Империя травы. Том 1 - Тэд Уильямс

Теперь, когда ее окружали не только собственные солдаты, но и гвардия герцога, Мириамель почувствовала себя спокойнее и поняла, как сильно устала. Ей казалось, что ее платье сделано из дерева, у нее отчаянно болели ноги, но в зале не нашлось места, где она бы могла присесть. Пока ее придворные дамы возбужденно переговаривались между собой, показывая на хорошо знакомых Мири наббанайских графов и баронов, а также известных придворных дам, оценивая их достоинства и недостатки, королева отошла немного в сторону, чтобы взглянуть на большие картины, занимавшие высокую заднюю стену зала.

Три огромных портрета образовывали треугольник, одна из вершин которого находилась выше остальных. На внешних были изображены два величайших лидера Наббана – Тьягарис, в полных доспехах, со шлемом в руке и армией, марширующей у него за спиной, основал империю, Анитуллис, одетый скорее как ученый, чем воин, перешел в церковь Эйдона и заставил всех своих поданных последовать его примеру. Но Мириамель знала, что он охотно преследовал неверных, угрожая им пленением и смертью и не гнушаясь прибегать к помощи оружия. В руке он держал «Эдикт Геммии», декларацию, объявлявшую, что все жители Наббана должны перейти в Истинную веру.

В центре висел портрет Бенидривиса Великого, захватившего трон и положившего начало Третьего Империума. Он доминировал над двумя другими, поскольку, образно говоря, стоял у них на плечах, либо – что более вероятно, подумала Мири – из-за того, что являлся основателем нынешнего правящего дома. Художник снабдил бородатого патриарха свитком и мечом. «Интересно, что он использовал в первую очередь».

Пока королева изучала огромный портрет, она почувствовала чье-то присутствие за спиной и решила, что к ней подошла одна из ее придворных дам.

– Дайте мне еще немного времени, – не оборачиваясь, сказала Мири.

– Конечно, ваше величество.

Немного удивленная мужским голосом, она повернулась и обнаружила, что стоит лицом к лицу с графом Далло Ингадарисом. Она не видела его много лет, но не могла не подумать, что время обошлось с ним жестоко. Глава Дома Ингадарис стал полным, и, хотя носил узкую бородку, как юный денди, изысканный зеленый камзол и церемониальный шарф не скрывали огромный живот. Он выглядел, как разодетая жаба, другого сравнения Мириамель в голову не пришло.

– Ваше величество! – сказал он и низко поклонился, крякнув от усилий, и Мири скорее уловила запах, чем звук в шумном зале. Он жевал мяту, что стало некоторым облегчением. – Как я рад снова видеть вас, кузина, – если вы позволите мне дерзость так вас называть.

В одно мгновение прежняя неприязнь к нему вернулась.

– Конечно, можете, граф Далло. У меня в Наббане много кузенов, но лишь малая часть настолько же известны, как вы.

С круглого лица на нее смотрели маленькие проницательные глаза.

– Вы мне льстите, ваше величество. И я вам благодарен за то, что вы проделали такой путь, чтобы почтить своим присутствием скромное семейное торжество – в особенности в такое трагическое время.

Мириамель почувствовала что-то еще в его улыбке, отблеск какой-то собственной шутки. Неужели он что-то знает о смерти Иделы? Возможно ли, что он как-то к ней причастен?

«Это не имеет ни малейшего смысла, – выругала она себя. – Никакого. Не позволяй страху и болтовне озабоченных придворных подводить тебя к поспешным выводам».

– Моя невестка умерла, когда я была уже в пути – я узнала о ее смерти только после того, как мы вышли из гавани в Мермунде. И мне бы не удалось успеть к похоронам принцессы Иделы, даже если бы мой корабль сразу повернул обратно.

– И все же я знаю, как важна для вас семья, – впрочем, как и для всех нас. – Он снова поклонился. – И я догадываюсь, как бы вам хотелось сейчас оказаться рядом со своими близкими. Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы ваш визит был приятным. Я знаю, что одно ваше присутствие способно успокоить многих наших подданных, охваченных тревогой.

Мириамель посмотрела на графа, не уверенная в том, как его понимать, – являлись ли его слова лестью, или он преследовал другие цели?

– И почему же ваши подданные – точнее, подданные герцога – встревожены? – спросила Мириамель.

Далло сделал вид, что огорчен.

– Уверен, вы слышали множество историй, и, должен признать, что между глупыми горячими парнями и людьми герцога произошло столкновение. Но, уверяю вас, они действовали по собственной инициативе.

«Однако их знамя украшал знак альбатроса Ингадарина», – подумала Мириамель.

На мгновение все другие мысли исчезли, и она испытала огромное облегчение. Если бы она выросла в Наббане, а не была наполовину эркинландкой и королевой, этот толстый тип, который младше ее на десять лет, решал бы все важные вопросы ее жизни, как Глава дома ее матери. Она с трудом сдержала дрожь, но ей удалось сохранить хладнокровие, сделав глоток из чаши с вином.

«Но, к счастью, все сложилось иначе. И этот человек лишь жадный смутьян, а я королева на Верховном престоле, правящая Наббаном и другими народами».

– Я рада слышать, что вы противник подобных безобразий, милорд, – сказала королева. – И надеюсь, что, пока я здесь, мы сможем вместе добиться того, чтобы в Наббане снова можно было гулять по улицам, ничего не опасаясь, а подданные герцога снова были счастливы.

– Я охотно за это выпью, – ответил Далло, который поднял свою чашу и опустошил ее с почти неприличной поспешностью. В его позе и речи было нечто странное, но Мириамель никак не могла понять, что именно. – Я знаю, что у вас множество других дел, ваше величество, и многие люди хотят вас поприветствовать и пожелать вам всего наилучшего, – продолжал он, вытирая губы тыльной стороной ладони, – но могу я попросить вас о последнем одолжении?

«Неужели он понял, что я собиралась от него избавиться? – удивилась она. – Мириамель, твои умения управлять людьми заржавели в безмятежном Эркинланде».

– Я вас слушаю, граф Далло.

– Пожалуйста, позвольте познакомить вас с одним человеком. Это займет совсем немного времени, ваше величество. Могу я рассчитывать на ваше согласие?

– Конечно.

Она постаралась придать себе сил, сделав еще один глоток вина, слишком сильно разведенного водой, но все же превосходного. Вечером она пошлет одну из своих фрейлин, чтобы ей принесли кувшин такого же вина, она выпьет несколько чаш и проведет ночь без неприятных снов и сожалений. Пожалуй, лучше всего отправить Шуламит, решила она. Ей не помешает небольшая прогулка, ведь она столько времени провела в постели, страдая от морской болезни, пока они находились на борту корабля.

Сквозь толпу придворных, расступавшуюся перед ним, в ее сторону направлялся Далло Ингадарис. Вместе с ним шла хорошенькая, очень молодая темноволосая девушка. Сначала Мириамель лишь удивленно на них смотрела – быть может, Далло снова женился, но к тому моменту, когда они подошли к ней, поняла, кто это.

– Ваше величество, позвольте представить вам мою племянницу, леди Турию Ингадарис. Она выходит замуж за Друсиса, брата герцога – так что именно она стала причиной вашего визита.