Надвигается беда - Рэй Брэдбери

Из-за угла, размахивая в воздухе руками и яркими цыганскимиюбками, появилась Предсказательница Удачи, она же — Пыльная Ведьма. Сегодня еенезрячие глаза скрывали темно-синие стекла очков.

«Надо же, уцелела! — подумал Вилли. — Его ведьуволокло тогда, должно было об землю зашибить, а вот не зашибло. Теперь онавзбесилась и не отстанет от меня!»

Его отец тоже увидел Ведьму и почувствовал, как кровь у негов жилах загустела и потекла медленнее.

Толпа приветливо расступалась и добродушно обсуждала яркиелохмотья этого удивительного существа. Многие с улыбками прислушивались к ееприбауткам, чтобы запомнить и потом пересказать в компании. Ведьма двигаласьуверенно, ощупывая город вокруг чуткими пальцами. При этом она непрерывно не топела, не то бормотала.

— Погадаю, услужу, все как есть наворожу. И про жен, ипро мужей, про девиц и про парней. Про удачу и про жизнь, все мне ведомо,кажись. Приходи на представленье, погадаю в воскресенье. Девице скажу, на когоон похож. А тебе расскажу про всю ее ложь. Узнаешь его намерений цвет, увидишьее души букет. Далеко не уходи, в шатер заходи, меня там найди.

Дети сразу пугались ее, а их родители — с развитым чувствомюмора, конечно, — их родители веселились, глядя на забавную старуху ислушая ее бормотанье. Тем временем древняя ворожея, с ног до головы покрытаяпылью множества живших на земле племен, все сплетала и разбирала меж пальцевмикроскопическую паутину, пылинки, мушиные крылышки, микробов и бактерий,слюдяные чешуйки, корпускулы солнечного света, преломленные уже явленными, аеще больше — неявленными человеческими страстями.

Ребята изо всех сил вжались в стенки своего убежища.Дребезжащий голос явственно доносился сверху.

— Слепа-то я — слепа. Но уж что вижу, то вижу. А вижу ячеловека в соломенной шляпе — это осенью-то! И еще вижу — и к чему бы это? —вот мистер Дарк стоит — привет, мистер Дарк! — а с ним старик…

«Не такой уж он и старый!» — крикнул про себя Вилли. ТеньВедьмы серым лягушачьим пятном накрыла яму. Теперь Вилли видны были все трое.

М-ра Хэллуэя сотрясала внутренняя дрожь. У него возниклоощущение длинных острых ножей, по очереди вонзающихся в живот.

— О, это не простой старик, — вновь забормоталаВедьма и вдруг замолчала. — А еще… — Шерсть у нее на носу ощетинилась. Онапо-птичьи завертела головой, пробуя воздух, быстро пережевывая его серымигубами.

Человек-в-Картинках поторопил ее:

— Ну!

— Подожди! — выдохнула цыганка и ногтями приняласьскоблить незримый забор перед собой.

Вилли почувствовал, что еще секунда — и он не выдержит:заскулит и затявкает от ужаса, как маленький щенок.

Пальцы Ведьмы медленно поползли вниз. Они чутко прощупываликаждую полоску спектра, взвешивали каждый лучик света. Вот-вот указательныйпалец вонзится в решетку на тротуаре, означая роковое «там!»

«Папа! — взмолился Вилли. — Ну сделай что-нибудь!»

Человек-в-Картинках терпеливо ждал. Как только на сценепоявилась его лучшая ищейка, он успокоился и теперь посматривал на нее сгордостью, чуть ли не с любовью.

— Вот… — Пальцы Ведьмы отчаянно вибрировали.

— Вот! — громко провозгласил м-р Хэллуэй.

Ведьма подскочила от неожиданности.

— Вот поистине замечательная сигара! — голосилотец Вилли, картинно обернувшись к дверям лавки.

— Потише, любезный, — с досадой произнесЧеловек-в-Картинках.

Мальчишки внизу подняли головы.

— Вот… — тянула свое Ведьма, пытаясь не упустить едвапойманное ощущение.

— Только жаль — погасла! — вещал на всю улицуЧарльз Хэллуэй. — Ну да ничего, дело поправимое. Сейчас прикурим. —Он снова сунул кончик сигары в синее пламя.

— Вы не могли бы помолчать немного? — обратился кнему м-р Дарк.

— Сами-то курите? — участливо поинтересовался м-рХэллуэй.

Ведьма, вконец расстроенная его неожиданнымсловоизвержением, опустила руку, ушибленную громкими словами, и стерла с неепот; так протирают антенну радиоприемника, чтобы избавиться от лишних помех.Затем она снова простерла руку вперед, трепетными ноздрями чутко пробуяэфемерные токи воздуха.

— Превосходно! — Из сигары м-ра Хэллуэя изверглосьцелое облако дыма. Дивные густые клубы окутали гадалку. Она закашлялась.

— Дурачина! — гаркнул, не сдержавшись,Человек-в-Картинках. Но не понять было, мужчину или женщину он имеет в виду.

— Отличная сигара! — продолжал восхищаться м-рХэллуэй. — Пожалуй, угощу-ка я и вас тоже! — С этими словами онсотворил еще одну синюю тучу, почти совсем скрывшую Пыльную Ведьму.

Она громко и обиженно чихнула раз, другой, забормоталасердито себе под нос и заковыляла прочь.

Человек-в-Картинках схватил было отца за руку, но понял, чтозашел слишком далеко, признал свое нелепое поражение и отправился вслед зацыганкой. В спину ему прозвучал доброжелательный голос отца Вилли:

— Всего вам доброго, сэр!

«Вот это лишнее, папа», — подумал Вилли.

Человек-в-Картинках вернулся.

— Ваше имя, сэр? — напрямик спросил он.

«Не говори, не надо!» — напрягся Вилли. Его отец поколебалсянемного, вынул сигару изо рта, стряхнул пепел и ответил.

— Хэллуэй. Библиотечный работник, к вашим услугам.Заглядывайте, если придется, — добавил он, подмигнув.

— Не сомневайтесь, Хэллуэй, обязательно загляну!

Ведьма, пританцовывая, поджидала м-ра Дарка на углу. М-рХэллуэй послюнявил палец, определил направление ветра и послал в ее сторонуочередное грозовое облако. Ведьма затопотала на месте, повернулась и исчезла зауглом. Человек-в-Картинках сурово взглянул на старика, повернулся и удалилсяширокими шагами, сжимая в кулаках ребячьи лица.

Из-под решетки не доносилось ни звука. «Как бы они там непомерли от страха», — с беспокойством подумал Чарльз Хэллуэй. А Вилливнизу, с мокрыми от слез глазами, думал совсем другое: «Господи! Как же яраньше не замечал? Он же у меня высокий, выше Дарка ростом!»

Чарльз Хэллуэй все еще старался не смотреть на решетку. Отдверей табачной лавки уводили за угол редкие алые кляксы. Они накапали изстиснутых кулаков м-ра Дарка. Отец Вилли с удивлением оглядел и себя тоже и немог не заметить то новое — наполовину отчаяние, наполовину спокойнаяясность, — что появилось в нем за последние четверть часа, появилось исовершило невозможное. Вряд ли он смог бы ответить, почему назвал м-ру Даркусвое имя, но чувствовал, что поступил так, как надо. Теперь он обращался кциферблату уличных часов с длинной речью: