Никто не заплачет - Полина Дашкова

В общем, маму из Москвы надо было увозить срочно. А онаехать не собиралась, даже обсуждать эту тему не желала.

– Сейчас я согрею бульон, ты поешь и ляжешь спать, – сказалАнтон и осторожно погладил ее короткие седые волосы, – а завтра утром мы поедемв Александров. Иначе нас могут убить. Ты понимаешь?

– Нет. Не понимаю.

Антон налил в тарелку крепкого куриного бульона, поставил вмикроволновую печь. Пока бульон грелся, он мелко порезал укроп и петрушку.

– Что ты делаешь? Я не хочу есть, – сказала КсенияАнатольевна и закурила очередную сигарету.

Печь звякнула. Обжигая руки, Антон вытащил тарелку, насыпалв бульон свежую зелень, поставил перед матерью, потом осторожно вытянул из еепальцев сигарету и загасил.

– Мама, я тебя прошу, несколько ложек.

– Почему нас должны убить? – Она достала еще одну сигарету.

– Мама, пожалей меня, пожалуйста; – Он опять отнял у неесигарету, зачерпнул ложкой бульон, попробовал сам – не слишком ли горячо,подул, поднес к губам Ксении Анатольевны. – Мамочка, мы одни с тобой осталисьна свете. Я прошу тебя.

Она послушно отхлебнула бульона, Антон кормил ее с ложки,как маленького ребенка.

Ксения Анатольевна никак не могла заплакать. Слез не было.Она знала, от слез сразу станет легче. Так было, когда умер муж. Слезы лилисьручьями, что бы она ни делала. Казалось, она выплакала все глаза. Но и горевыплескивалось из души вместе со слезами.

Она никогда не считала себя сильной женщиной. Ей все в жизнидавалось легко, без усилий. Она была хороша собой, ей повезло родиться вблагополучной семье, отец был чиновником в Министерстве иностранных дел, мамапреподавала французский в Институте международных отношений. Родители любилидруг друга и души не чаяли в единственной дочке, которая рослакрасавицей-умницей. С четырех лет ее стали учить музыке, педагоги не обещалиблестящего будущего, но уверяли, что девочка способная, старательная инепременно станет хорошей пианисткой.

На четвертом курсе консерватории она познакомилась с ВолодейКурбатовым. Это произошло почти случайно, на дне рождения подруги. Но потомоказалось, что Ксюшина мама отлично помнит этого молодого человека. Он закончилМГИМО пять лет назад.

Невысокий, коренастый, с ранней лысиной, он за год упорныхухаживаний умудрился оттеснить в сторонку всех Ксюшиных кавалеров. На фонеконсерваторских мальчиков, легкомысленных, капризных, сложных, он казалсянастоящим мужчиной. Он был старше на десять лет, от него веяло уверенностью испокойствием. Он умел угадать каждое Ксюшино желание, любил ее нежно ипреданно. С ним было все просто и понятно, он смотрел на мир ясными, строгими глазами,черное для него было черным, белое – белым. Ничего смутного, неясного, никакихоттенков.

Аккуратный, дисциплинированный, надежный – лучшего мужапредставить нельзя, за таким как за каменной стеной.

Они поженились. Ксюша закончила консерваторию, и сразуродился Антон. Она почти забыла о музыке, ей нравилось быть мамой, женой,хорошей хозяйкой. Антоше еще не исполнилось и полугода, когда она опятьзабеременела.

Это было в 1968-м. Владимира Николаевича Курбатова, майораКГБ, направили в Прагу. После известных событий необходимо было укреплятьпреподавательский состав во взрывоопасном Пражском университете. Требовалисьновые кадры, надежные и бдительные.

Ксюша не интересовалась политикой. Она быстро привыкласмотреть на мир глазами мужа. Владимир Николаевич не был убежденнымкоммунистом, хотя и преподавал марксизм-ленинизм. Но люди четко делились длянего на «своих» и «чужих». Своими он считал тех, кто за советскую власть,чужими соответственно, тех, кто против. Характер его службы не способствовалболее сложному и глубокому взгляду на окружающий мир. Он делал свое дело,выполнял долг и в этом шел до конца. Он был добросовестным служакой и немучился опасными вопросами.

Денис родился в Праге, в закрытом военном госпитале. КсенияАнатольевна не работала, сидела дома с детьми, вылизывала казеннуючетырехкомнатную квартиру, с удовольствием ходила по чистеньким пражскиммагазинам, которые нельзя было сравнить с московскими по количеству и качествупродуктов. Она быстро научилась говорить по-чешски, увлеклась кулинарией,собирала коллекцию рецептов, вечерами перед телевизором вязала красивые свитерамужу и детям. За рояль она садилась только на детских утренниках, проходившихиногда в Доме офицеров Советской Армии.

В общем, жизнь ее текла спокойно и уютно, мальчики рослиздоровыми, разумными. Годы летели совсем незаметно.

Но все рухнуло в одночасье, вместе с Берлинской стеной иразвалом системы социализма. Надо было возвращаться в Россию. У ВладимираНиколаевича начались проблемы с работой. Стало катастрофически не хвататьденег. Но главное, полковник Курбатов не мог сориентироваться в новой системеценностей. Черное оказалось белым, белое – черным. Организация, которой онотдал жизнь и душу, теперь публично называлась палаческой, средства массовойинформации нагло вопили о застенках Лубянки, бывшие враги советской властиобъявлялись героями и мучениками совести. Святое слово «чекист» сталоругательным. Сыновья-студенты взахлеб читали Солженицына, Владимирова, Сахароваи прочих врагов. Когда он вырывал у них эти гнусные, клеветнические пасквили,кричал, хлопал кулаком по столу, они снисходительно усмехались и уговаривалипапу «не нервничать».

Нет, Владимир Николаевич не был слеп и наивен, многиенедостатки рухнувшей системы он знал изнутри. Но в его душе зерна отделялись отплевел, он верил в святость системы как таковой, а недостатки считал отдельнымии временными.

В определенном смысле Владимир Николаевич был человекомглубоко религиозным. Его божеством с раннего детства была советская власть.

В ночь, когда торжествующая толпа снесла памятник великомучекисту Феликсу Дзержинскому с пьедестала, полковник впервые в жизни напился доодури, а под утро пустил себе пулю в лоб.

Ксении Анатольевне казалось, она не сумеет пережитьсамоубийство мужа. Мир рухнул для нее. Но постепенно она справилась, надо быложить дальше. И не просто жить, а на какие-то средства. Мальчики заканчивалиМГИМО, получали стипендию, пытались подрабатывать как могли, но КсенияАнатольевна не хотела, чтобы они отвлекались от учебы.

Она вспомнила о фортепиано, стала обзванивать своих бывшихсокурсников по консерватории, ей помогли найти учеников для частных уроков, апотом она устроилась и на постоянную работу, преподавала музыку в платнойгимназии.

Постепенно жизнь стала опять входить в определенную колею.Конечно, она не была уже такой сытой, спокойной и благополучной.