Проклятие для Чудовища - Джулия Кей

ее у меня из рук и сунул под покрывало. — Это творческий беспорядок. А про проклятие, ты говорила…

Филипп задумался, направив взгляд в никуда. Ожидая ответа, я смогла ближе его рассмотреть. Парень был одет в синий свитер с V-образным вырезом у горла и темные брюки, оттянутые на коленях. Причудливые узоры на коже растянулись по всему телу, обнимали пальцы, запястья, словно ветви деревьев тянулись по шее вверх к линии подбородка. Они выступали как вены, покрывая пятна в некоторых местах. Эти пятна смотрелись как небольшие ожоги или рубцы, выделяясь оттенком на серой коже. На шее около правой ключицы я заметила бледную надпись, которую невозможно разобрать, такая же выглядывала из-под рукава на внутренней стороне левой руки. Проследив за направлением узора, я добралась до лица, по нему будто розгами прошлись — множество тонких линий, прочерченных от лба по веку, затрагивая тонкую кожу под глазом, оставляя шрам, рассекающий бровь с правой стороны. Кривая линия затронула нос от переносицы. Ровно посередине нижней губы выделяется шрам, который скорее напоминает раскрас у какого-нибудь племени индейцев. Сами губы такого же неживого цвета, что и кожа, мертвенно бледные. Интересно, они такие же холодные, какими кажутся со стороны?

— Ты чего?

— М? — я перевела взгляд с губ на глаза парня. Кажется, он что-то говорил.

— Куда ты так внимательно смотришь?

— Да я просто… уши у тебя чудные.

Парень тут же коснулся пальцами кончиков ушей, закругленных внутрь. Уши и правда были необычные, эльф наоборот, да они еще и двухцветные — мочка и область раковины гораздо темнее, а ближе к верху и хрящу по внешней границе резко светлеют. Филипп уже потянулся к резинке, связывающей длинные волосы в хвост, чтобы снять ее и спрятать уши, но я остановила его.

— Не надо. Мне нравятся.

Парень усмехнулся, он явно слышит такое не часто. А я задумалась, скорее всего он и отрастил волосы, чтобы прятаться за ними.

— Я все хотел спросить, чем ты вдохновлялась, придумывая это, — он прочертил пальцем круг в воздухе, указывая на свое лицо.

Я пожала плечами.

— Даже не знаю. Ничего на ум не приходит. Хотя… — Я взяла блокнот, лежащий между нами на скомканном покрывале и пролистнула несколько страниц назад, пока не наткнулась на зарисовку темного эльфа, которую сделала после прочтения главы о магических существах. — Вот, — я протянула парню блокнот с открытым рисунком. — Я тогда только-только прочла о светлых и темных эльфах, сделала зарисовку. Наверное, образ остался где-то в голове и всплыл в самый неподходящий момент.

— Ну, мне еще повезло, это мог быть какой-нибудь тролль или чупакабра.

Мы засмеялись. Забавно, мы оба влипли в то, во что мухи обычно садятся, но находим в этом что-то смешное.

— Так что там за история с эльфами?

Шестеренки в моей голове начали крутиться, пытаясь выудить из огромной библиотеки знаний именно эту историю, о которой я забыла сразу после прочтения.

— Светлые — хорошие, темные — плохие. Светлые эльфы были прекрасны внешне и внутренне, жили в зеленых лесах, горя не знали, получали то, что всегда хотели. Темные же были уродливыми карликами, жили в пещерах, не видели солнечного света. Но однажды один светлый влюбился в смертную девушку и захотел забрать ее себе. Все бы ничего, но король эльфов или какая-то другая важная шишка тоже приглядел несчастную себе, за что и прогнал соперника к темным эльфам. Там он обучился их магии, которая и изменила его внешность. Я попыталась изобразить некий гибрид темного и светлого эльфа.

Филипп внимательно меня слушал и не сводил глаз с рисунка, легонько касаясь его кончиком пальца.

— А что случилось с девушкой?

— Ее звали Лоралея. Она жила себе в радость, собиралась замуж за чувака из местной деревни. Пошла с подружками купаться в озере, где ее и приметил наш главный герой. Пока Лоралея сушила волосы на берегу, эльф подкрался и утащил девушку в глухую чащу, где их уже никто не мог разыскать, ведь жилище эльфов скрыто магией. Обручальное кольцо эльф расплавил одним взглядом и представил невесту своим товарищам. Второму перцу Лоралея понравилась сразу, он начал к ней подкатывать прям перед новоиспеченным женихом. Тот сказал лишнего на эльфа более высокого ранга, мол, иди свою красотку найди, там еще в пруду три купается, за что и получил пинок прямиком под землю. Лоралея не стала мириться со своей судьбой и ночью сбежала из объятий эльфа. Бежала долго, потеряв все силы, остановилась и поняла, что волшебный лес не дает ей выйти к родной деревне. И, повинуясь девизу «ни мне, ни вам», бросилась со скалы. А эльф, который стал темным, научился всем нужным штучкам и оживил Лоралею для себя. Скорее всего, так она и осталась с ним.

— Бедная. Ужасно жить с монстром.

— Ну, она хотя бы жива.

— Лучше умереть, чем существовать под землей, как изгой.

Мне было нечего ответить, я подумала, что Филипп провел в последней фразе параллель с собой, а я своими аргументами могу сделать только хуже.

Я взглянула на страницу, которую Филипп продолжал внимательно изучать. Он водил пальцем по контору, который остался от помады. Я совсем забыла, что именно сюда сунула валентинку, которую, думала, прислал мне Филипп на День Влюбленных. Позже выяснилось, что это была шутка от Токаревой, но про бумажное сердечко и думать забыла. Так оно и лежала до этого момента целый год нетронутое, отпечатав надпись на рисунке эльфа. Видимо Филипп тоже вспомнил о том дне. Я быстро вырвала блокнот у него из рук и захлопнула его.

— Знаешь, — начал парень. — этого всего могло и не быть, если бы мы просто поговорили.

— Да. Если бы ты сразу сказал, что влюбился в блондинку и не морочил мне голову.

Филипп измученно покачал головой.

— Я не хотел делать тебе больно. Я просто хотел успеть везде.

— Ну, за двумя зайцами погонишься — ни одного не поймаешь.

— Я знаю. Еще и своих ушей лишишься.

Больше всего на свете мне хотелось знать, что им двигало в тот момент, зачем нужны были эти игры, но спросить боялась. Вдруг услышу то, что слышать совсем не хочется и снова впаду в состояние рыдающего младенца. Да и момент какой-то неподходящий, мы тут серьезными вещами заниматься пытаемся, а не выяснять подростковые отношения.

Но к моему удивлению и, чего уж, счастью, Филипп первый об этом заговорил.

— Я хотел здесь начать жизнь с чистого листа. Стать тем, кем никогда не был.

— Что ты имеешь в виду? — не поняла я.

Филипп