Тасмин - Александр Операй

Но потом девочка вспоминает, что здесь так было всегда. Никакой магии или волшебных существ. Просто шум. Музыка индустриального мира. Проклятие больших городов.

Это знание не принадлежит Даутцен. Она получила его вместе с силой от Тасмин. Ведьма из Затонувшего леса отдала девочке часть себя и своей жизни.

Кто ты?

Кто ты теперь?

Все те же несколько строк.

Ты просто мечта. Тасмин собрала все слова, которые знала о дружбе. И вот. Ты жива. Она придумала тебя. Такое трудно представить. С этим невозможно смириться. Ты никогда не была человеком. И твои синие глаза, белые волосы, маленькая грудь и длинные ноги. Все это лишь текст в глупой книге.

Какое-то время Даутцен смотрит в окно на океан.

Этому божеству не нужно молиться. Он всегда здесь.

Волны смывают печаль. Боль. Разочарование. Шепот прилива приносит покой. С определенными штуками придется смириться. Рациональное мышление здесь не поможет. Оно бессильно объяснить чувство страха, отчаянья и безысходности, которое испытывает Даутцен при мысли о том, что сотворила с ней Тасмин.

Свободна ли ты в своем выборе?

Ты Даутцен?

Нет.

Теперь ты другая. Той девочки больше нет.

Твой страх лишь головокружение от свободы. Можешь уйти в другой мир. Или остаться здесь. Жить сама по себе на берегу океана. Ты никому не принадлежишь, только себе. Пока твоя жизнь продолжается, ты обретаешь себя все больше и больше. Только ты ответственна за то, что сделаешь дальше.

Даутцен берет пакеты с мусором и тащит их на задний двор дома.

4

Ночь приносит прохладу.

Все окна в доме открыты. Запахи сада и океана наполняют комнату. Мягкий бриз играет с волосами Даутцен.

Девочка лежит на диване и читает рукопись о Деворе.

И чем дальше заходит сюжет, тем все больше и больше хочется сжечь этот кусок дерьма, как пакеты с мусором на заднем дворе дома. Сунуть книгу в бочку и облить бензином. Пусть горит себе ярким огнем.

Жрать детей.

Он.

Она.

Хотят жрать детей.

Потому что это вкусно. Мягкое мясо. Сладкая кровь. Хрупкие кости.

Он любит ломать их, как хворост и высасывать мозг. Жирный. Сок жизни.

Она не может ему отказать.

Сила уходит слишком быстро. Все мертвецы, которых она подняла с местного кладбища обошлись бы в несколько лет жизни. Без его помощи она бы давно превратилась в старуху, рассыпалась в песок.

За силу нужно платить.

И Девора жрет.

Таков уговор.

Она больше не человек.

Никаких угрызений совести или страха. Только ненависть.

Теперь ее уже не тошнит. Нет. Все стало проще. Привыкла. Все они пахнут, как скот. Животные. Отнятые от сисек своих матерей. Сопливые и крикливые мешки с дерьмом. Бесполезные в общей своей массе. Годные лишь на то, чтобы сдохнуть.

Вкусные.

Вкусные детишки.

Он знает в этом толк. Ему тысячи лет. Он побывал во многих мирах и везде питался мясом, которое люди приносят в жертву старым богам. Все их просьбы. Молитвы. Крики и уговоры. Сладкая музыка для всесильного божества.

Девора вытирает рот.

В храме Ваала темно. На дворе уже утро. Но здесь царит полночь.

Несколько жрецов в желтых одеждах стоят рядом с алтарем. Их лица-маски скрывают любые эмоции. Сомнения. Страхи. Все они знают зачем находятся здесь. Никто ничего не боится. Все глупости человеческого мира в храме Ваала забыты, отброшены в сторону силой.

Девора берет в руки нож и разрезает кусок мяса на алтаре. Она засовывает руку в дыру между ребрами и находит маленько сердце. Оно теплое и нежное. Сочное. Крепким зубам так легко рвать мягкую плоть. Там внутри все еще кровь. Она льется в рот Деворе. Стекает по подбородку и дальше на шею, бежит по ее груди вниз к животу. Сок жизни обнимает лоно Деворы, и она проникает в себя двумя окровавленными пальцами. Ведьма испытывает самый сильный оргазм из всех, что у нее были. Ни мужчина, ни женщина не могут доставить такое удовольствие. Она корчится в судорогах и писает на алтарь Ваала. Моча мешается с кровью и наслаждением.

Ваал говорит с ней:

—Улица 2304, дом 1803, Владивосток.

Вот и все.

Больше Деворе знать и не нужно.

Откровение никогда не бывает многословным. Оно не длится часами. Это краткий миг оргазма. Пик наслаждения. Самый последний момент религиозного таинства. Все наливается соком веры, набухает и пылает страстью к всевышнему божеству. Она чувствует его руку у себя между ног. Она раскрывает рот, чтобы дать ему пососать свой язык. Все мышцы внизу сводит судорога. Влагалище и анус принимают Ваала.

Он дарит Деворе свободу перестать быть человеком. Границы тела исчезают. Все законы, по которым существует мир нарушаются. Сила течет. Сила меняется. И остается.

Девора кричит.

Ласкает себя и плачет.

Она счастлива.

***

Даутцен швыряет рукопись в окно.

Книга летит через зал в сад и там исчезает во тьме ночи.

Кусок дерьма.

Нет. Нет. Нет.

Два куска дерьма.

Текст и тот, кто его написал.

Даутцен вскакивает с дивана и бродит по комнате. Образы и мысли из рукописи не дают ей покоя. Она не может взять и сделать вид, будто ничего не случилось. Эту демонстрацию силы воли и психологической устойчивости просто некому показать. Она здесь одна.

Дом молчит.

Быть в тишине, когда хочется кричать, просто невыносимая пытка.

Девочка открывает входную дверь и бежит к океану. Там она дает себе волю.

Даутцен орет во все горло.

—Бездушная тварь!

Матюки, ругательства и проклятия. Все самые мерзкие и ужасные слова, на которые она способна в свои четырнадцать лет. В ее голосе сила. Древние скалы дрожат. Пляж скрипит и рвется на части. Огромные трещины ползут по песку во все стороны.

Девочка рычит и швыряет в океан камни. Она чувствует себя грязной и использованной. Будто это она лишилась девственности на алтаре в храме Ваала. И его руки проникли повсюду.

Даутцен снимает одежду и бросается в бездну.

Здесь нет ничего.

Океан не хранит в себе чужие тайны и мысли. Он не похож на человека. Никогда им не был и никогда им не будет.