Никто не заплачет - Полина Дашкова

На столе перед ними стояло много вкусной еды и пол-литроваябутылка пятизвездочного коньяку, в которой осталось совсем чуть-чуть, на самомдонышке. Толстый слил этот остаток себе в рюмку, выпил, кинул в рот лимонныйломтик, сжевал, не морщась.

– Так я сам лично могу с сучонком разобраться. Очень надо,Кузя. Иначе мне кранты. Я обещал. Подошла официантка, двое за столом замолкли.

– Коньячок повторим? – спросила она.

– Повторим, – кивнул толстый и громко, не стесняясь, рыгнул.

Появилась новая бутылка коньяку. Володя забыл о своихскромных битках по-московски, так увлек его разговор за соседним столом.

– Там ведь кто остался-то, – молодой стал, рассудительнозагибать пальцы, – бабка-параличка, мать-алкоголичка и этот сучонок. При такомраскладе с ним все может случиться. Выпадет, к примеру, из окна. Станет поулице шляться, машина собьет. Либо на помойке какую-нибудь тухлятину-отравуподберет, сожрет, и с концами. Пять лет всего, соображения – ноль. Голодный всевремя, как собака бродячая. И никто за ним не смотрит.

– Ну хорошо, а копать начнут? Попадется какой-нибудь дошлыйопер. Нет, Прыщ, не могу, – толстый помотал головой, – и не уговаривай.

– Ну, Кузя, а? Ну такая площадь пропадает Центр, Патриаршьи,окна на бульвар. Как подумаю, прямо душа болит. И ведь такую там вонищу, такуюсрань развели, бабка под себя ходит, хозяйка пьяная валяется. Это жнесправедливо, когда в такой хате в центре Москвы всякая шваль живет. Не могу,замочу я сучонка. А, Кузя? Я ведь сделаю все по-тихому, чистенько. Никому и вголову не придет.

Постепенно пустела вторая бутылка, и голоса за соседнимстолом становились все громче.

– Зачем я так нажрался? – задумчиво произнес Кузя. – Машинуздесь оставить, что ли?

– Да ладно, ща кофейку покрепче, – махнул рукой Прыщ, –ехать недалеко совсем. Кто твою «Таврию» остановит? Была бы иномарка, тогда –да. Ну что решили-то, а?

Кузя помолчал, повертел в руке пустую рюмку, рассматривая еена свет, и произнес со вздохом:

– Сумеешь все сделать аккуратно, чтобы следствия не было,тогда поглядим.

«Зачем я сюда зашел? – думал Володя с тоской. – Я хотелвсего лишь поесть, погреться. А в итоге так и не съел ничего, и замерз еще больше».

За окном нервно затренькала автосигнализация. Толстыйвздрогнул.

– Ну вот, а говоришь, иномарка… – Он выскочил из-за стола ипобежал на улицу.

Володя сидел у окна. Ему достаточно было слегка, двумяпальцами, отодвинуть кружевную занавеску, чтобы увидеть, как толстый Кузяподбежал к новенькой желтой «Таврии», оглядел ее со всех сторон, открыл дверцу,выключил сигнализацию.

– Кошка, наверное, прыгнула. Или дети балуются, – сообщилон, вернувшись.

У него была сильная одышка, он еще несколько минут послекороткой пробежки до машины дышал часто и тяжело, с хриплым присвистом. НоВолодя этого уже не слышал. Он подозвал официантку, попросил счет, расплатилсяи вышел из кафе.

Неизвестный пятилетний мальчик еще поживет на этом свете.Пусть плохо, в грязи и в голоде, но поживет. А зло должно быть наказано.

От взрыва желтой «Таврии», припаркованной у маленького кафев Сокольниках, не пострадал никто из прохожих. Те, кто находился внутри, былиразорваны в клочья. Корпус машины остался цел. Личности погибших, водителя ипассажира, удалось установить. На момент взрыва за рулем находился КузькоГенрих Иванович, 1950 года рождения, известный в определенных кругах как Кузя,черный маклер, хитрый и скользкий квартирный мошенник. Пассажир, ДементьевАлександр Михайлович, 1970 года рождения, был дважды судим и являлся членомодной из небольших бандитских группировок.

Официантка кафе описала маленького, худощавого молодогочеловека, который сидел в кафе один все то время, пока за соседним столикомобильно обедали и пили коньяк двое посетителей, позлее погибших от взрыва.

– Лицо у него было странное. Знаете, такое… сосредоточенное,и не съел ничего. После того как на улице, у окон, сработала сигнализация, ондовольно быстро расплатился и вышел.

– А вы случайно не слышали, о чем беседовали эти двое? –спросил официантку майор ГУВД Уваров.

– О делах, наверное, – она равнодушно пожала плечами, –знаете, я не имею привычки прислушиваться к разговорам клиентов.

– Везет нам на этого гения взрывного искусства, – вздохнулкапитан Мальцев. – Юр, может, это наша судьба? Как дежурим по городу, такчто-нибудь хитро взрывается.

– Интересно, если этот маленький-задумчивый работаетпрофессионально, заказы выполняет, зачем бы ему в кафе сидеть с будущимижертвами? Зачем официантке и этим, заказанным, глаза мозолить?

– А может, он не профессионал? – прищурился Мальцев.

– С таким взрывным устройством, и не профессионал? – МайорУваров усмехнулся. – Нет, Гоша. Тут личное что-то… Ты знаешь, скольких этотКузя кинул? Сколько бомжей и самоубийц ему своей судьбой обязано? И ведьдоказать ничего нельзя, все чистенько.

* * *

– Я никуда не поеду, – повторяла Ксения АнатольевнаКурбатова, упрямо мотая головой и ударяя стиснутым кулаком по колену.

Антон чувствовал, что мать на грани истерики. Все эти дниона почти ничего не ела, отчаянно курила, постарела за неделю лет на десять.

– Мамочка, выслушай меня спокойно, пожалуйста, очень тебяпрошу.

– Хорошо, Антоша. Я готова выслушать тебя. Только сначалаответь мне на один вопрос. Зачем ты это сделал?

– О Господи, мама, ну что ты мучаешь себя и меня? Ну не могя везти Дениску в холодильнике, в цинковом гробу, в багажном отделении. Не мог,понимаешь ты или нет?

Антон почувствовал, что срывается на крик, и попытался взятьсебя в руки.

– Зачем ты сжег Дениса? Ты даже не дал мне с нимпопрощаться, это жестоко, сынок.

Ксения Анатольевна повторяла это по несколько раз в день, нио чем другом она разговаривать не желала. Антон уже договорился с теткой,сестрой отца, которая жила в Александрове и готова была принять родственницухоть на неделю, хоть на месяц. У тетки был свой дом с садом, огородом, и Антоннадеялся, что на природе мать хоть немного придет в себя.

Он не мог оставить ее одну на час. После его возвращения изПраги мама все время пребывала в каком-то непонятном, тяжелом ступоре. У Антонабыли связаны руки. Он чувствовал: с каждым днем убывают шансы выяснить, что жехотел сообщить ему Денис перед смертью. Он знал, дома оставаться опасно.Внимание к нему как к бывшему владельцу фирмы «Стар-Сервис» не остыло, и времялегализоваться еще не пришло. А главное, он вовсе не был уверен, что те, ктозаказал Дениса, на этом успокоятся. Месть – чувство горячее, спонтанное, ипоступки, диктуемые ею, редко можно предсказать. Вдруг обманутым туркам придетв голову расправиться не только с коварным обманщиком, но и сго родными? СлаваБогу, вдовы и сирот Дениска после себя не оставил. Но мать и брат – тожеблизкие родственники.