Надвигается беда - Рэй Брэдбери

— Что-то происходит, братцы. Что-то надвигается. Хорошобы вам куда-нибудь деться до конца дня. Нам нужно выиграть время. Тут важнорешить, с чего начать. Вроде бы ни один писаный закон пока не нарушен, но ячувствую, уже с месяц, как чувствую: бедой запахло. У меня внутри что-топодрагивает все время. Прячьтесь, ребята, прячьтесь. Я скажу вашим матерям, чтоу вас появилась работа на Карнавале, до темноты можете не появляться. Авечером, часам к семи, приходите ко мне в библиотеку. Я знаю, кажется, с чегоначать. Надо просмотреть отчеты полиции по карнавалам за предыдущие годы,полистать подшивки газет, покопаться в некоторых старинных книгах. Все может пригодиться.Глядишь, с Божьей помощью к вечеру у нас появится какой-нибудь план. До тех порне тревожьтесь ни о чем. Господь с вами, мальчики!

Вилли посмотрел. Тщедушная фигурка отца, ставшего вдругвысоким и сильным, неторопливо удалялась. Еще раньше его чудесная сигара выпалау него из пальцев — а он даже не заметил, — скользнула сквозь решетку, намгновение осветив подземелье градом искр, и теперь лежала на дне ямы,гипнотизируя Джима и Вилли единственным багровым глазом. Ребята ослепили ее ивыбросили вон.

На юг по Главной улице пробирался через толпу Карлик.Внезапно он остановился. Пленка была проявлена, и сознание наконец получиловозможность просмотреть отснятые кадры. Карлик замычал, развернулся и через лесног заковылял разыскивать Хозяина. Он скоро нашел его и заставил пригнутьсянизко-низко. М-р Дарк внимательно выслушал сообщение и бросился бежать, даже неоглянувшись на оставшегося позади удачливого старателя.

Возле индейца чероки Человек-в-Картинках пал на колени и,вцепившись в прутья стальной решетки, попытался разглядеть дно ямы. Тамоткрылось ему скопище старых газет, фантики от леденцов, окурки и розоваяполоска жевательной резинки, совершенно целая. М-р Дарк испустил короткийяростный вопль.

— Что-нибудь потеряли, сэр? — поинтересовался из-застойки м-р Татли.

Человек-в-Картинках, все еще не отпуская решетку,утвердительно кивнул.

— Не беда, — успокоил его м-р Татли. — Раз вмесяц я обязательно провожу инспекцию. Сколько у вас там: четвертак?полдоллара?

Банг!

Человек-в-Картинках вздрогнул и посмотрел наверх. В окошечкекассы, высоко в небесах, выскочил маленький огненно-красный флажок: «НЕПРОДАЕТСЯ».

Городские часы пробили семь. Эхо курантов пошло гулять потемным залам библиотеки. Хрупкий осенний лист прошуршал по оконному стеклу, илиэто просто перевернулась страница книги?

В одном из закоулков, склонившись в травяном свете лампы,сидел Чарльз Хэллуэй. Руки его, чуть подрагивая, перебирали страницы, ставилина место одни книги, снимали другие. Изредка он подходил к окну и, вглядываясьв осенние сумерки, наблюдал за улицей, потом опять возвращался к столу,перелистывал страницы, делал выписки, закладки, бормоча себе под нос. От слабыхзвуков его голоса под потолком библиотеки порхали смутные отголоски.

— Так… теперь посмотрим здесь…

— … здесь! — подтверждали темные переходы.

— О, вот это нам пригодится…

— … годится! — вздыхали темные залы.

— И вот это тоже!

— … тоже, — шуршали пылинки в темноте.

Пожалуй, это был самый длинный день в его жизни. Он бродилсреди диковинных толп, выслеживал рассыпавшихся по городу карнавальных шпионов.Он не стал портить матерям Вилли и Джима спокойного воскресенья и сказал лишьсамое необходимое, и опять бродил по улицам, держась подальше от глухих аллей,сталкивался тенями с Карликом, кивал встреченным Крушителям и Пожирателям Огняи дважды с трудом сдержал панику, проходя мимо решетки возле табачной лавки. Ончувствовал, что в яме никого нет, и надеялся, что ребята, благодарение Богу,нашли надежное местечко. Вместе с толпой горожан он посетил Карнавал, но незашел ни в один балаган, не прокатился ни на одном аттракционе. Уже в сумерки,перед заходом солнца, исследовал Зеркальный Лабиринт и понял достаточно, чтобыудержаться на берегу и не кануть в холодные глубины.

Промокший под вечерним дождем, промерзший до костей, он далтолпе возможность нести себя и, прежде чем ночь успела схватить его, причалил кберегу библиотеки. Здесь он достал самые нужные книги и разложил на столах, какогромные литературные часы. Теперь они отсчитывали для него свое время.

Он ходил от стола к столу, поглядывая искоса на пожелтевшиестраницы, словно на коллекцию диковинных бабочек, расправивших крылья наддеревянными столешницами.

Здесь лежала книга, раскрытая на портрете князя тьмы. Рядом— серия гравюр «Искушение св. Антония», слева — алхимические рисунки ДжованниБатисты Брачелли, изображавшие гомункулов, рожденных в ретортах. Место «безпяти полдень» занимал «Фауст», на двух пополудни лежала «Оккультнаяиконография», на шести утра, как раз там, где сейчас трудились его пальцы,расположилась «История цирков, карнавалов, театров теней и марионеток», вомножестве населенная шутами, менестрелями, магами, клоунами на ходулях икуклами на веревочках. Сверх того присутствовали «Справочник по воздушномуцарству (Летающие твари за всю историю Земли)», «девять» находилось «Во властидемонов», выше помещались «Египетские снадобья», еще выше — «Мытарства навоздусях», придавленные «Зеркальными чарами», а уж совсем ближе к полуночи стоялипод парами «Поезда и локомотивы», упиравшиеся в «Мистерии сновидений», «Междуполуночью и рассветом», «Шабаши ведьм» и «Договоры с демонами». Все было насвоих местах, и весь циферблат заполнен. Не хватало лишь стрелок, поэтомуХэллуэй не мог сказать, который час отзвонили куранты его собственной жизни илижизни двоих ребят, затерянных где-то среди ни о чем не подозревающего города.

Чем же он располагал в итоге?

В три часа ночи появился поезд. На лугу раскинул сетиЗеркальный Лабиринт, в город вошел воскресный парад, которым командовал рослыймужчина, разрисованный вдоль и поперек. Дальше было несколько капель крови,двое перепуганных мальчишек в яме и, наконец, он сам, сидящий в этойкладбищенской тишине над частями мудреной головоломки.

Ребята говорили правду. Это доказывало явное ощущениестраха, сгустившееся в воздухе во время их странной беседы сквозь решетку. А ужон, Хэллуэй, в своей жизни повидал достаточно страшного, чтобы распознать егосразу при встрече. Почему в молчании разрисованного незнакомца ему послышалисьвсе ругательства и проклятья, сколько их есть на свете? Что почудилось Хэллуэюв фигуре дряхлого старика, мелькнувшей сквозь щель в пологе шатра под вывеской«М-р Электрико»? Почему на его теле плясали зеленые электрические ящерки? Как сложитьвсе это вместе, как совместить с тем, что говорят книги? Он взял в руки«Физиогномику. Тайны характера, определяемые по лицу», полистал. Автор уверялего, что Джим и Вилли — просто-таки воплощение ангельской чистоты, идеалМужчины, Женщины или Невинного Младенца, гармония Цвета, Пропорций иРасположения Звезд. И вот они глядят из-под решетки на весь этот шагающий игрохочущий ужас… А там… Чарльз Хэллуэй перевернул несколько страниц. Так,значит, Расписному Чуду присущи Раздражительность, Жестокость, Алчность — обэтом говорят лобные шишки, а также Похоть и Ложь — это уже следует из линиигуб, и в не меньшей степени — Хитрость, Наглость, Суета и Предательство, о чемс неопровержимостью должны свидетельствовать зубы м-ра Дарка.