Лабрис - Глеб Кащеев

Она встречает мой взгляд, улыбается и подмигивает мне.

* * *

Открыла глаза и еще минут пять лежала, приходя в себя. Сон был настолько яркий, что казалось, мышцы еще помнят движения этого странного дикого танца. С трудом сдержалась, чтобы не вскочить и не станцевать его прямо тут, на полу с лабиринтом.

Впервые мне приснился не кошмар. Хотя, конечно, как сказать. Сон, где вокруг танцуют зомби, а тебе подмигивает та самая страшная желтоглазая хищница, которая забрала тебя из привычного мира и превратила в призрака, сложно назвать радужным, но все-таки мне было весело. Несколько минут я сидела на матрасах и думала, к добру ли то, что мертвецы в сновидении приняли меня за свою, и что такого сегодня случится в городе, если этот сон тоже считать предупреждением?

Бесцеремонно распахнутая дверь неожиданно громко стукнула о стену, и в комнату ворвалась Дара.

– Привет. Смотри! – крикнула она, подлетая ко мне, и сунула под нос свой новый телефон. – Сегодняшняя новость.

Короткая заметка на новостном портале. На окраине города обнаружили тело пенсионерки. По словам полиции, женщина пропала три дня назад. Из-за старческой деменции за ней требовался постоянный присмотр, но родственники ненадолго отлучились, и она ушла из дома в неизвестном направлении. Эксперты сообщили, что старушка умерла от сердечного приступа в первую же ночь, и с тех пор тело лежало на камнях у берега. Найденный труп изрядно попортили падальщики, так что ее с трудом опознали родственники.

Рядом с текстом было фото. Конечно, не обезображенной мертвой, а вполне себе живой и улыбающейся бабушки. Тогда она еще не носила черные очки, но я ее узнала. Это она пыталась столкнуть меня под грузовик.

– Та самая, да? – возбужденно спросила Дара.

Кивнула в ответ и еще раз перечитала текст.

– Я все гадала, почему эта… ну кто тебя там убить пытается, делает это так редко. Можно же было сделать кучу мужиков, которые схватят тебя и уволокут в пещеру. Теперь все понятно.

– Что тебе понятно? – Я оторвалась от экрана и с удивлением посмотрела на подругу.

– Ну ты что?! Ответ же на поверхности! – воскликнула она.

– Дара! – зарычала я.

– Ну ладно, бестолковая. Твой монстр в пещере может использовать только бесхозные тела. Тех, кого не нашли и кто долго валяется мертвым на берегу.

– Не тела. Вон пишут же, что бабушку падальщики поели, а моя была нормальной.

– Ну да. Он или оно находит ночью труп на берегу и использует его как образец для куклы. Это значит, что тебе, скорее всего, нечего бояться. У нас тут вообще не так часто умирают, а уж валяющийся на берегу мертвец – это вообще из ряда вон. Видишь, даже в газете как главную новость написали. Еще раз такую куклу эта тварь очень нескоро сделает.

– Как бы она еще чего не придумала. Похуже, – пробормотала я, но понимала, что Дара права. Паниковать не следовало. Впрочем, я даже после случая с бабушкой не особо испугалась. Была настороже, а эти марионетки тьмы все-таки сильно отличались от обычных людей, если знать, на что обращать внимание.

Вообще у меня страх как-то исчез. Не в том смысле, что лишилась всех чувств, как, наверное, и положено мертвой девочке, и не в том, что внезапно стала безрассудно-смелой. Вовсе нет. Просто неожиданно для себя поняла, что страх – это в первую очередь ожидание: провала, травмы, смерти и иных вариантов неудачи. Тревоги, фобии, опасения владеют только тем разумом, который живет не в настоящем, а в будущем. В будущем, которого у меня нет. Я живу только этим днем. Просыпаюсь каждый раз в одном и том же месте, где бы ни заснула. Не могу владеть ничем большим, нежели пара матрасов на полу да кусок грубой брезентовой ткани. Нет ожиданий, нет планов, нет боязни провала и, неожиданно, как следствие, нет никакого страха. Даже несмотря на то, что песок в больших часах, отмеряющих оставшееся мне время, утекает на моих глазах. Тьма за спиной приближается размеренно и неотвратимо, и это никак нельзя изменить, так же как не перекрыть струйку песка. Смертельно больной человек, уже знакомый с диагнозом и с прогнозом врачей об оставшемся ему сроке, скоро перестает бояться смерти. Она уже рядом – постоянная спутница и уже почти подруга, – чего ее бояться? Хочется успеть сделать то, о чем давно мечтал и все откладывал, но это не страх, а, наоборот, – жажда и вкус к жизни.

А я так вообще уже умерла. Вроде бы. По крайней мере, бояться смерти мне уже как-то глупо. Вот и получилось, что страх ушел. Ему просто не осталось места, потому что все мои планы на будущее ограничены ближайшим часом. Вот, например, то воспоминание, когда от ужаса, что надо идти в школу, леденеют и дрожат пальцы, нервно запихивающие тетрадки и учебники в рюкзак. Теперь те переживания вызывают только усмешку. Я бы все отдала сейчас, чтобы вернуться туда. Стала бы в таком случае снова бояться? Нет! Радовалась бы, что дышу, живу, могу обнять маму, общаться с людьми. Говорить с кем хочу. Невиданная теперь для меня роскошь.

Дара все это время тоже сидела в задумчивости и неожиданно изрекла:

– А еще я думаю, что ты не из этой страны. Хоть и говоришь по-нашему чисто, но ты не отсюда.

Я подняла брови. Несмотря на то что сама тоже пришла к таким же выводам, все-таки спросила:

– Почему?

– Да это твое последнее видение. С самолетиком. Когда ты там гуляла по набережной, помнишь реку? Там до другого берега по мосту пешком идти устанешь! У нас таких широких рек нет. Да и город у тебя в памяти огроменный, в несколько раз больше нашей столицы.

– Иногда думаю, что, может, я и не из этого мира вообще. Вдруг действительно та тварь не врала, и есть какой-то портал, через который я перенеслась сюда, к вам. Потому что, с одной стороны, все ужасно похоже и в чем-то даже родное: язык, народ вокруг какой-то свой, школы такие же… Но с другой – я уже точно поняла, что родилась и жила совсем не на этой земле. Да и дельфины у нас другие.

Хотела было рассказать Даре про желтоглазую и самолет, но что-то меня удержало. Какое-то нехорошее предчувствие, что вот не надо ей это знать. Опасно. Где-то я слышала, будто мы в свою жизнь притягиваем только то, во что верим. Никакой черный маг не в силах заколдовать того, кто плевать хотел на магию. Его сначала надо заставить поверить в это колдовство и прочую астрологию при помощи кучи статей в блогах и газетах, и только тогда он станет уязвим. Так и с Дарой. Пока она ничего не знает про хищницу со светящимися глазами, которая в моем сне управляла набегом мертвецов на город, ей ничего не грозит. А вот если она будет думать об этой богине, то та, в свою очередь, тоже обратит свои огненные глаза на девочку.

Пока подруга бегала домой готовиться к празднику, я наконец-то снова поплавала с дельфинами, а то и я, и они уже соскучились. Никки мне так и заявил. Хотя они совсем не умеют грустить и даже печаль по отсутствию друзей превращают в приятные эмоции. Не переживают, если кого-то нет рядом, а радуются встрече. Словно вспоминают, что кого-то слишком долго не было, только в момент, когда он появляется. Вот бы мне так научиться. Я только и делаю, что нахожу повод о чем-нибудь посокрушаться. Рассказала ему про тьму, которая незримо приближается ко мне с каждым днем. Никки все свое твердил опять: дескать, море не пустит никакую тьму. Даже ту, которую в пещере запирает вода. Звал меня плыть с ним. Он отвезет меня туда, где много семей и я точно найду свою. Глупышка. Никак не поймет, что его семьи мне никак не годятся. К тому же тьма уже давно нашла способ выбраться через колодец, и море ей никак не мешает.