Очень краткая история жизни на Земле: 4,6 миллиарда лет в 12 лаконичных главах - Генри Джи

В остальное время люди тоже не сидели на одном месте, но в указанные периоды климат становился достаточно мягким, чтобы миграция оказалась наиболее успешной. Были времена, когда расселяющаяся популяция оказывалась разделена. Например, во время прохладного сухого периода, наступившего сразу после извержения Тоба, обитатели Африки были отрезаны от переселившихся в Южную Азию. Встретиться вновь им было суждено лишь через 10 000 лет.

На своем пути люди встречались с другими гомининами. Встречи были редки, исход мог быть любой. В одних случаях племена, ощущая глубокие различия между собой, вступали в схватку. В других вспоминали почти забытые связи и приветствовали друг друга, словно давно не видевшиеся родичи. Тогда они садились у костров, рассказывали о произошедшем и создавали новые семьи. Встреча с неандертальцами в Леванте обновила кровь обеих популяций, так что у всех современных людей, в чьих жилах течет не только африканская кровь, есть немножко неандертальской ДНК[336]. В Юго-Восточной Азии к этой смеси добавились гены денисовцев – потомков древних горцев, давно спустившихся в низины. Сейчас гены денисовцев встречаются у обитателей мест, очень далеких от горных оплотов этого вида – островитян Юго-Восточной Азии и Океании. По иронии судьбы именно генетический подарок денисовцев – обитателей Вечных Снегов[337], исчезнувших 30 000 лет назад как отдельный вид, который полностью поглотила огромная волна Homo sapiens, – позволил населяющим сейчас Крышу мира тибетцам спокойно жить в разреженном воздухе этого края.

Около 45 000 лет назад люди современного типа пришли и в Европу, наступая широким фронтом от Болгарии на востоке до Италии и Испании на западе[338]. До сих пор доминировавшим в Европе четверть миллиона лет неандертальцам удавалось отражать все вторжения Homo sapiens, но на этот раз бессменные хозяева континента стремительно угасали, и 40 000 лет назад цари ледниковой эпохи окончательно вымерли[339].

Причины их вымирания долго были предметом ожесточенных споров. Возможно, им пришлось сражаться с людьми современного типа. Неандертальцы совершенно точно скрещивались с Homo sapiens[340]. Возможно, неандертальцы просто тихо угасли на фоне вида, который размножался немного быстрее и заходил немного дальше от своих стоянок[341]. В конце концов современных людей стало в Европе так много, что оставшиеся неандертальцы, отступившие в свои последние редуты, разбросанные от Южной Испании[342] до арктических областей России[343], оказались слишком малочисленны и слишком рассеяны, чтобы найти себе пару из сородичей[344].

Популяции неандертальцев никогда не были большими. По мере того как популяции становились все меньше и меньше, начинали сказываться результаты близкородственных скрещиваний и даже несчастные случаи. Для любой группы людей есть минимально допустимая численность – черта, ступив за которую группа оказывается обречена. Ничто не оказывается столь губительно, как нехватка людей[345]. В конце концов оказалось проще скреститься с пришельцами. Анализ ДНК, выделенной из человеческой челюсти возрастом 40 000 лет, которую нашли в румынской пещере, показал, что прабабка (или прадед) обладателя этой челюсти была неандерталкой (или неандертальцем)[346].

Из Восточной Европы современные люди шли вверх по Дунаю, в верховьях которого сохранились свидетельства расцвета культуры[347]. Люди делали фигурки животных, людей, людей с головами животных и даже лепных уточек, которых явно надо было вешать на стенах загородной пещеры[348]. В огромных количествах встречаются фигурки тучных беременных большегрудых женщин – очень наглядные иллюстрации потребности в изобилии и плодовитости, что совсем неудивительно для общества, которое всегда было в считаных шагах от голода. Иллюстрации – и призывы к высшим силам.

Изображения животных появились на стенах пещер в противоположных концах Евразии практически одновременно. В одной компании со справедливо известными наскальными рисунками в пещерах Испании и Франции находятся очень похожие изображения с индонезийских Сулавеси и Борнео[349]. В них тоже скрыт ритуальный смысл. Наскальная живопись встречается, как правило, в залах с отличной акустикой – наверняка эти изображения были лишь частью большого ритуала, сопровождавшегося пением и танцами[350].

Достигших зрелости подростков шаман приводил в эти ритуальные залы, чтобы посвятить в члены племени. Во время ритуала подросткам мазали руки охрой или сажей, и надо было поставить на стене отпечаток ладони, точно подпись в книге жизни, заявляя: «Аз есмь».

Спустя четыре с половиной миллиарда лет бездумного буйства Земля породила на свет вид, осознавший себя. «Интересно, – подумала планета, – чем же он теперь займется?»

12

Прошлое будущего

Все счастливые, процветающие виды процветают одинаково. Вымирающие виды вымирают каждый по-своему[351].

По мере изменения климата леса становятся россыпью отдельных рощ посреди травяного моря, раскинувшегося там, где-то когда-то стеной стояли деревья.

По мере таяния полярных шапок подъем уровня моря превращает горные вершины в острова.

А что происходит с биологическими видами, упорно цепляющимися за остатки некогда обширных сред обитания?

Некоторые пользуются предоставляемыми изоляцией преимуществами, чтобы превратиться во что-то новое и странное. Приходящий в голову пример – карликовые слоны и охотившиеся на них «хоббиты» острова Флорес. Но многие изолированные популяции оказываются слишком маленькими, чтобы выжить. Им может не хватить воды или пищи. Оставшиеся в изоляции особи могут не найти себе брачных партнеров или же окажутся вынужденными создавать пары с близкими родственниками, и популяция вымрет в результате инбридинга[352]. Некоторые просто не смогут приспособиться и попытаются продолжать жить по-старому, несмотря на сильно изменившиеся обстоятельства[353]. Члены популяции будут умирать – из-за генетических проблем, возраста или несчастных случаев – один за другим, оставляя все меньше и меньше потомков, пока не останется совсем никого. Так исчезают популяции.

В конце концов, когда все остальные популяции вида вымрут, столкнувшись в разрозненных остатках некогда протяженного ареала каждая с собственными проблемами, последняя выжившая окажется под угрозой гибели по какой-то своей причине. Это может быть что угодно, скорее всего, совсем не похожее на глобальные катаклизмы, наподобие падения астероида или клокочущих лавовых морей: оползень, который похоронит единственный источник пищи, или бульдозер закопает последний фрагмент ареала.

Некоторые виды могут казаться многочисленными и совершенно не испытывающими угрозы неизбежного исчезновения, но при более внимательном рассмотрении выясняется, что они уже давно превысили свой лимит, учтенный в книге жизни, и их вымирание – вопрос бесповоротно решенный. Они могут быть многочисленными в своей давно освоенной среде обитания, но даже незначительное сокращение ареала может поставить их на грань. Они уже буквально обречены. Например, исчезновение бабочек на меловых лугах лучше объясняется уничтожением много десятилетий назад их исходной среды обитания, чем сокращением текущей[354]. Про такие виды говорят, что они взяли «кредит вымирания»