12 новых историй о настоящей любви - Джон Сковрон

вершины, Мэриголд замешкалась, пропуская остальных пассажиров вперед. Несколько человек поблагодарили Норта.

– Оставьте свои благодарности на обратный путь, – отвечал он с притворной веселостью. – Еще не вечер – кто знает, вдруг на вас нападет медведь?

Наконец все пассажиры вышли.

На мгновение у Мэриголд мелькнула дикая мысль, что он забыл про ее присутствие. Но потом она услышала, как он запрыгнул на ступеньку вагона. Его движения звучали тяжелее, он уже не порхал так, как внизу. Он снова зашел в вагон, жестом попросив выстроившуюся очередь подождать, и закрыл за собой дверь.

Мэриголд стояла молча.

Норт посмотрел на нее с тем же настороженным видом.

– У меня всего пара секунд.

– Знаю.

– Ты ко мне приехала?

– Конечно, к тебе, – Мэриголд шагнула ему навстречу по наклонному проходу. – Я хочу с тобой поговорить.

– Нет.

Она остановилась с упавшим сердцем.

– Нет?

Норт отвел глаза.

– В смысле… Мне еще полтора часа до перерыва работать. А там толпа туристов жаждет услышать мою феерическую прощальную речь.

– А, хорошо, конечно.

Они снова посмотрели друг на друга. В горле у Мэриголд встал ком. Она с трудом взяла себя в руки и поспешила к выходу. Подождала, пока Норт откроет ей дверь. Он этого не сделал. Она глянула на него с обидой и неуверенностью: «Я что, сама должна это делать?» И в этот момент его лицо дрогнуло, а в глазах мелькнуло раскаяние.

– Подождешь меня? – спросил он. – У тебя есть время? Прости. Меня сейчас некому подменить.

К горлу снова подступил комок.

– Я подожду.

Норт пошел к двери, но вдруг остановился, пинком открыл металлический ящик, вынул оттуда какой-то предмет и бросил его ей в руки.

– Держи. Чтобы скоротать время, – потом он нахмурился, будто ляпнул глупость. – Встретимся у музея в четыре?

Мэриголд прижала предмет к груди и кивнула.

Это был сэндвич. Чтобы ей было как «скоротать время», Норт дал ей вегетарианский сэндвич с салатом, помидорами, авокадо и соевым беконом.

Это было любопытно по четырем причинам: во-первых, он смутился настолько, что сморозил глупость. Норт редко смущался и еще реже говорил глупости. Во-вторых, он поделился с ней обедом. Значит, он как минимум ее не ненавидит. В-третьих, он забыл про ее отвращение к текстуре сырых помидоров. Это расстроило Мэриголд настолько, что ей самой стало неловко. В-четвертых, он, возможно, стал вегетарианцем. Он всегда этого хотел, но ему нужна была сытная мясная еда, чтобы работать на ферме и не уставать. Новая работа, очевидно, требовала не так много энергии.

Мэриголд вздохнула, завернув сэндвич обратно. Ее мама была бы в восторге. Она держала популярный веганский ресторан в центре Эшвилла, а Норта всегда превозносила до небес. Теперь она бы окончательно утвердилась в своем мнении. Мэриголд не была ни веганкой, ни вегетарианкой: она обожала мясо, возможно, именно из-за того, что мать ей его не давала. Но она с пониманием относилась к вегетарианцам. И все же от вида соевого бекона ей стало грустно. Еще одно изменение в жизни Норта, которое прошло мимо нее.

Она смотрела, как «Мария» с дребезжанием скрывается из виду. На вершине было хотя бы на пару градусов прохладнее. Наслаждаясь горным ветерком, она подошла к скоплению ветхих построек: туалеты, музей, киоск с закусками, сувенирный магазин. За ними начиналась имитирующая каменную кладку асфальтированная дорожка, которая, очевидно, вела к вершине. У Мэриголд было полно времени, так что она обошла по очереди все здания, начав с женского туалета. Она долго была в дороге.

Покончив с этим насущным делом, она побрела в сторону киоска, где обнаружила типичный для южных штатов ассортимент: минералка, энергетические напитки, газировка, зерновые и шоколадные батончики, оранжевые арахисовые крекеры. Впрочем, еще там были банки с яблочным повидлом, китайским имбирным вареньем, маринованной окрой, черной патокой и целая полка разнообразных сортов сидра: клубничный, персиковый, виноградный.

Мэриголд ничего не ела с самого завтрака, а завтракала она больше восьми часов назад. Норт угадал: она умирала с голоду. Она купила смесь орехов и сухофруктов и торопливо ее умяла. Потом посмотрела на сэндвич Норта, выкинула из него помидоры и съела. На вкус оказалось гораздо лучше сухофруктов.

На очереди был музей, который, как оказалось, состоял из одного тускло освещенного зала. На стендах висели подробные описания флоры, фауны, географии и геологии заповедника. Мэриголд добросовестно все прочитала, не вникая в смысл, пока не дошла до угла, посвященного Элише Митчеллу. Ей бросилось в глаза одно слово, и ее сердце на секунду остановилось.

Норт. Девичья фамилия его жены Марии была Норт.

Это наверняка совпадение. Там имя, а тут фамилия. К тому же Норта назвали в честь Северного полюса[8] (вот уж надо было додуматься!). Его родители, питавшие явную слабость к зимнему времени года, назвали его брата Николасом[9], а сестру – Ноэль[10]. Это еще хуже, чем ее собственное имя, придуманное мамой, – Мэриголд Мун[11]. Но ферма семьи Драммонд уже два поколения торговала рождественскими елками и намеревалась продолжать семейный бизнес. Когда у отца Норта нашли болезнь Паркинсона, все стали возлагать надежды на Ника, который, не выдержав давления семьи, сбежал. Ноэль была готова управлять фермой, но родители недальновидно поручили все Норту, решив, что это мужское дело. Тогда она тоже сбежала. Норт фермой заниматься не хотел, но родителям больше не на кого было опереться. Они не были к нему жестоки, просто совершили ошибку, а теперь Норт за нее расплачивался. Или уже нет?

Мария С. Норт.

Это ничего не значило. Но казалось, что тут все же что-то есть. Слово «Норт» всегда для нее что-то значило. Мэриголд задумывалась, когда это прекратится, каждый раз, как навигатор командовал ей свернуть на север.

«Вот зачем ты здесь, – напомнила она себе. – Чтобы положить конец всем этим сожалениям и чувству вины».

И все же Мэриголд поспешно вышла из музея и направилась в сувенирную лавку. На пороге ее приветствовал резной деревянный медведь с табличкой «Добро пожаловать». Рождественский запах усиливался, становясь почти невыносимым.

«Неужели для меня и Рождество теперь испорчено навсегда?»

В магазине тоже был всего один зал, и, заставив себя прогуляться по нему, Мэриголд обнаружила обычный набор безделушек: открытки, магниты, значки, книги, пазлы, футболки и толстовки, все с изображением Черных гор. Продавщица, по виду ровесница Мэриголд, стояла за прилавком в небесно-голубом поло и брюках того же оттенка. Перед ней на кассе аккуратным рядком были выставлены маленькие коричневые флакончики с пипетками. Мэриголд выбрала один. Еловый бальзам.

– Здесь как раз сейчас этим пахнет, – пояснила девушка.

– Приятный запах. – Как только