Незабываемая ночь - София Джеймс

И каждую последующую ночь, засыпая, мечтал, чтобы она была рядом.

Настоящее все больше злило Шейборна. Он привык, что в каждом прожитом дне присутствовал смысл. Придется опять заниматься переустройством существования, уже изменившимся совсем недавно, после смерти брата. На него свалились в одночасье груз титула, заботы о поместье и ожидания английского света.

Когда Шейборн вернулся в Англию, брат был совсем плох. Страхи увидеть, как умирает родной брат, стали явью.

– Пожалуйста, не оставляй Луксфорд. И позаботься о Вивьен, ей будет непросто, вверяю ее тебе.

– Твоя жена может оставаться в поместье столько, сколько пожелает. Если она будет здесь счастлива.

– А ты, Саммерли? – Голос брата дрогнул. – Я хочу, чтобы и ты был счастлив.

– Я был, Джереми. Во Франции. – Он взял руку брата и крепко пожал в последний раз. – Я встретил Селесту Фурнье. Она стала еще красивее, чем была, если такое возможно.

– Так почему ты не привез ее сюда, обратно в Англию?

– Она не могла поехать со мной. Из-за отца она попала в ситуацию, из которой непросто выпутаться.

Их разговор прервал приступ кашля. Тогда они последний раз общались запросто, по-родст вен ному. На следующий день брат скончался.

Шейборн знал, что годы службы не забудутся, не пройдут бесследно, словно шлейф прошлого, они будут всегда с ним. Рассказы и мифы соткали историю, в которой он едва улавливал крохи правды. Однако возразить ему было нечего, тогда бы пришлось раскрыть тайны, а он всегда хранил их с честью: имена людей, помогавших ему на континенте, среди них были солдаты, уставшие от войны, служители церкви и простые люди, словоохотливые, на его удачу. Деньги, потраченные на разведку, помогли создать широкую шпионскую сеть, которую поддерживали те, кто видел в этом личную выгоду.

Законы нравственности и морали на войне использовались в упрощенной версии. Шейборн много раз чувствовал спиной дыхание смерти, а также поражавшую его самого агрессию. Он постоянно видел, как рядом умирали люди, и это не могло не отразиться на психике.

Сейчас он вернулся в мир, который был ему чужд; никчемной и пустой казалась беспечная жизнь светского общества, их пристрастие к интригам и сплетням.

Последний раз он видел Селесту год назад. Шрам на бедре временами давал о себе знать, и он непременно вспоминал ее, то, как она касалась его, меняя повязку…

– Я подумываю уехать в Суссекс, Литтон. В поместье накопилось много дел, ведь последний год жизни брат тяжело болел. – Опять он старался, чтобы в голосе не было ноток печали. Кажется, у него получилось.

– Поехали сегодня со мной на бал в Холл-Браун. Заеду за тобой около десяти. Тебе будет полезно расслабиться и насладиться великолепным вином барона.

Шейборн намеревался отказаться, но искренность, с которой говорил друг, заставила принять приглашение. Оставалось надеяться, что Литтон не воспользуется случаем, чтобы свести его с мисс Смитсон.

Войдя в зал, Саммерли сразу увидел Аврелиана де ла Томбера. Он и предположить не мог, что тот в Лондоне. Шейборн подошел ближе и нахмурился, увидев шрам на подбородке Томбера.

– Когда ты прибыл в Англию?

– Вчера вечером. Думал заехать к тебе с визитом завтра.

– Надеюсь, этот шрам появился не после моего спасения в Нанте?

– Бог мой, ты ведь ничего не знаешь, верно? О том, какую бурю поднял твой юный попутчик в Париже.

– О чем ты, черт возьми?

– Об этом. – Он поднял руку и продемонстрировал безымянный палец без одной фаланги. – И этом. – Он поднял подбородок и повернулся к свету. – Она вернулась в Париж и обвинила главу Шевалье и меня в измене. Ты не слышал? Бенета предали суду и повесили. Все из-за убийства семьи Дюбуа.

– Приказ отдал он?

– Ради собственной выгоды, как выяснилось. После смерти Дюбуа он получил изрядную сумму на счет. Но даже в развращенном кругу Наполеона свои правила; теперь, когда обстановка накалилась, с теми, кто их не соблюдает, расправляются особенно жестоко. Меня спас Анри Кларк, поручившись, однако те, кто намеревался возглавить Шевалье, просто так от меня не отстали. Кстати, группу расформировали, как и четыре другие, тоже высокого уровня. Так что ее обвинения имели серьезные последствия. Военное и полицейское министерства уничтожили почти всех конкурентов.

Шейборн едва устоял на ногах от столь шокирующих новостей, но, как оказалось, Лиану было что дополнить.

– Услышав, что говорит твоя спутница, я подумал, что она, видимо, не очень беспокоится о себе, жизнь потеряла для нее смысл, возможно, для нее это тоже было своего рода решением всех проблем.

– Она умерла? – Вопрос дался ему с трудом.

– Она исчезла, скорее всего, да, умерла. От нее многие хотели избавиться, могли закопать где-нибудь в безымянной могиле на окраине города, и никто никогда и ничего не узнает. Ее шаг был неразумным, к тому же предательство непростительно для члена тайной организации, где действует четкий свод законов.

Шейборна отвлекли звуки восхитительной музыки Баха. Пожалуй, лучше обдумать все позже. Впрочем, ему не в чем себя винить. Он не бросал Селесту, она ушла по собственной воле. Она вообще не хотела уезжать из Парижа, куда и вернулась сразу из Нанта, как выяснилось, для того, чтобы сокрушить основы системы, которой служила. Его злило безрассудство ее поступка.

– Селеста Фурнье провела с тобой несколько недель, Шейборн, как ты мог не понять, что она опасна?

Он с ужасом посмотрел на друга:

– Ты знал, кто она на самом деле?

Де ла Томбер захохотал.

– Наши отцы дружили, я познакомился с ней много лет назад. Не думаю, что она меня помнила, хотя ей ничто бы не помешало ткнуть мне нож в бок, как она и сделала после того, как стала разбираться с причинами смерти отца.

– А что ты знаешь о его смерти?

– Августа Фурнье? Был убит ударом ножа в сердце одним из тех, чье видение будущего Франции расходилось с его представлениями.

– А что стало потом с дочерью?

– Доподлинно неизвестно. Из дома Кэролайн Дебюсси ее забрали пять человек в форме. Через несколько дней их нашли мертвыми от ножевых ранений. Селеста исчезла.

– Полагаешь, она их убила?

– Похоже, что так.

Его тон заставил Шейборна насторожиться.

– Что-то еще?

– Через месяц она вышла замуж за Гая Бернара – жестокого, беспощадного убийцу.

Саммерли был неприятен этот разговор. Невозможно представить, что должно было произойти с утонченной, хорошо воспитанной дочерью Августа Фурнье, чтобы она пошла на такой шаг.

– Лиан, после того, как она выступила с обвинениями, ты ее видел?

– Дважды. Она выглядела ужасно – худая, изможденная. Как ты понимаешь, я не испытывал к ней жалость после того, как она опозорила меня перед всем светом.