Очень краткая история жизни на Земле: 4,6 миллиарда лет в 12 лаконичных главах - Генри Джи

людей, которые в воспитании потомков положились на женщин в постменопаузе. Проигнорировавшие столь ценный ресурс вымерли. Сотрудничество обратило к выгоде непростой компромисс.

Размножение отбирает энергию у чего бы то ни было. Обычно плодовитость не способствует долголетию, и наоборот. Таким образом, за счет прекращения размножения в среднем возрасте женщины на самом деле повысили репродуктивный успех и при этом стали жить дольше. Увеличение мозга привело к росту средней продолжительности жизни – примерно от двадцати пяти лет у эректусов до сорока и более у неандертальцев и людей современного типа.

Отбор действует по-разному на самок и самцов, но гены у тех и других одинаковые, что привело к «войне полов» из-за противоположной направленности давления отбора: один ген – но два хозяина. Результатом стал еще один компромисс: так как женщинам нужны жировые отложения, чтобы успешно родить, мужчинам тоже пришлось потолстеть – но не столь сильно. Так как женщины с появлением менопаузы стали жить дольше – мужчины тоже стали жить дольше, но не настолько[320]. В результате в человеческом обществе появилась новая страта – старейшины обоего пола. До появления письменности старейшины стали хранителями знания, мудрости, опыта и сказок.

Впервые в эволюционной истории появился вид, способный передавать знания дольше, чем в рамках жизни одного поколения. К обучению способны многие животные. Киты учатся своим песням у других китов; птицы учатся петь у других птиц; щенки перенимают правила игр от других щенков; человеческие дети обучаются языку, бессознательно копируя окружающих их людей. Но люди уникальны тем, что они – насколько известно – единственные животные, которые не только учатся, но и учат[321]. Это стало возможным благодаря старейшинам. Пока более молодые члены племени были заняты уходом за детьми или охотой, уже не столь энергичные старейшины передавали накопленный опыт следующим поколениям – детям, в долгом (благодаря незрелости при рождении) детстве которых было достаточно времени, чтобы смотреть и слушать. Абстрактное знание стало столь же необходимым для выживания, как и калории. Результат был лавинообразен, а возможно, это стало благодаря тому, что в ледниковом периоде приматам впервые стало выгодно и запасать жир, и обладать более крупным мозгом.

По мере того как в Евразии становилось все холоднее, в Африке становилось все суше. И без того не очень-то напоминающая болото саванна превращалась в сухую пустыню, по которой были редко разбросаны эфемерные, словно миражи, небольшие озера. Жизнь превратилась в выживание. Жировые отложения стали в этих условиях не менее полезны, чем у подножия ледников. Люди приспособились, переведя свой обмен веществ в режим «то пусто, то густо»: они были способны идти днями напролет без еды, но после успешной охоты наедались до отвала, так что не могли не то что еще хоть что-нибудь в себя затолкать – шевелились и то с трудом. Все ради того, чтобы получить как можно больше пищи и дожить до следующей трапезы, сколько бы ни пришлось ее ждать. Каждый раз ели, будто в последний раз[322].

Несмотря на постоянную угрозу вымирания – скорее даже благодаря ей, – африканские потомки эректусов стали такими же разнообразными, как и в других частях света[323]. Тогда, чуть больше 300 000 лет назад – в то же самое время, когда первые неандертальцы приспосабливались к европейской стуже, – в Африке появился новый вид гоминин. Его представители были довольно разнообразны и немногочисленны, хотя и расселились по всему континенту[324]. Встретившись с ними, мы бы испытали острое чувство узнавания – это были первые представители нашего собственного вида, Homo sapiens.

Впрочем, несмотря на портретное сходство, эти создания были не настолько близки нам, как могло бы показаться на первый взгляд. Первые Homo sapiens были в некотором смысле исходным материалом. Современные люди закалены четвертью миллиона лет ошибок и неудач. История первых 98 % всего времени существования Homo sapiens – душераздирающая трагедия, свидетелями которой мы никогда не станем: почти все актеры этой драмы погибли, а вид практически вымер.

На своем долгом пути к современности генофонд Homo sapiens был приправлен щепоткой ДНК других гоминин, африканских и не только. У нашего вида много родителей, и каждый внес свою лепту, свою особую ноту в ту симфонию, которая в конце концов имела успех, несмотря ни на что.

Уже в самом начале своего существования люди современного типа совершали вылазки из Африки в другие регионы – в Южную Европу около 200 000 лет назад и в Левант между 180 000 и 100 000 лет назад[325]. Но след от этих путешествий остался не более весомый, чем от струйки воды на бескрайних барханах. Все-таки Homo sapiens был все еще тропическим жителем, туристом ясного неба. И если в Африке жизнь была нелегка, то в Европе было еще тяжелее. Но даже останься Homo sapiens, он бы быстро обнаружил, что место занято – занято неандертальцами, которые в дни своего расцвета обладали куда более богатой культурой и, приспособленные к европейским холодам, могли позволить себе длительное соперничество. Люди, если бы и стали для них помехой, то не более серьезной, чем предрассветный иней летним днем.

Тем временем на африканской родине дела нового вида шли не намного лучше. Природные условия становились все хуже и хуже на протяжении ледниковой эпохи. И без того не очень распространенные племена Homo sapiens угасали одно за другим, вымирая или скрещиваясь с другими видами гоминин – лишь для того, чтобы племена гибридов тоже вымерли. Настало время, когда к северу от Замбези Homo sapiens практически исчез. В конце концов, вид уцелел лишь в небольшом регионе там, где сейчас северо-западная окраина пустыни Калахари, к востоку от дельты Окаванго.

В начале ледниковой эпохи это был край пышной растительности. Его питали воды озера Макгадикгади, которое в период своего расцвета было размером со Швейцарию. Климат Африки становился все суше, и громадное озеро превратилось в россыпь озер, проток, болот и перелесков, где паслись жирафы и зебры.

Около 200 000 лет назад пристанище в лабиринте озер и тростниковых зарослей Макгадикгади нашли последние жалкие остатки Homo sapiens. Так же спустя многие века болота Ателни стали последним оплотом Альфреда Великого – там он собирался с силами, искал утешения, там у него пригорел хлеб и оттуда он выступил, чтобы разбить норманнов и отвоевать Уэссекс. Как Англия началась с Ателни, так современное человечество уходит корнями в болота Макгадикгади. Если когда-то и существовал где-то райский сад – он точно был в Макгадикгади[326].

Словно гадкий утенок, Homo sapiens на 70 000 лет укрылся в этих болотах, чтобы вновь выйти в мир прекрасным лебедем.

Десятки тысяч лет оазис