Горькие ягодки - Мариэлла Вайз

– Где Марианна? – спрашиваю у Марь Григорьевны.

– Она на удалёнке сегодня, – отвечает та. Вообще, по-моему, Марианна хронически на удалёнке.

– Так она же… – видимо, в ответ на мой несколько удивлённый взгляд пытается что-то сказать секретарша, но Марь Григорьевна буквально затыкает девке рот парой слов. Говорит ей что-то типа «за собой смотри, шалава».

Да. Гм. Бабий коллектив это что-то. Но с Марианной не совсем понятно. Что такое-то? Я вижу, что бухгалтерские бабы к ней относятся хорошо и даже покрывают её перед начальством, передо мной, то бишь. Девочка-загадка ты, Марианна. И что ты всё-таки делала сегодня ночью, спустив с плеч халатик?

Андрей

Я могу свободно вздохнуть лишь к концу дня. Понемногу болото провинциального городишки затягивает и меня. Я поневоле вливаюсь в эту порочную реку знакомств со всем и всеми.

В обед ко мне заходит Марья Григорьевна и спокойно, как добрая тётушка растерявшемуся племяннику, объясняет, что в МФЦ лучше послать Нину Сергеевну, так как у той там работает соседка; с налоговой традиционно объясняется Маргарита Петровна, так как наш налоговый инспектор является невесткой золовки Маргариты Петровны.

Ну, а с пожарниками лучше всего получается разговор у самой Марии Григорьевны, так как у неё с главой сего местного ведомства рядом огороды. Ха-ха-ха! Марья Григорьевна с доброй улыбкой смотрит на моё веселье, после чего женщины рассасываются по своим блатным каналам, и жизнь моя становится неизмеримо легче.

Приходит е-мэйл от поставщика. В этот раз цены не отличаются от рыночных ни на йоту. Но я не спешу отвечать, и ожидаемо вскоре прилетает предложение о небольшой скидке. На нашем местном объекте работа кипит, я взял ещё рабочих, естественно, по рекомендации, как и положено в этом злачном населённом пункте.

Дел по горло, но к концу дня я посылаю всех подальше. Должна у меня быть личная жизнь или нет?

Долго смотрю на пару листиков в личном деле Марианны. Ну да, я затребовал личные дела всех сотрудников. Ради одного личного дела. Её.

Информации толком нет. Свидетельство об окончании бухгалтерских курсов, копия паспорта. Из полезного только телефоны, домашний и мобильный, и вообще-то всё. Потому что адрес я уже знаю. Вычислил сегодня ночью.

Ещё есть небольшая фотка, три на четыре. Но фотка меня не устраивает. Я хочу видеть её вживую. Не очень понимаю, что со мной. Раньше я, честно сказать, на таких, как Марианна, даже не смотрел. Да я и на саму Марианну никогда не смотрел. Я её просто не видел.

Как не замечаешь скромную ромашку рядом с роскошными розами. А потом наклонишься к этой ромашке, вдохнёшь её чистый запах, и розы больше не нужны.

Что-то меня на лирику потянуло. И опять же, кто это, розы? Смазливые девки, которые хорошо дают? Сегодня мне, а завтра кому?

Был ли у Марианны кто-то после меня? И есть ли кто-то сейчас? Этот вопрос не даёт мне покоя. Это ненормально для меня. Но мне плевать, я должен это выяснить. Зачем? Не знаю…

Марианна

– Ты надолго, доча?

– Не знаю, мам, – я дрожащими руками вставляю в глаза линзы. Потом меряю уже третье платье, хотя его под пальто всё равно не будет видно. Молнией несусь в ванную, протираю и так чистые ботинки. Мама только качает головой, наблюдая за моими лихорадочными сборами.

Целую Алёнку и вылетаю из квартиры. Андрей! Андрей звонил и сказал, что нужно что-то подписать для полиции и что сейчас он подойдёт к самому моему дому. Он знает, где я живу? Ах, ну да, конечно, он же подвозил меня, что же со мной такое…

И ещё, когда он ни с того ни с сего вдруг ударил Дамира… Это же тоже было около моего дома. Ох, как же я испугалась тогда… Хорошо, что в тот момент мимо проезжала полиция, а то, наверное, я бы получила разрыв сердца от страха за Андрея. Дамир ведь профессиональный боец и наверняка знает много запрещённых приёмов.

Но насколько я, ослеплённая страхом, смогла понять тогда, Андрей был на равных с Дамиром. Я потом долго думала – гадала, случайно ли Андрей встретился нам тогда. Наверняка он приезжал в наш город по работе. И просто шёл мимо. А… может быть, он приезжал всё же ко мне? Что он хотел сказать мне? Но… ведь этого же не может быть… Зачем ему было приезжать ко мне?

Это ведь для меня он недосягаемая мечта. Парень, с которым я свободно разговариваю только во сне. И не только разговариваю. Ох, спасибо Алёнке, что благодаря ей я сплю как убитая и мне не так уж часто снятся сны. Иначе я, наверное, сходила бы с ума каждое утро, обнаруживая раз за разом, что всё то… всё то, столь яркое, запретное и волнующее, всё это всего лишь сон.

В реальности же я для него просто не существую. Это в моих безумных снах он смотрит только на меня. На самом деле ему нравятся совсем другие девушки, по-настоящему красивые. Я же, несмотря на все свои ухищрения в плане улучшения своей скромной внешности, наверное, всегда буду смотреться серой мышкой. Вон, Дамир меня ведь так и называл, мышкой.

Ох, да что же я, на улице холодно, хоть и весна, а я забыла надеть шапку. Я застываю было посреди нашей лестницы. Вернуться? Нет, это плохая примета, не буду.

Андрей. Он ждёт меня на улице около нашего дома. Уже довольно темно, но я всё равно вижу, какие голубые у него глаза. Вижу щетину у него на подбородке. Обычно он гладко выбрит, а сейчас щетина. Наверное, замотался с работой.

– Привет, – говорю робко, стараясь, чтобы мой голос не дрожал. Да что со мной такое, соберись, Марианна, что ты…

– Привет. Тебя совсем не видно на работе. Это не претензия, ты справляешься. Просто интересно, почему?

Я не знаю, что отвечать. Сказать, что у меня маленький ребёнок? Но тогда придётся придумывать другой возраст для Алёнки. Я ведь прекрасно помню отношение Андрея к незапланированным залётам, помню эту визитку, что он так небрежно бросил тогда прямо на кровавое пятно. Помню, хм. Эту визитку я храню до сих пор.

Смотрю на неё иногда. Провожу по ней пальцами легонько. Ведь это его вещица. Он держал её в руках, носил в кармане, она хранила тепло его тела. Мне, честно говоря, самой иногда страшно от своей ненормальности. Ведь это ненормально, так относиться к человеку, правда?

И эта его фраза, которую я помню вплоть до малейших интонаций… Помню… Она до сих пор звучит в моей бедной голове… «Ты, надеюсь, не залетела?» – спросил он тогда. Облегчение, мелькнувшее в его глазах после моего ответа, до сих пор жжёт огнём мою душу…

Поэтому никогда, никогда и ни за что, я не скажу ему правду об Алёнке. Как бы ни уговаривала меня Дашка. Дашке не понять. Никому не понять меня. Разве что такой же никому не нужной матери-одиночке.

Мать-одиночка. Я уже привыкла к этому определению, оно нисколько не задевает меня. И мне даже была смешна реакция Дамира. Я ведь так и сказала ему, что я мать-одиночка, так и назвала себя. Когда он спросил, почему я не могу съездить с ним в Москву, разогнать тоску, как он выразился.