Империя травы. Том 1 - Тэд Уильямс

Телия удивленно на него посмотрела.

– Почему такой тон? – удивилась она.

– Потому что мы до сих пор не знаем, что убило принца Джона Джошуа, и нам неизвестно, откуда взялись эти вещи – а они принадлежали принцу. Вот почему я надел перчатки.

– Ты считаешь, что это зло? – спросила Телия, слегка отодвигаясь от стола.

– Я не могу ничего сказать – и у меня нет ни малейшего представления о том, что они означают. Но в них может находиться причина его болезни. – Тиамак вздохнул и подвинул коробку немного ближе к себе. – Что касается серебряных шаров, я ничего о них не знаю. Колокольчики с конского седла? Бусины ожерелья? Но у меня есть для тебя вопрос. – Он указал в сторону предметов, лежавших на столе. – Ты когда-нибудь видела такой набор? Может быть, они относятся к времени Наббанайского Империума? Или даже к древнему Канду?

Телия бросила на него странный взгляд.

– Откуда мне знать?

– Потому что мне кажется, что это работа ситхи.

– Этот город построен на месте города ситхи. Вполне возможно, ты прав, – но что тебя так сильно тревожит?

Тиамак взял рукой в перчатке серое деревянное кольцо и поднес его к свету, чтобы Телия получше его рассмотрела.

– Здесь древняя резьба, но узор сохранился идеально. И обрати внимание на цвет. Я думаю, что это ведьмино дерево.

Телия прищурилась.

– В некотором смысле это очень красиво. Но я снова спрашиваю: почему это тебя тревожит?

– Потому что, как я тебе говорил, коробка была спрятана в кабинете Джона Джошуа. Спрятана, как и проклятая книга епископа Фортиса.

– Я уже говорила, что тебе следовало рассказать об этом королю и королеве, – заметила Телия.

Тиамак вздохнул.

– Я многое мог бы сделать, и, весьма возможно, мне следовало это сделать. Но причины, заставившие меня скрыть то, что мне удалось узнать, никуда не исчезли. Я не хочу тревожить Саймона и Мириамель новостями про их умершего сына, пока сам во всем не разберусь.

– У Джона Джошуа была запрещенная книга, – сказала Телия и пожала плечами. – Он спрятал коробку с побрякушками, которые, возможно, сделали ситхи. И то, и другое не выглядит таким уж необычным или невероятным для ученого принца, живущего на развалинах древнего города ситхи.

– Эта книга принадлежала порочному священнику Прайрату, который состоял в сговоре с норнами… и другими ужасными существами. Эти предметы – если их действительно создали ситхи, – где их нашел Джон Джошуа? Туннели под замком, во всяком случае, те, что ведут к древнему Асу’а, запечатаны еще в то время, когда Башню Хьелдина заполнили камнями и заперли более двадцати лет назад. Мы нашли все, что принадлежало Прайрату, и сразу уничтожили. Как мог Джон Джошуа добраться до этих вещиц?

– Но я все равно не понимаю, почему эта шкатулка так тебя тревожит.

– Дело не в шкатулке, дорогая жена, а в этом предмете. – Он снова поднял кольцо из серебристо-серого дерева. – Ты можешь предположить, что это такое?

Некоторое время она рассматривала кольцо.

– Рамка для маленького портрета, быть может? Или ручное зеркальце?

– Да, зеркало. Именно так. – Тиамак положил кольцо на стол. – Видишь тонкую трещину, как будто она появилась, чтобы что-то вытащить?

– Ты начинаешь меня пугать, муж мой. У тебя страшное лицо.

– Потому что мне самому страшно, – ответил Тиамак. – Ситхи использовали похожие зеркала, чтобы беседовать друг с другом – и, как мы предполагаем, руководствуясь теми сведениями, которые нам известны о Прайрате, такие зеркала, носящие название Свидетель, могут использоваться для разговоров с… вещами. Вещами, совершенно нам непонятными. Речь идет о темных, не имеющих имен призраках, про которых рассказывается в книге Прайрата – той самой, что Джон Джошуа также спрятал.

Телия довольно долго молчала.

– Ты думаешь, что он нашел зеркало ситхи, – наконец заговорила она. – Одно из тех, что называют «Свидетелями»?..

– Я боюсь, что так и было, – сказал Тиамак. – Хуже того, я опасаюсь, что изучение зеркала и привело его к гибели.

– Тогда ты должен поговорить об этом с королем. – В ее лице, как в зеркале, отразились напряжение и беспомощность, которые он чувствовал сам. – Ты должен! Если это правда, Саймон и Мириамель заслуживают ее знать.

– Я понимаю, – сказал Тиамак. – И это пугает меня более всего. – Он сделал еще один большой глоток вина из лопуха. – Бывает правда, которую лучше никому не знать, и тайны, которые не следует раскрывать. Но теперь я состою в Ордене Манускрипта, а с Бинабиком мы не увидимся еще несколько месяцев, поэтому все решения принимать мне придется в одиночку.

– Не только тебе, муж, – сказала она, встала, подошла к нему и обняла его за плечи. Тиамак отодвинул коробку подальше, чтобы она случайно ее не задела. – Ты не один в этом мире, продолжала Телия, прижимаясь щекой к его щеке, и Тиамак уловил аромат розмарина, лаванды и других растений. И от этого ему вдруг захотелось плакать. – Ты можешь разделить свое бремя со мной.

– И это пугает меня больше всего, – сказал он. – О, Телия, я не хочу, чтобы ты находилась рядом с такими страшными тайнами. Но я боюсь, что взял на себя слишком много, и теперь не в силах удержать все в своих руках.

Морган выплыл из глубокого сна без сновидений. Склон холма, где находилось его убежище, был усыпан сломанными ветками и горами мокрых листьев, подобно развалинам разоренных замков, но буря прошла, и ослепительно синее небо сияло между деревьями.

Когда Морган зашевелился, его движения напугали маленький теплый комочек, завернутый в его плащ, и он начал извиваться. Длинные пальцы потянулись вверх и тихонько потянули за усы, которые Морган не брил с того дня, как они покинули лагерь ситхи, и он вспомнил все события ужасной ночной бури.

Он немного развернул плащ, чтобы взглянуть на существо, которое держал на руках. Когда на него упал свет, маленький зверек стал издавать тихие звуки боли или тревоги – рии рии рии. Казалось, его беспокоила одна из передних лап.

Морган снова ощутил голод, и на мгновение ему показалось, что он смотрит на себя со стороны, заблудившийся голодный юноша, пытающийся подружиться с диким зверьком.

«Он размером с жирную курицу, – подумал Морган. – Или кролика, который помог бы мне продержаться несколько дней».

Но пока холодная часть его разума обдумывала это, другая пришла в ужас от такой идеи. Существо смотрело на него, заячий рот приоткрылся в тревоге, словно зверек понял его мысли. Его темные глаза были настолько похожи на глаза ребенка, с белой каемкой вокруг зрачка, что на Моргана накатила волна тошноты.