12 новых историй о настоящей любви - Джон Сковрон

Она была рада, что оказалась здесь с ним. Вдвоем в этом уединенном месте. Норт снял кепку и бросил ее на камень. Взъерошил примятые кепкой каштановые волосы, но так и не сумел вернуть им нормальный вид.

Мэриголд всегда нравились его волосы. Они были того же теплого шоколадного оттенка, что и его глаза. Она снова улыбнулась, он улыбнулся в ответ. А потом их улыбки одновременно погасли. Казалось, он хочет что-то сказать, но не может подобрать слова. Впервые Мэриголд пришло в голову, что ему, возможно, и правда непросто объяснить, что он тут делает. Может, он и сам не знает точного ответа.

Наконец он заговорил:

– Моя сестра вернулась. В мае.

Это потрясло Мэриголд. Сложно было придумать что-то, что потрясло бы ее больше.

– Мы с Ноэль общались, и… в итоге она вернулась. И на этот раз родители к ней прислушались.

Мэриголд не хотелось перебивать, но она не удержалась.

– То есть они отдали ей ферму? Теперь она ею занимается?

Норт кивнул.

– Ну что ж… это прекрасно.

Он снова кивнул, уставившись на свои ботинки.

Что же она упускает? Ноэль вернулась, случилось нечто неожиданное и радостное, но потом Норт перестал с ней общаться.

– Ну, хорошо, – начала она. – Сестра взяла на себя ферму, и тебе понадобилась новая работа? Но, как ты сам сказал, ты тут на самом деле не работаешь.

– Я здесь, потому что мне нужно чем-то себя занять, пока я не пойму, чем на самом деле хочу заниматься.

– Ты хочешь пойти в колледж. Ты хочешь работать на радио.

Норт выковырял острый камушек из рифленой подошвы правого ботинка.

– Лучший друг моего отца работает тут смотрителем, и он рассказал нам, что они ищут волонтера. Меня сначала отправили в музей, но в первую неделю он случайно услышал, как я веду импровизированную экскурсию, и был потрясен. Оказался под большим впечатлением, – добавил он, немного смутившись.

– Двое операторов недавно уволились, и смотрители не знали, что делать. Они не любят фуникулер: без конца приходится говорить одно и то же, по два раза в час. Папин друг знал, что у меня большой опыт работы с тяжелой техникой, и перебросил меня туда. В тот же день. Управлять вагоном я научился довольно быстро, основные факты про заповедник узнал еще в музее, а поскольку мне не платят, я решил, что мне не обязательно придерживаться заготовленного текста…

– Дай угадаю, – перебила Мэриголд. – Смотрители наслушались от посетителей столько комплиментов в твой адрес, что решили оставить тебя там на постоянной основе?

– Вроде того.

– Ого, – теперь Мэриголд уставилась на свои ноги в красных кедах. – Ого, – повторила она. – Ты должен собой гордиться. Поздравляю.

– Остальные волонтеры не очень-то довольны.

Мэриголд подняла глаза.

– Потому что тебе одному дали более интересную работу?

Норт пожал плечами.

– Большинство из них все равно уедут, когда лето кончится.

– А ты, значит, останешься?

Он ничего на это не ответил, и ее возмущение выплеснулось наружу.

– Но они должны платить тебе! Тебе положена зарплата, и медицинская страховка, и пенсионные!

Норт молчал, как будто сам не был уверен, хочет ли говорить то, что собирался сказать.

– Они и будут. Если бы ты приехала на следующей неделе, я бы уже был в брюках.

Мэриголд моргнула.

– Только волонтеры ходят в шортах, – пояснил он. – Те, кому платят, носят брюки.

Гнев Мэриголд испарился так же стремительно, как и появился, сменившись разочарованием. Она подтянула колени к груди.

– М-м-м.

Норт почесал шею.

– Они мне только сегодня сказали. Как раз перед тем, как я увидел тебя.

– Так тебя за этим позвали в администрацию?

Он кивнул.

– Мне предложили постоянную работу. Я согласился.

– М-м-м, – снова сказала Мэриголд.

Ветер качнул деревья. С ветки сорвалась капля и упала рядом с ней. Она поежилась.

– В чем дело? – тихо спросил он. Мэриголд покачала головой.

Норт не стал расспрашивать, но заметил мурашки у нее на руках.

– Ты же закоченела. Почему ты с собой куртку не взяла?

Она снова мрачно на него посмотрела.

– Шортики твои – просто класс.

Норт рассмеялся и расстегнул форменную рубашку, под которой оказалась белая футболка. Он протянул ей рубашку.

Мэриголд продолжала злобно смотреть на него.

– Возьми, – настаивал он.

Она поломалась еще пять секунд, потом взяла рубашку.

– Спасибо.

Он, казалось, был доволен одержанной победой.

– Не за что.

Мэриголд накрылась рубашкой, как одеялом, и на мгновение закрыла глаза. Рубашка пахла Нортом – его потом, его стиральным порошком, его елочной фермой и еще чем-то, что проникало в самую глубину ее существа и извлекало оттуда ворох воспоминаний, как фокусник достает колоду карт.

Ей вспомнился их первый поцелуй в ее старой квартире, в свете лампочек, мигавших на елке, которую он помог нарядить. Поездки по заснеженным дорогам на его грузовике – ее правая рука сжимает его левую. Часы, проведенные за ее компьютером, пока он записывал свой голос, вдыхая жизнь в нарисованных ею персонажей. Первый раз, когда они занимались любовью. Он кормил альпак на ферме соседей, пока те отдыхали во Флориде, и привел ее к ним в дом. Они оба натерли кожу ковром в столовой. И все было куда романтичнее, чем это звучит. И наконец последнее воспоминание: она стоит, вцепившись в свою микроволновку на дурацкой парковке, а Норт сообщает ей, что отношения на расстоянии его не интересуют. «Лучше уж прекратить этот спектакль сейчас». «Спектакль» – так он выразился.

– О чем ты думаешь? – спросил Норт.

Мэриголд открыла глаза. Она все еще хмурилась, но теперь уже скорее обеспокоенно.

– Где ты собираешься жить, когда съедешь от родителей?

Норт поморщился.

– Ты не съедешь, – догадалась она.

– Съеду.

– Чушь.

Он избегал ее взгляда, и она снова начала закипать.

– У тебя хотя бы есть на это веская причина? – спросила она. – Родителям еще нужна твоя помощь, или что?

– Родителям всегда будет нужна моя помощь.

– Чушь, – снова сказала она.

Норт в ярости повернулся к ней всем корпусом.

– Зачем ты вообще приехала? Зачем?

– Потому что ты перестал со мной общаться.

– И ты не поняла намека? Наверное, это значит, что я не хочу с тобой общаться!

Это был удар ниже пояса.

– Ну ты и козел.

Он тут же растерял пыл, как только понял, как ее обидел.

– Ну да. Может быть.

Мэриголд чувствовала себя дурой. Она была готова расплакаться, но не хотела плакать в его присутствии. Она постаралась сдержать слезы.

– Я здесь…

Норт ждал.

Она попыталась снова:

– Я приехала… чтобы спасти тебя.

Теперь удивился он. Он нахмурил лоб, глядя, как она вскочила: сплошной