Ричард Длинные Руки - барон - Гай Юлий Орловский
Шрифт:
Интервал:
Он вздрогнул, сказал неуверенно:
– Ну да, брат паладин…
– А завтра утром, – продолжал я с воодушевлением, – сядем на коней и снова отправимся в путь, где и корка хлеба, поджаренная на пламени костра, покажется дивно сладкой! А почему? Потому что долг у нас выше, чем этот роскошно накрытый стол.
Он с облегчением вздохнул, наконец начиная понимать, что брат более высокого посвящения показывает, что вот так в мирской жизни труднее быть святым, чем в монастыре, но надо им быть, иначе до людей не достучишься, они ведь здесь, а не за стенами монастыря. Чтобы им проповедовать, нужно жить их жизнью, есть их пищу, пить их вино…
Я видел по внезапно вспыхнувшим щекам брата Кадфаэля, в какую сторону мирской жизни он протянул цепочку умозаключений, но смолчал, уже слышал, что святой и в борделе останется святым, даже если переспит с самой хозяйкой. К кристально чистым душам это вот все и всякое не пристанет. Вот и нам двоим за таким столом с дивными яствами удается же оставаться стойкими и чистыми сыновьями церкви, не теряя ясности цели, ибо плоть – есть плоть, у нее свои ма-а-а-аленькие и мелкие приземленные запросики, как вот поесть, попить и переспать с женой хозяина гостиницы, а у духа – свои, возвышенные. Главное – удовлетворять запросы духа, а удовлетворил или не удовлетворил запросы плоти – это такая мелочь, что истинный аскет даже не обращает внимания на них…
Брат Кадфаэль слушал с разинутым ртом и жадно впитывал жидомасонские премудрости высшего посвящения.
Я допил вино из кубка, больше наливать не стал, и так уже в пузе булькает, закончил сурово:
– Смирять плоть – это только азы начального уровня, понял? Это разъяснение неофиту, что есть дух и есть плоть. От неофита никто не ждет полезной отдачи, у него все силы ума и остального организма уходят на усмирение плоти, на борьбу с искушениями… Ну, ты читал «Искушения святого Антония»?.. Как же, усмиришь! Разве что до ночи, а потом Санегерийя нагрянет и сломит так, что треск пойдет… Зато мы, продвинутые, идем святой дорогой Истины… Вот со стороны посмотреть глазами простых человеков, так это я сижу здесь за столом и жру этого жареного гуся и пью это вино. Ха-ха, представляешь дураков?
Брат Кадфаэль взглянул испуганно, уронил взгляд, долго боролся с собой, мне стало жаль честного парня, затем с трудом выдавил:
– А… а… как на самом деле?
Я ответил с подъемом:
– Но это ложная картина! Как и та глупость, что Земля плоская, а солнце встает на востоке, а заходит на западе! Редкая дурость, но люди так думают, представляешь? Так вот эти придурки… хотя почему придурки – нормальные люди, мирские, как мы говорим, простые люди или электорат, они тоже видят, что я сижу вот здесь, ем и пью… А на самом деле сидит и жрет в три горла грязная похотливая обезьяна, да еще и посматривает по сторонам: кого бы сгрести и подгрести! А мы с тобой ведем возвышенные беседы о вечном, Божественном, обсуждаем дивную гармонию природы, которую с бесконечной мудростью создал Творец и доверил нам не просто жить в своем саду, это он и обезьянам разрешил, но как бы обязал культивировать, выращивать новые цветы, раздвигать пределы сада, пока он не охватит всю землю! То есть обезьяне – обезьяньево: ну там всего лишь еду, вино и баб, а нам, возвышенным и одухотворенным, весь остальной мир, в котором столько божественной гармонии!
Он слушал в великом смятении, кровь то приливала к бледным худым щекам, то отливала, глаза вспыхивали, как звезды, только иногда их блеск становился очень уж кровав, но затем снова светились ангельской чистотой, как у профессионального киллера.
– Но, – произнес он наконец с трепетом в голосе и в фибрах, – об этом ни слова в Святом Писании!
– Кадфаэль, – сказал я с укором, – разъяснять такие простые истины – значило бы оскорбить того, кому говорено! Джентльмены так не поступают. Что само собой разумеется, о таком и говорить как-то неловко… разве Господь нас считает недоумками? Ведь он вложил в нас часть своей души! Только мы, люди, имеем то, что роднит нас с самим Творцом, – душу, так чего же он нам станет объяснять на пальцах, как придуркам?
– Значит, – проговорил он трепещущим голосом, – твоя сила, брат паладин, в том, что не расходуешь почти все силы своей души на борьбу с искушениями?
– Истинно, – восхитился я, у монаха в самом деле острый и цепкий ум, хватает на лету. – Один из отцов церкви… ах, да, это же сказал Тертуллиан!.. изрек в свое время, что лучший способ преодолеть искушение – это поддаться ему! Понятно, эту мудрую мысль сразу же засекретили и сделали доступной только для братьев высокого уровня. Сам понимаешь, что если разрешить так поступать начинающим, то они так и не вынырнут из океана искушений. А нам нужно пополнять ряды, ибо битва предстоит еще нешуточная, Антихрист вот-вот придет.
Он стал очень серьезным, подобрался, даже быстро огляделся по сторонам, словно Антихрист уже входит в двери.
– Значит, высшие иерархи церкви…
Он замялся, не зная, как выразить ужасающую его мысль, что звучит крамольно, я сообразил на лету, лучшее из доказательств, что насытившаяся обезьяна ничуть не мешает мыслить, а напротив – способствует умиротворению, сказал с сочувствием:
– Ты о случаях, когда наши епископы… иной раз…
Он судорожно кивнул, взглядом заелозил по столу с такой интенсивностью, что по дереву забегал сизый дымок и начала проявляться извилистая дорожка, словно по столешнице ползала невидимая гусеница, что привыкла жить в недрах Солнца.
– Это не брехня, – сказал я тяжело, и несчастный монах убито уронил голову, – но всяк ведь понимает в меру своего развития, не так ли? Даже простые монахи, что на первом уроке должны бороться с искушениями, и не дерзать выше… что правильно, ведь пока не сдашь экзамен на усвоение, никто не переведет в более высокий класс… так вот эти монахи осуждают иерархов и рассказывают о них всякие гадости. А на самом деле наши высшие чины, как люди высоких посвящений, просто проходят через плотские утехи, не запачкав ног, хотя другие люди, попроще, утонули бы в них на всю жизнь.
– Но ведь…
Он снова судорожно умолк, я опять же понял, как легко понимать этих простых и бесхитростных людей, и до чего же преподлые, лживые и хитрые мы, люди грядущего мира, сказал ему отечески:
– Ну нельзя детям говорить всю правду, нельзя!.. Они ее просто не поймут. Потому от детей и скрывают шокирующую правду даже о том, откуда они взялись, а рассказывают то про аиста, даже если он родился в декабре, то про капусту, а то и вовсе о какой-то хрени, вроде пестиков и тычинок. Епископы и архиепископы уже знают тщетность борьбы с искушениями, но в то же время понимают необходимость этой борьбы для молодого, неокрепшего сознания, чтобы вырабатывался характер, чтобы научился отделять желания плоти от желаний души, чтобы постоянно помнил: душа – святое, душа – это все! У человека нет ничего, кроме души.
Несмотря на жесткое давление графа Эбергарда, рыцари продали только половину трофейных коней. Местные барышники предлагали слишком низкую цену. Рыцари и так отдавали за бесценок едва не со слезами. Для бедных безземельных рыцарей, которые и на одного коня, способного нести их в полных доспехах, брали в долг, оказаться владельцами сразу четырех великолепных рыцарских коней, да еще таких же дивных доспехов – слишком велико искушение. Многие ощутили себя с таким богатством почти равными графу, что не добавило отряду дисциплины.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!