12 новых историй о настоящей любви - Джон Сковрон

раздался его голос по громкой связи, и Мэриголд услышала, как он закрывает дверь. – Дальше я сам.

Она могла хотя бы помахать ему рукой, дать знак, что она здесь. Почему же она инстинктивно старалась спрятаться? Мэриголд сползла по сиденью, мучаясь сожалениями. В вагончике пахло потом и старыми механизмами. На закрытых окнах остались следы утреннего дождя. Было душновато и тесно. А самое ужасное – отступать было поздно. В какой-то момент, и очень скоро, Норт обнаружит ее присутствие, и тогда она до конца своих дней превратится в дурацкий анекдот, который он будет рассказывать друзьям и будущим девушкам.

– Добрый день. Добро пожаловать в заповедник горы Митчелл, – сказал он. – Вы выбрали ленивый вариант – сидеть сиднем всю дорогу вместо того, чтобы пройтись пешочком.

Пока остальные пассажиры добродушно хихикали в ответ, Мэриголд вслушивалась в то, как Норт нажимал кнопки и дергал рычаг. Вагончик двинулся с места.

– Из переднего окна открывается живописный вид на Черные горы, которые являются частью Голубого хребта, а он, в свою очередь, – частью Аппалачей. А в боковые окна вы можете увидеть, что мы поднимаемся по почти пологому склону. Опять же не могу не подчеркнуть: сюда не так трудно подняться пешком. Денали, самая высокая гора к западу от Миссисипи, возвышается на 20 310 футов. Мы с вами поднимаемся на 6 684 фута. Этого фуникулера вообще не должно быть на свете. Но к сожалению, он есть, так что на следующие девять минут нам с вами никуда не деться друг от друга.

Снова смех и одобрительные возгласы. Усталые родители, похоже, радовались, что их детей развлекает кто-то другой, пусть и всего на несколько минут. Но Мэриголд не могла думать ни о чем, кроме голоса Норта. Он окружил ее со всех сторон, загнал ее в угол. Рядом с ней парочка лет тридцати с нарочито небрежными стрижками беззаботно снимала квадратные селфи. Она сползла еще ниже и стала подглядывать за Нортом сквозь спинку впереди стоящей скамейки.

Норт поставил ногу в альпинистском ботинке на металлическую коробку. Левой рукой он держал микрофон, правой упирался в бедро. Странно мужественная поза для человека, светящего голыми коленками в нелепых голубых шортах.

– Первые рельсы были проложены более ста лет назад и с тех пор подвергались лишь мелкому ремонту. Но не бойтесь: эта дребезжащая коробчонка совершенно безопасна, – в подтверждение своих слов он стукнул по стене. Звук был не слишком обнадеживающий.

Хлипкий вагончик по-прежнему скрежетал и лязгал, но в остальном поездка совершенно не соответствовала ее детским воспоминаниям. Гора и правда была не такая уж крутая, как ей запомнилось, да и шуточных комментариев от оператора в тот раз не было. Норт говорил, как шкипер на аттракционе «Круиз по джунглям» в Диснейленде.

– Рад сообщить, что с момента последней аварии прошло уже почти три недели, – продолжал Норт. – Да и тогда я потерял всего половину пассажиров.

Мэриголд с восхищением смотрела на выставленную ногу Норта. Их отношения пришлись на холодное время года, когда погода заставляла носить длинные штаны, и ей раньше не доводилось видеть его ноги при ярком дневном свете. Они были загорелые, мускулистые и волосатые. Казалось бы, волосатые ноги – это противно, но нет. Очень даже мужественно.

Норт казался старше своих лет. Дело было не только в голосе и в ногах. Благодаря многолетней работе на ферме он был высоким и широкоплечим – чаще всего глядя на него в голову приходило слово «дюжий». Он слушал «Национальное общественное радио» и хотел стать радиоведущим. У него был богатый словарный запас, а от провинциального акцента он сознательно избавился еще в детстве. Порой он казался немного ворчливым, но на деле проявлял столько внимания и нежности, что эта притворная брюзгливость казалась очаровательной. Мэриголд шутила, что он был прирожденным дедушкой.

Ее соседи-хипстеры наконец прекратили инстаграмить. Застеснявшись их косых взглядов, Мэриголд снова уставилась вперед, морщась от смущения. Она выпрямила спину, приняв почти нормальную позу. Как будто в ее поведении не было ничего подозрительного. Как будто она не вела себя как полная психопатка.

– При запуске фуникулера каждый вагончик получил имя, – рассказывал Норт, и Мэриголд уловила в его голосе рассеянные нотки. Не как будто он заметил ее и отвлекся, а как будто задумался о чем-то своем. Он работал на автопилоте. – Первый вагончик назвали «Элиша» в честь преподобного Элиши Митчелла – ученого, который доказал, что это самая высокая гора Аппалачей. В то время утверждение доктора Митчелла горячо оспаривали, и, к сожалению, он трагически погиб в экспедиции, пытаясь доказать правильность своих изначальных замеров. Он упал с вершины водопада неподалеку отсюда. Позднее и водопад, и гору назвали в его честь, а его могилу перенесли на вершину, – раздался стук, свидетельствующий, что Норт поставил ногу на пол. – Ну что же, кто-нибудь обратил внимание на имя второго вагончика, в котором мы едем?

– Мария! – выкрикнул какой-то мужчина.

– Осторожнее, сэр. Никто не любит выскочек, – сделав паузу, чтобы переждать неизбежный смех публики, Норт продолжил: – Однако вы правы. Его назвали в честь вдовы доктора Ми…

Он умолк на полуслове.

У Мэриголд встали дыбом волосы на загривке. Она почувствовала, как он смотрит на нее, сквозь нее, и ее пронзило током. Она зажмурилась, молясь, чтобы он продолжил рассказ. Но нет.

Остальные пассажиры завертелись на сиденьях, пытаясь понять, что произошло. Молчание Норта оглушало. Мэриголд сняла очки, чувствуя, как все ее тело пылает. Она ошалело посмотрела на него.

Норт задержал на ней взгляд еще на несколько долгих секунд, сохраняя бесстрастное выражение лица. Не дрогнув ни мускулом.

Она состроила невнятную гримасу и слегка подняла руку, показывая, что заметила его взгляд.

Он еще секунду смотрел на нее. Моргнул. Потом отвернулся и с безмятежной улыбкой обратился к аудитории:

– В честь вдовы Митчелла Марии. Которая осталась одна.

Публика дружно выдохнула и расслабилась. Норт больше не сделал ни единой паузы, и Мэриголд знала, что он больше не удостоит ее взглядом. Она отвернулась к ближайшему окну, игнорируя взгляды любопытствующих пассажиров. Норт – ее друг. Она приехала ему помочь. Почему же все это так стыдно и унизительно?

Видимо, после своего отъезда она случайно чем-то его обидела, но она понятия не имела, чем именно. Норт продолжал говорить. У нее гудела голова, под лифчиком скапливался пот. Вот бы можно было открыть окно. Рельсы разделились, мимо проехал второй вагончик. Последовали шутки, приветственные взмахи руками, звон колокольчиков, а потом пути снова слились. Впереди было еще полдороги. Сущее мучение.

Когда они наконец добрались до