Запретные практики - Ирина Мясникова

А вдруг с Зотовым и вправду что-то случилось? Панкратьева набрала номер Алика.

– Абонент обосрался и не отвечает, – приятным вежливым голосом ответила трубка.

Панкратьева посмотрела на часы. Да уж! Благодаря Сургутскому сдвигу по времени выспаться у неё не получилось. Более того, Наташин звонок разбудил Панкратьеву гораздо раньше ее обычного будильника. Понимая, что заснуть больше не удастся, она встала и начала собираться на работу.

Когда секретарша Оля явилась в офис, она обнаружила там Анну Сергеевну Панкратьеву, работающую в своем кабинете.

– О, Анна Сергеевна, – восторженно произнесла Оля, просунув голову в дверь кабинета, – вы прямо как наш незабвенный Александр Евгеньевич Дубов! С самого раннего ранья на работе! Может, вы от них заразились, когда навещали? Может вам уже и кофе настоящий не подавать, а бурду без кофеина развести? У них так принято, я могу.

– Стукну! – ответила Панкратьева, поднимая голову от бумаг. – Кофе давай и быстрее, меня сегодня придурок один ни свет ни заря разбудил.

– Что домогался? – хитро прищурившись, спросила секретарша.

– Если бы! Обосрался! – рыкнула на нее Панкратьева.

Оля скрылась за дверью.

«Ну и кто, спрашивается, развел в офисе такую манеру разговаривать? – подумала Панкратьева. – Сама же и развела! Бедный Дубов. Терпит это всё. Не удивительно, что срывается иногда и орет как бешенный. Хотя нет, срывается он не иногда, а зачастую. Или вообще следует говорить постоянно»!

Оля принесла кофе и газеты.

– Пресса! – сказала она, раскладывая газеты веером пред Панкратьевой.

– Ты и Александру Евгеньевичу так газеты раскладываешь? – спросила Панкратьева с укоризной.

– Еще чего! Им я прямо пачку целиком на стол швыряю. Они-с все равно все от корки до корки прочитают, а потом вам и другим распишут, кому что читать. Делать-то им особо нечего. А вы сразу глянете и скажете, чтоб я всю эту макулатуру выкинула к чертям собачим.

– Нет. Вот эту газету Оксанке в бухгалтерию отдай. Она официальная, там законы вводят в действие с момента публикации. А мне «Деловой Петербург» оставь. Остальное можешь смело выкидывать.

– Что и журнальчик с картинками тоже?

– Особенно его.

Оля подхватила пачку газет и скрылась в приемной. Панкратьева углубилась в чтение газеты, запивая его вкусным и крепким кофе. Не хватало хорошей сигаретки. Ох, как не хватало!

Номер попался интересный, местами даже смелый в своей критике городских и московских властей. С одной из страниц газеты на Панкратьеву смотрело суровое мужское лицо. На вкус Панкратьевой мужчина был просто прекрасен. Волевой подбородок, ястребиный нос, внимательные болотно-зелёные глаза и абсолютно лысая бритая голова, плавно переходящая в крепкую шею.

– Нифига себе Брюс Уиллис! – вслух сказала Панкратьева себе самой.

Надпись под фотографией гласила, что этот замечательный мужчина является главой службы безопасности крупной торговой сети. На страницах газеты он делился опытом пресечения воровства среди рядового персонала. Разумеется, что опытом пресечения воровства среди персонала высшего звена в газете никто делиться не будет. Но по лицу мужчины было ясно, рядовой персонал для него все равно, что семечки. Ястребиный внимательный взгляд как бы спрашивал читателя, а сколько тот нынче откатил с подрядчика.

– Оля! – завопила Панкратьева.

Голова секретарши моментально показалась в дверном проеме.

– Анна Сергеевна! Ну что ж вы так орете-то? Я чуть поднос не уронила. Еще кофе желаете? – вежливо поинтересовалась она.

– Нет, спасибо! У тебя где-то рамки должны быть для фотографий. Помнишь, Дубов, пока я в командировке была, решил устроить доску почета? Еле отговорили.

– Сейчас поищу. Вам сколько?

– Одну. И ножницы неси.

Рамка оказалась подходящая. В нее поместилась фотография мужчины, а внизу еще даже осталось место для жирной надписи, которую Панкратьева распечатала на принтере. Надпись гласила: «Охрану данного кабинета осуществляет ИЧП «Опасность».

По всему было видать, что Оле мужчина тоже очень понравился.

– Ой! Анна Сергеевна, даже глаза у него цвета «хаки», так и хочется ему все отдать! – мечтательно сказала она.

– Но, но, но! – Панкратьева погрозила ей пальцем. – Только если краденное! Это сразу отдавай. А насчет остального – шиш тебе. Это мужчина моей мечты! Ты себе другого найди. Вон у тебя там газет целая пачка, да еще журнал с картинками.

На мужчину ее мечты в кабинет Панкратьевой под разными предлогами повалили смотреть все, кому не лень. Мужская и женская половины народонаселения офиса хором высказывали свое одобрение. Причем некоторые из одобряющих так и не поняли, что фотография мужчины вырезана из газеты. Решили, это как раз и есть тот самый тайный как бы муж, который совместно проживает с Панкратьевой последние два года.

Панкратьева никого разубеждать не стала, впервые в жизни испытывая гордость за своего мужчину, пусть даже выдуманного.

Вечером, действительно, как ни в чем не бывало объявился Алик Зотов. Он позвонил и рассказал, что у него все в порядке, заключительное совещание и подписание контракта по каким-то причинам заказчик перенес на понедельник, поэтому раньше вторника Алик в Питере не появится. Панкратьева не стала уточнять, что в курсе того, почему это вдруг заказчик перенес итоговое совещание, и заботливо попросила Алика не выходить на мороз без шапки и не пихать в рот разную дрянь.

В связи с отсутствием Зотова в выходные она решила съездить на дачу, проверить, не позарился ли кто на ее нехитрое имущество, и заодно пострелять из мелкашки по пластиковым бутылкам. Панкратьева очень любила это занятие. Стрелять ей нравилось. Ведь, согласитесь, человеку обычно больше всего нравится делать то, что у него хорошо получается. Стреляла Панкратьева исключительно хорошо, скорее всего благодаря широко поставленным глазам, что также способствовало тому самому сильно развитому периферическое зрению. Так что, «если завтра война, если завтра в поход», она вполне могла бы стать снайпером, правда, вот залезть на какую-нибудь верхотуру у неё вряд ли получилось бы, но ведь засада не обязательно должна располагаться на верхотуре. Обычно Панкратьева надевала пустые бутылки из-под минералки на штакетник забора, отгораживающего ее участок от леса, закрепляла их скотчем и с большим удовольствием расстреливала одну за другой. Разумеется, предавалась Панкратьева этому развлечению исключительно зимой, когда снега в лесу было по пояс, и вероятность подстрелить какого-нибудь заблудшего грибника была минимальной. Мелкашка, конечно, особого вреда грибнику бы не принесла, но шуму и крику могла бы устроить с избытком.

Разумеется, Панкратьева предложила Федьке составить ей компанию в таком хорошем деле, но тот замахал на нее руками и сказал, что именно в субботу после школы опять пойдет к лучшему другу Павлику играть в загадочную «нинтенду» и на дачу ехать совсем не хочет. Тогда Панкратьева решила ехать в субботу прямо с утра.