прохладный и тяжелый воздух все больше прижимал к скамейке, но сопротивляться не хотелось, и Кристина сдавалась и проваливалась все глубже. Перед глазами пышный сад поблескивал в свете луны множеством цветков. Одна за одной мысли покидали голову, они улетали, унося с собой страх быть пойманной, желание сесть в поезд, волнение о внезапно исчезнувшей маме, запах дешевого одеколона и керосина. Был только благоухающий сад. Хотелось встать и войти в него, пройтись между деревьями, чтобы низкие ветки задели плечи, чтобы ноги стали мокрыми от росы, оказаться тоже в свете луны, чтобы мерцать под ней, как эти цветы, остаться там, чтобы напитаться голубоватым светом. Но тело больше не хотело подчиняться. Мысли же безудержно стремились в лунный сад, пока деревья не начали становиться больше и ближе. Казалось, нужно просто протянуть руку, и пальцы коснутся нежных цветков. Но рука не слушалась. Наконец, пальцы зашевелились. Кристина подняла руку, и на нее упала полоска лунного света. Внезапно тишину разорвал оглушительный собачий лай.

“Джек все еще ждет дома.”

Кристина дернулась, словно ужаленная, и открыла глаза. Она резко вскочила, не сразу ощутив, как одеревенели ноги. Видимо, привал сильно затянулся. Побежавшие по ногам мурашки подтвердили это предположение. У кого-то во дворе продолжала громко лаять собака. Хотелось бежать, но на затекших ногах было сложно сделать даже шаг. Стоило только наступить на ногу, как в нее впивалось множество иголок. Кристина разминала и растирала ноги, в надежде, что это поможет быстрее вернуть способность передвигаться. Собака уже перестала лаять, когда Кристина снова выдвинулась в путь. Вокруг по-прежнему было темно. Хотя казалось, что от громкого лая проснется вся деревня, свет не зажегся ни в одном доме. И это было гораздо логичнее, чем опасения Кристины. Собака может лаять по многим причинам: и на обычного прохожего, и на кота, забравшегося во двор, или на другую собаку. Вряд ли хозяева станут выходить на проверку из-за каждого ночного лая. Восстановившаяся тишина успокаивала. Незапланированный отдых позволил существенно сократить время ожидания поезда, и это не могло не радовать. Всего каких-то четыре часа, и Кристина будет дома в тепле с Джеком.

Пожар в доме Павлика наверняка уже потушили. Может даже его тело, а точнее то, что от него осталось, уже лежит в районном морге. Кристина поморщилась, вспомнив запах жаренного мяса. Интересно, сможет ли она когда-нибудь еще есть шашлык? Сейчас казалось, что есть уже не получиться вообще что-либо. Было бы очень хорошо, если бы пожар списали на непотушенную сигарету – классический случай для алкоголика.

В момент, когда Кристина не спеша вышла из деревни, ее недавно восстановившемуся спокойствию пришел конец. Впереди блеснул свет фар. Машина была далеко, но стремительно приближалась. Над крышей машины различался синеватый свет. Ноги подкосились. Первой мыслью было бежать обратно в деревню. Но там негде прятаться, не лезть же в чей-то двор. Кристина спрыгнула на обочину и побежала по полю. Впереди виднелись камыши и скорее всего там начиналась болотистая местность, поэтому бежать далеко было опасно. Поблизости она заметила куст, невысокий, но если лечь на землю, то за ним можно спрятаться. Без лишних раздумий Кристина упала на землю. Был слышен гул мотора – машина была уже совсем рядом. Теперь была хорошо видна мигалка. Без сомнений, это милиция. Страшно подумать, что, если бы милиция проехала по деревне немного раньше, то Кристину обнаружили бы спящей на скамейке. Теперь казалось невероятным, что ей даже в голову не пришло, что милиция может ехать в Лядное и по этой дороге. Кристина на всякий случай пригнулась еще ниже, практически положив голову на мокрую траву. Всем телом она ощутила холод, исходивший от земли. Джинсы на коленях стали влажными. Куртка скорее всего тоже намокла, это означало, что теперь уж точно суждено мерзнуть до прибытия поезда, оставалось только надеяться, что все снова не закончится болезнью.

“Дорого же вы